Сочинения. Том 3 - Евгений Тарле

Департамент Верхнего Рейна гораздо более промышленный, чем департамент Нижнего Рейна. Здесь развито кожевенное производство (особенно в Кольмаре и Мюльгаузене): кожевников-мастеров в департаменте числится 136, а рабочих у них — 256 человек; есть ленточное производство (две мануфактуры, одна в Гебвиллере — 150 рабочих, другая в Сен-Моране — 210 человек), обе работают на французский и германский рынки; есть 4 бумажные фабрики (26, 85, 20 и 350 рабочих), работающие на германский, итальянский и голландский рынки, и всего на ¼ на французский; очень развит часовой промысел (5500 человек занято им); есть 7 железоделательных мастерских с 1532 рабочими (360, 300, 400, 60, 34, 308 и 70 человек), а также 17 мелких (число рабочих не показано). Но больше всего развито бумагопрядильное дело и связанное с ним производство ситцев, а также шерстяное производство. Во-первых, есть 4 бумагопрядильни с машинами (filature du coton par mécaniques, как довольно неопределенно озаглавлена графа), на них работает в общем 257 человек и вырабатывается ежегодно «коло 14 тысяч килограммов пряжи. Но несравненно больше дает ручная на старинных прялках выделываемая пряжа: ею заняты в деревнях департамента около 15 400 человек, преимущественно «женщин, детей и стариков», и они вырабатывают ежегодно 1 570 000 килограммов хлопчатобумажной пряжи. Дальнейшей обработкой этой пряжи и превращением ее в бумажную материю заняты 7 мануфактур (число рабочих приведено лишь для четырех из них: 392, 135, 48 и 44 человека). Ситцевых мануфактур — 37, и работает на них 22 920 человек (самая большая мануфактура Laurent-Weber’a в Мюльгаузене с 10 тысячами рабочих; там же показаны «три фабриканта», у которых в общем 2900 рабочих; есть в Вессерлинге одна мануфактура с 1120 рабочими, одна в Кольмаре — 650 человек, одна в Мюнстере — 600 человек, одна в Монбельяре — 510 человек, одна в Танне — 375 человек, одна в Массево — 271 человек, остальные не превышают 100–140 человек). Есть также 7 мануфактур и 32 мастерские хлопчатобумажных изделий (шапочных, чулочных и т. п.) с 811 рабочими в общей сложности.

Что касается шерстяного производства, то оно развито гораздо меньше: показано в Сен-Мари (в Кольмарском округе) 16 «фабрикантов» с 216 рабочими и в Мюльгаузене — 10 «больших фабрик» с 3500 рабочими в общей сложности. Но эти — цифры уже относятся, собственно, к выделке сукон, а относительно пряжи шерсти, так же как относительно пряжи льна, тоже существующей в департаменте, документ наш говорит только: on ne peut l’évaluer[116].

9. Пьемонтские и заальпийские департаменты

Пьемонт, Парма, Пьяченца, впоследствии и Рим мало участвуют в промышленной жизни наполеоновской Империи. Выделка оливкового масла, следы и остатки некогда (во второй половине XVIII в.) процветавшей шелковой промышленности, кое-какая пряжа льна, шерсти (больше крестьянами для собственных потребностей) — вот, собственно, главное, что можно сказать о промышленности этих департаментов. Бумагопрядильная промышленность (в Генуе и Генуэзском округе) только начиналась; металлургия имела чисто местное и очень ограниченное значение. Большую, но чисто пассивную, так сказать, роль в истории французской промышленности при Наполеоне эти места играли потому, что, как увидим дальше при анализе судеб шелковой индустрии во Франции, французы жестоко эксплуатировали для нужд лионской шелковой промышленности все шелководство итальянских департаментов, богатство которых составляли шелк-сырец, шелковый кокон. Но, повторяю, собственная промышленная деятельность этих департаментов была невелика.

Пьемонт занимался именно первоначальной обработкой и прядением шелка. Лион, например, этим не занимался почти вовсе, он был занят уже тканьем, окраской и вообще окончательным изготовлением шелковой материи. (Лион даже не значится вовсе в графе «filature et organsinage de la soie», помещенной в общей сводке статистики промышленности, где указаны также места производства). Но именно Лион скупал в огромных количествах этот первоначально обработанный шелк из итальянских департаментов. Наполеон под влиянием домогательств французских промышленников, желавший обеспечить именно Лиону дешевую пряжу, вредил Пьемонту, мешал его вывозной торговле. Турин и вообще департаменты, составлявшие прежний Пьемонт, вывозили не только шелк-сырец, но и шелковую пряжу. Но под прямым воздействием Лионской торговой палаты был предпринят правительством тарифный поход против этой отрасли пьемонтской промышленности. Уже постановлением 18 плювиоза XI года (7 февраля 1803 г.) на пряжу, вывозимую за границу из пьемонтских (присоединенных к Франции) департаментов, была наложена тяжелая пошлина (в 3 франка на килограмм). Но это показалось недостаточным, и 8 флореаля (28 апреля 1803 г.) через Законодательный корпус прошел закон, удваивавший эту пошлину и доводивший ее до 6 франков. Туринская торговая палата жаловалась министру внутренних дел, указывая на неминуемое разорение этой отрасли промышленности[117]; она обращалась (спустя год) и к самому императору, умоляя уменьшить эту пошлину хотя бы до прежних размеров[118]. Только декретом от 23 июля 1805 г. («4 thermidor, an 13») их просьба была частично удовлетворена. И когда по ходатайствам и проискам Лиона Наполеон 10 октября 1810 г. опять наложил запретительные вывозные пошлины на этот товар, и Пьемонт оказался вынужденным направлять его во Францию и только во Францию, то лионцы, хорошо сознавая свое монопольное положение, понизили цены до последней степени. Пьемонтское купечество и промышленный класс оказались поистине в отчаянном положении[119].

Департамент Сезии — «самый промышленный из тех, которые составляют прежний Пьемонт». Но промышленная деятельность эта замечается именно в гористых, скудных, неудобных для земледелия частях территории. Население занимается пряжей и тканьем шерстяных и полотняных материй (число лиц, занятых этими двумя промыслами, показано общее: «пять тысяч человек»)[120]. Есть в департаменте и кое-какие железоделательные мастерские, но в общем, конечно, этот департамент не имеет значения в смысле промышленного производства.

«Отеческое попечение», о котором умоляли Наполеона промышленники, мало сказывалось относительно Пьемонта. Бывало, правда, и так: Наполеон, проезжая по Пьемонту (в 1805 г.), вспомнил, что в округе Biello закрылась за недостатком дел одна мануфактура. Так как, по мнению императора, этот кантон всегда отличался хорошим образом мыслей, то Наполеон объявил, что он хочет «что-нибудь сделать» для восстановления мануфактуры[121]. Пошла переписка между властями, оказалось, что в этом округе, да и во всем департаменте и, еще точнее, во всем Пьемонте вообще вся промышленность находится в полном упадке, что хорошо бы дать местным еще уцелевшим предприятиям заказы для военного ведомства, хорошо бы еще кое-какие меры предпринять, но, как увидим в другом месте этой работы, ровно ничего из всего этого не вышло: всюду, где интересы старых департаментов хоть отчасти могли быть затронуты, интересы Пьемонта должны были остаться в пренебрежении.

Шерстяное производство оказывается уже в 1803 г. вконец разоренным. До французов там было 20 суконных фабрик с 342 станками, на которых работало 6 тысяч человек. В 1803 г. осталось всего 8 фабрик с 50 станками, остальные бездействует. Да и эти восемь накануне закрытия, ибо их владельцы не сводят концов с концами. До французского завоевания пьемонтские суконщики получали шерсть беспошлинно из Романьи, из Северной Африки. Теперь эта привозная шерсть обложена пошлиной. Прежде эта шерсть им отпускалась в кредит, теперь вследствие разных превратностей этот кредит Пьемонта за границей подорван. Прежде они были избавлены от иностранной (читай: французской) конкуренции, теперь эта конкуренция налицо. Прежнее (пьемонтское) правительство давало суконщикам заказы для армии; теперь они этих заказов не получают (ибо Наполеон приказывал давать заказы французским мануфактурам). Они горько жалуются на свои бедствия и умоляют первого консула помочь, пожалеть эти «тысячи рабочих», живущих в горах, где земля кормит человека лишь ¼ «года» (ибо и тут, конечно, деревенская индустрия представлена больше всего)[122].

Когда (в 1806 г.) префект департамента Сезии передал министру внутренних дел просьбу местных промышленников, чтобы было наложено запрещение на ввоз в Империю заграничных серпов, чтобы таким образом избавить от конкуренции пьемонтские серпы, то ему было отвечено отказом на том основании, что Империя не может обойтись без ввоза этих земледельческих орудий из-за границы, ибо производство их слишком незначительно, а потребление колоссально, да и качества имперских произведений невысоки[123].