Внутренний дворец. Книга 1 (СИ) - Архангельская Мария Владимировна

– Что ж, завтра продолжим, – подытожил он наше занятие.

Обратно в Хризантемовый павильон меня провожали не только Усин, но и один из евнухов. Они хвостиками двинулись за мной, даже когда я сказала, что не хочу сразу идти в помещение, а собираюсь прогуляться по саду Восточного дворца. И если против общества Усин я ничего не имела, то посторонний человек меня раздражал.

– Вы можете идти, – я постаралась улыбнуться ему полюбезнее.

– Как скажете, госпожа, – евнух поклонился. Интересно, сколько ему лет? Молоденьким он не выглядел, но и стариком тоже, а в остальном евнухи обычно казались людьми без возраста. Между тем этот, не торопясь уходить, поклонился ещё раз:

– Осмелюсь напомнить, что завтра начинается месяц середины весны, а четырнадцатого числа у наследного принца день рождения. Вы уже приготовили его высочеству подарок?

Вот чёрт, а ведь я даже не поинтересовалась, когда же у Тайрена день рождения. Да, неловко могло бы выйти.

– Я как раз собиралась этим заняться, – кивнула я. – Спасибо, что напомнили.

Евнух наконец убрался, а мы с Усин неторопливо пошли вдоль берега небольшого пруда. В нескольких шагах от берега из воды высовывалась ноздреватая верхушка большого камня. Здесь вообще обожали большие камни и пихали их куда ни попадя. Не было сада, в котором на газоне или в зарослях не торчала бы коричневая или серая махина, больше всего похожая на непомерно увеличенный кусок пемзы – вся в дырах и шероховатостях.

– Как ты думаешь, что можно подарить принцу? – задумчиво произнесла я, глядя на теснившиеся в воде у берега листья кувшинок. Всё-таки это была южная страна – солнце уже грело, временами даже припекая, травы и цветы бурно росли, сливы уже отцвели, и начинали зацветать вишни и персики. Я и не думала, что цветы этих деревьев могут быть такими большими и пышными.

– Что-нибудь драгоценное, – неуверенно сказала Усин. – В прошлом году её величество подарила золочёный доспех. А его величество – коня.

– Я не величество, – я рассеянно проследила за полётом зеленоватой стрекозы. – Интересно, что ему дарят жёны и наложницы.

Усин молча пожала плечами. И правда, чего это я к ней пристаю? Подарить можно что угодно, хватило бы денег. Но деньги у меня были. В середине зимы Тайрен взял да и подарил мне тысячу золотых таэлей. Правда, я их в руках не держала, просто дар был оформлен соответствующим указом, и я могла забрать их из казны Восточного дворца в любой момент. А под Новый год нам всем выдали жалование. Оказывается, не только служанки, но и наложницы что императора, что принца тоже находятся на жаловании. Не только Тайрен, я тут, наверное, тоже никогда не устану удивляться.

Хорошая погода привлекла не только меня. В небольшой беседке у берега сидела Кадж и что-то тщательно переписывала с одного свитка на другой. Видимо, тоже упражнялась в каллиграфии.

– Сестра Кадж.

– Сестра Тальо, – она подняла глаза и улыбнулась.

– Я не помешала?

– Нет, что ты. Я прикажу принести вина. Или чая – я заметила, что ты мало пьёшь.

– Это был бы очень кстати, – я поняла, что в и самом деле хочу пить. Кадж кивнула стоящей рядом с ней служанке, и та выскользнула из беседки.

– Сестра Кадж, я хочу спросить твоего совета.

– Да?

– Что можно подарить его высочеству на день рождения?

– Хм… Ты хочешь сделать какой-нибудь особенный подарок?

– Я хочу сделать хоть какой-нибудь подарок. Я никогда ничего не дарила столь высокопоставленным особам, и я не знаю, что тут можно преподнести.

– А что бы ты подарила отцу, если б у тебя была возможность сделать самый лучший дар?

Компьютер последней модели, подумала я. Или – если бы хватило денег – автомобиль. Полное факсимильное издание «Исторического описания одежды и вооружения российских войск» тоже подошло бы.

– Я бы подарила ему какой-нибудь ценный научный труд. Из тех, что знаменит здесь, но нет в его собрании.

– Что ж, это неплохая мысль. Если сестре Тальо удастся найти хорошую книгу или старинный свиток, я думаю, его высочество будет доволен.

– Но как его найти, не выходя из дворца?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Пошли слуг.

И в самом деле, подумала я, как всё просто.

Вернулась служанка, принесла поднос, на котором, кроме чайника и чашек, стояла вазочка сладостей, и они с Усин расставили всё на столе. Служанка разлила чай. Как-то неловко было держать подругу на ногах, пока я сама сижу, но предложи я Усин сесть с нами, Кадж бы этого точно не поняла.

Мы ещё немного поговорили о всяких пустяках. Кадж показала мне свои упражнения – она переписывала какое-то стихотворение, мне незнакомое. Я со вздохом сказала, что мне до такого уровня ещё упражняться и упражняться, она утешила, что всё начинается с малого. Когда чай был выпит, а сладости съедены, и я уже собиралась уходить, Кадж неожиданно сказала:

– А кстати, послезавтра её высочество собиралась посетить лавку редкостей Цзае Кирана, что за Колокольной башней. Ты можешь попроситься её сопровождать. Может, и для себя чего-нибудь приглядишь.

Я поблагодарила за совет, хотя и усомнилась, что принцесса меня возьмёт – зачем ей это? И всё же решила рискнуть – попытка не пытка. Однако к моему удивлению, услышав моё робкое: «Я слышала, что ваше высочество выезжает в город… Не могли бы вы взять недостойную служанку с собой? Я прежде никогда не была за пределами дворца…» Мекси-Цу лишь рассеянно кивнула и сказала:

– Будь готова с утра, сразу после завтрака.

Оставалось лишь предупредить наставника Фона, что один из утренних уроков отменяется, что я и сделала на следующий день. Тогда Фон Да предложил мне на этот раз пройти двойную порцию, чтобы не терять времени зря. Я вздохнула, но согласилась. Что поделаешь, учиться надо, у меня нет волшебного зёрнышка, вроде того, что дала герою сказки Чёрная курица. Кстати, если Тайрен опять начнёт приставать с просьбами рассказать ему что-нибудь, можно будет пересказать ему эту историю – она нравоучительная, здешним такие нравятся.

В этот раз мы с наставником Фоном читали не о днях минувших, а разобрали ещё одну нравоучительную историю – о талантливом, но самоуверенном молодом человеке, который прибыл в столицу держать экзамен на хорошую должность, но в первый же день влюбился в куртизанку, промотал все свои деньги на пьянки-гулянки, после чего ветреная возлюбленная сбежала от него с остатком средств, отец в гневе от него отрёкся, и молодой человек упал на самое дно и был вынужден просить подаяние, чтобы выжить. Однако кончалось всё полным хэппи-эндом: однажды он в поисках милостыни забредал к дому, где жила бросившая его девица, и та, увидев во что он превратился, ужасалась, раскаивалась и брала его на содержание. После чего он, восстановив свои прежние знания, сдавал-таки экзамен, обретал вожделенную должность, мирился с отцом и с его полного одобрения женился на своей возлюбленной, которая становилась верной супругой и добродетельной матерью. И мораль сей басни, как оказалось, состояла не в том, что вино и бабы до добра не доводят, как я уже было подумала, а в том, что и бывшая проститутка и мошенница способна подать такой пример добродетели, что порядочным женщинам бы поучиться.

Когда я наконец разделалась с этой в высшей степени высоконравственной историей, было уже за полдень. Из сада доносился весёлый гомон и смех, и, выйдя из павильона, я увидела, что для повышенного оживления была важная причина. Принц Тайрен снизошёл до того, чтобы посетить своих наложниц, и теперь играл с ними в мяч. Ну, как играл – на одной стороне он, на другой пяток девушек. Свалки, конечно, не было, просто Тайрен бил по мячу, а девушки пытались его перехватить. Остальные расположились вокруг, криками и смехом подбадривая участников. Даже её высочество сидела на скамейке в окружении служанок и дам и благосклонно улыбалась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я остановилась у дверей, наблюдая за происходящим и раздумывая, не уйти ли мне. Тем временем Тайрену, видимо, надоело гонять мячик, он оставил его валяться на краю дорожки и тоже плюхнулся на одну из скамеек. Девушки мгновенно облепили его со всех сторон, видно было, что они из кожи вон лезут, чтобы привлечь его внимание. Особенно усердствовала Кольхог, но и многие другие не отставали, и желание уйти тут же стало в разы сильнее. Я и сама не думала, что мне вдруг станет настолько неприятно это видеть.