Кандидатский минимум - Андрей Величко

— Неплохо, — кивнул Новицкий, — вот только кто будет возглавлять это самое великое посольство?

— Как кто? Разумеется, я. Зря, что ли, у меня мундир имиджмейстера в шкафу висит?

Насколько император знал, этих мундиров было примерно полтора десятка в четырех шкафах, но спросил он другое.

— А в Москве кто за порядком присмотрит?

— Остерман с владыкой Феофаном. Причем Андрею Ивановичу ты лучше самолично объясни, что с ним случится, ежели с головы твоей Лены упадет хоть один волос. А владыке я о том под большим секретом сама поведаю.

— Ладно, согласен. Но у меня есть еще один маленький вопрос, касающийся мундира и прочих тряпок. Как мне кажется, на днях в России должна появиться новая женская мода. Вот такая.

Император разложил перед цесаревной несколько скопированных изображений с планшета.

— Петенька, неужели ты хочешь, чтобы я вышла в свет в таких одеяниях? Это же неприлично!

— Где тут у тебя зеркало? Подойди к нему, пожалуйста. Встань вот здесь и задери юбку. Да не так высоко, до колен хватит! И где ты тут видишь какое-то неприличие? Лично я наблюдаю только прелестную молодую даму с очень красивыми ногами, и более ничего. Да и вообще, что при дворе прилично, а что не очень, решает император. Кстати, тебе придется донести эту мысль до тех дам, кои, по твоему мнению, смогут усмотреть в новой моде хоть что-нибудь неподобающее. Объясни им, что длинными юбками просто замечательно будет подметать снег в Сибири, потому как ноги не замерзнут, особенно если захватить с собой валенки. А мужчин я возьму на себя. В общем, надеюсь, что на моей свадьбе вы с Маврой достойно продемонстрируете модные новинки.

Елизавета захохотала.

— Бедная подруга, — отсмеявшись, объяснила она, — да за что же ты ее так, у нее же ноги не только кривые, но еще и волосатые!

— Ничего, пусть сапоги наденет, — отмел возражения император. — До колен… хотя, пожалуй, лучше будет даже выше. Сверху она тоже не совсем Афродита, однако это не мешает ей щеголять в декольте чуть ли не до пупа.

Побеседовать с Анной Иоанновной молодой император хотел о том, под каким предлогом ввести в Курляндию несколько русских полков. Потому как дата смерти Августа Сильного неумолимо приближалось, и пора было думать о том, как максимально приблизить русские войска к возможному театру боевых действий. Правда, говорить об этом самой Анне было явно преждевременно, поэтому с нее хватит утверждений о том, что поляки вынашивают коварные планы в отношении ее Курляндии. Ну, а если она не согласится с миролюбивым предложением русского императора, то войска неплохо войдут и просто так, а заодно и присоединят огрызок будущей Латвии к России. Все равно это должно случиться в не таком уж далеком будущем, так почему бы немного не поторопить события? И Миних, и Румянцев утверждали, что в военном отношении подобная операция особых трудностей не представит. А Головкин дополнял, что и с точки зрения дипломатии в ней не будет ничего из ряда вон выходящего.

Император улыбнулся, вспомнив, как в далеком детстве он впервые услышал про Курляндию. Тогда маленький Сережа решил, что это какая-то далекая экзотическая страна, в которой живут куры, оттого их правитель и называется "курфюрст". Однако потом он с разочарованием узнал, что это всего лишь Латвия, да и то не вся, кур там даже меньше, чем в России, а правит там герцог, причем даже не великий, а простой. А сейчас — так и вовсе герцогиня. Которой, кстати, не помешает намекнуть, что ежели Курляндия в порыве добрых чувств к России передаст свои хоть и весьма относительные, но все же отличные от нуля права на остров Тобаго, то Россия в ответ даст ей гарантии безопасности аж до конца восемнадцатого века. Потом, конечно, присоединит, никуда не денется, но зачем волновать такими подробностями пожилую женщину, которой и жить-то осталось всего семь с небольшим лет? Кстати, надо будет глянуть в планшете, отчего она помрет, и в случае благоприятного развития событий, то есть правильного поведения герцогини, командировать в Курляндию великого целителя Кристодемуса с пузырьком… нет, не будем жмотничать. Пусть едет аж с целой бутылкой керосина.

Глава 28

Елена провожала мужа без слез и особых волнений. Она хорошо понимала, что император не может всегда сидеть рядом с женой, у него много других обязанностей. Да и едет он не на войну и не в дальние заморские страны, а всего лишь в Пруссию. Что там с ним может случиться? А если что и будет, так ее Питер смелый, сильный, ловкий и отлично стреляет как из ружья, так и из своего семизарядного револьвера, с которым он обещал не расставаться. К тому же при нем будет охрана, а это тоже совсем непростые люди, каждый стоит пятерых, если не более. А уж то, что Питер сможет ей изменить, это вообще невероятно. Он же очень верный по натуре и не падкий до доступных девок, да к тому же любит ее, это видно с первого взгляда! Нет, Елена отлично понимала, как ей повезло, и не собиралась искушать судьбу нелепыми подозрениями.

Ну, а недолгая разлука — это неизбежно. К тому же она не будет слишком тяжелой, ведь Питер сделал еще одну радиостанцию и берет ее с собой. Причем она более совершенная, чем та, что стоит в Петербурге, по ней можно просто переговариваться с Лефортовским дворцом, не прибегая к телеграфной азбуке, которой Лена пока еще владела не очень хорошо. Правда, когда император удалится более чем на восемьсот верст, или километров, придется перейти на телеграфную азбуку, но к тому времени Елена уже сможет ее достаточно выучить. Не хотелось бы доверять тех слов, что будут предназначены любимому, чужим глазам и ушам. Тем более что с той стороны у рации будет сидеть именно он.

Император, пожалуй, волновался даже чуть больше своей молодой жены, ставшей таковой всего четыре дня назад. Обнимая Елену, он припоминал, все ли возможное сделано для ее безопасности, не забыто ли чего и не нужно ли еще что-то добавить.

Разумеется, внушение Остерману было произведено как положено, он все понял аж до заикания и дрожи в коленках, но ограничиваться только этим молодой царь не собирался. Сразу после беседы с вице-канцлером он пригласил на обед Павшина и объяснил, что в случае, если с Леной все будет в порядке, тот примет участие в ее коронации уже в следующем чине. Да и имение себе из тех, что были конфискованы у Долгоруковых, тоже может начинать присматривать.

О том же, что случится с его собеседником в обратном случае, император предпочел умолчать. Чай, фантазия у Тихона Петровича богатая, опыт в подобных делах тоже немалый, он сам себе придумает гораздо более страшные перспективы, чем ему сможет пообещать молодой царь.

На время отсутствия императора бабка переселялась в Лефортовкий дворец. Объяснение было вполне правдоподобное — чтоб, значит, она денно и нощно блюла здоровье императрицы и ее будущего ребенка. Но в канцелярии и секретариате были предупреждены, что все распоряжения лейб-повитухи, даже и не касающиеся императрицы, должны исполняться немедленно и с тем же тщанием, что императорские. О том же самом состоялся разговор с командиром Семеновского полка Шепелевым и, разумеется, с братьями Ершовыми.

Афанасий давно знал, что его дальнюю родственницу связывают с императором какие-то тайные дела, но то, насколько она, оказывается, высоко взлетела, было для него новостью. Федор же принял происходящее без малейшего удивления. Раз эта тихая старушка будет заботиться о самом дорогом для царя человеке, а сама она и мухи в случае чего не обидит, то, значит, именно ему, Федору, надлежит немедленно выбить дух из любого, на кого она ему укажет. Чего ж тут удивительного? Так оно и должно быть, ежели по уму и совести рассуждать.

Никаких специальных внушений Новицкий бабке не делал — считал, что она и сама все прекрасно понимает. И не ошибся.

— Знаю я, что ты хочешь мне сказать, да почему-то не решаешься, — покачала головой Анастасия Ивановна, выслушав новость о своем задании. — Чтоб, значит, в случае чего пусть лучше вся Москва дотла сгорит и Семеновский с Измайловским полки до последнего солдата костьми лягут, чем с Леной что-нибудь случится! Так, государь?

— Именно так, бабушка, — подтвердил Новицкий.

— Не беспокойся, ваше величество, сохраним мы твою ненаглядную. Уж до чего же ты хорошую себе девочку нашел, просто душа за тебя радуется! Не чета Лизе, ведь, пока ты с ней был, я никак от подозрений избавиться не могла. Эта же — просто ангел! И хорошо, что она наивная — для всяких подлостей и злодейств, то есть тьфу, богоугодных дел, без коих в управлении государством никак обойтись не можно, у тебя я есть. Так что ты, государь, за нас зря не волнуйся.

И вот, обнимая жену перед отъездом, император думал, что, кажется, она остается под охраной надежных людей. Елена же, в последний раз поцеловав мужа, высвободилась из объятий и начала оглядываться.