Гипнос - Альберт Олегович Бржозовский

испещренные бурыми рубцами. Верхом на одном из тел сидела маленькая девчушка — обездвиженная от страха. Увидев это, Галлардо попросил у оруженосца осколочную гранату и побежал внутрь торгового центра. Он ухватил девочку за подмышки и с трудом разжал ее пальцы, держащиеся за липкий клок волос женского трупа с вывернутыми локтевыми и коленными суставами. Галлардо бросил гранату под платформу аттракциона и вынес девочку к нам. Рявкнул взрыв. Ударная волна, осколки панорамных стёкол и пластиковых вывесок обошли нас стороной — по периметру защитного поля, взращённого оперативником в маске Эдварда Гейна.

⁃ Какого хера ты творишь? — зашипел Авентадор, — она может быть приманкой.

⁃ Какая, мать твою, приманка? Посмотри на неё!

Мы все посмотрели. Девочка стояла все так же неподвижно, снова сжав крохотный белый кулачок. Она оцепенела от ужаса. Так можно было подумать, если не заострять внимания. Ребёнок больше походил на восковую фигуру — податливую, живую, дышащую, но все же восковую. Девочка не реагировала на обращения и касания. Выражение ее лица не менялось, мимика и взгляд не реагировали ни на смену обстановки, ни на нас. Она так и осталась стоять посреди улицы, когда наша оперативная группа двинулась вниз по улице в сторону небоскреба Мортимера Биссела, высящегося в паре кварталов от торгового центра. Девочка была не приманкой, а декорацией. Ее создал кто-то, кому не хватило вида карусели.

Глава 11. Сомниферум

Когда я переступал через себя, выходило так, что я переступал через всех. Через всех, с кем был связан обязанностями, порядочностью, долгом, любовью, обстоятельствами. Так было всегда — с самых юных лет. Я чувствовал это, потому что всегда слышал голос совести. Это — тот единственный голос, который позволяет человеку прожить яркую чистую жизнь. Единицы слышат его ясно; некоторые — приглушенно; многие слышат так плохо, что отождествляют голос совести с недомоганием, от которого спешат избавиться. Когда я хотел ослушаться этого голоса, — звучащего в моей голове ясно — внутри меня расцветала борьба. Борьба честного, слабого, жалкого, верного, уступчивого и справедливого с решительным, жестким, грубым, настойчивым, беспощадным и эгоистичным. Я всегда балансировал между ними. Стоял на краю. Между двумя своими крошечными мирами. Я считал их равноценными, равновесными, равносильными, потому что не позволял преобладать ни одному из них. Вчера я был честен, сегодня настойчив, завтра жалок, послезавтра беспощаден. Я умел удерживать баланс, управлять им, и гордился этим. При последнем погружении я видел оба эти мира воочию. Джуджион показал мне их. Когда я принимал решения о следующих шагах с того момента, как увидел Рай, то переступал через себя. И вместе с тем переступал через Стюарта, Элис, Шеффилда Биссела, Ронду. И чем чаще я это делал, тем хуже слышал голос совести. Тем чаще я был решительным, жестким, грубым, настойчивым, беспощадным и эгоистичным. Совесть никогда не становилась для меня недугом, от которого хочется избавиться, но чем тише звучал ее голос, чем меньше она влияла на мои поступки, тем полнее и счастливее я был. Этот голос обещал яркую и чистую жизнь, но такая перспектива меня не привлекала, потому что яркая и чистая жизнь была пресной. А мрачная и грязная — полной вкуса. И чем чаще я убеждался в этом, тем реже мне казалось это ненормальным. Запретный плод сладок, но только до тех пор, пока его сок не попадает на язык. Мякоть — на зубы. Одного укуса будет недостаточно. Рано или поздно дойдёт до того, что вкусивший от запретного плода сожжет сад, с которого все началось. Но я умел растягивать удовольствие и знать меру. Поэтому тогда, стоя у подножия небоскреба Мортимера Биссела, я ни о чем не жалел.

Мы перебрались через ров, в котором раньше полыхало десятиметровое пламя, и вошли в вестибюль. Над пепелищем все так же порхали несколько десятков мотыльков. Микроскопическая пыльца с их тускло светящихся крыльев все так же оседала на пепел упокаивающим саваном. Я уже видел все это.

⁃ Фелкентон предупреждал меня об этом месте, — сказал Венено, — ров, через который мы переходили был наполнен десятиметровым пламенем, а вестибюль патрулировали семьдесят вооруженных солдат. То, что смогло пройти сквозь эти преграды обладает чудовищной силой. Скорее всего, оно ещё здесь.

Я стоял прямо у него за спиной. Мне было приятно слушать его.

⁃ Кого мы ищем? — спросил Авентадор.

⁃ Да, интересно, вокруг кого тут выстроили такие баррикады, — поддакнул Галлардо.

⁃ Мне запрещено говорить, — пожал плечами Венено, — и за это молчание хорошо платят. Нам нужно просто расчистить путь.

⁃ Кто-то уже сделал это за нас, — отозвался Ревентон.

⁃ Если нечто, которое навело тут такого шороха ещё здесь, его нужно уничтожить, — сказал Венено.

Я стоял прямо у него за спиной.

⁃ Значит, будем искать нечто? — спросил Авентадор.

⁃ Нет. Сначала проверим объект. Лифт, последний этаж.

Мы поднялись в белый зал с прозрачным потолком и зеркальным полом. В центре стоял шумный золотой фонтан — объёмная золотая репродукция картины Эжена Делакруа «Охота на львов». Я уже видел это все. Здесь Элис держала меня за руку.

На золотом лоснящемся парапете сидел Мортимер Биссел, опустив ноги в шипящепенящуюся воду. «Оцепите периметр», — сказал Венено и направился к объекту поиска. Оперативная группа разошлась полукругом. Я искоса смотрел на отца Шеффилда Биссела и не мог оторвать от него взгляд, потому что никогда ранее и никогда после не видел убитого мной человека живым.

⁃ Стаял зимний снег. Озарились радостью даже лица звёзд, — проговорил Мортимер Биссел.

⁃ Я в полночь посмотрел: переменила русло небесная река, — ответил подошедший к нему Венено, — здравствуйте, сэр.

⁃ Рожа у тебя знакомая, — сказал отец Шеффилда, — не могу вспомнить.

⁃ Мы пришли защитить Вас. Вы видели здесь что-нибудь необычное?

⁃ А ты видел здесь что-нибудь обычное, дебил? Валите туда, откуда пришли, оставьте меня в покое. И передайте Шеффилду, чтобы завязывал с этой ерундой. До добра не доводит ни хера.

Старик был зол и удручён. Венено сделал несколько жестов, которые были понятны всему составу оперативной группы, кроме меня. Галлардо и Ревентон вышли на открытый балкон, Центенарио и Авентадор обогнули зал и вернулись к лифту.

⁃ Чисто!

⁃ Чисто!

Отряд снова сгруппировался. Мы отправились проверять этажи — не засело ли где-то там, в недрах здания, ужасное нечто, преодолевшее защиту, созданную Шеффилдом Бисселом для отца. Но мы ничего не нашли. Конечно, мы ничего не нашли. Состав отряда покидал Джуджион по очереди. Я выходил последним.

В реальном мире меня встречала обстановка,