Помощник - Бернард Маламуд

К дому подъехала машина, и из нее вылезли отец и сын Карпы. Они перешли улицу, переступая через пожарные шланги, и подошли к пепелищу. Карп поглядел на свое бывшее заведение и, хотя все было хорошо застраховано, зашатался и, потеряв сознание, упал на мостовую. Луис закричал на отца, чтобы привести его в чувство, а двое пожарников отнесли Карпа в машину, и Луис, сев за руль, отвез его домой.

Моррис всю ночь не мог уснуть. Он стоял в нижнем белье у окна, глядя вниз на груду обугленной арматуры на тротуаре, и растирал холодной рукой грудь, стремясь унять боль в сердце. Он был сам себе противен. Накануне он как раз пожелал Карпу именно этого — чтоб его дом сгорел. И вот — именно так и случилось. И теперь Моррис не находил себе места от отчаяния.

В воскресенье — последний день марта — небо с утра было сплошь обложено тучами, и в воздухе кружились снежинки. «Зима все еще плюет мне в лицо», — уныло думал бакалейщик. Он смотрел, как снежинки тают, касаясь земли. «Слишком тепло, чтобы снег не таял, — подумал он. — А завтра уже апрель». Сегодня он проснулся, чувствуя себя так, словно у него рана в сердце, словно ему продырявили бок, словно, если он выйдет и посмотрит на пепелище Карповой лавки, то тут же сквозь землю провалится. Но земля его держала, и утреннее подавленное настроение начало постепенно испаряться по мере того, как Моррис размышлял, что не так-то уж Карпа стоит и жалеть: лавка у него, видать, застрахована, и мошна достаточно тугая — не будет ему очень плохо. Это беднякам бывает очень плохо. Пожар был трагедией для жильцов в доме Карпа, для бедняги Уорда, который заживо сгорел, и, может быть, для мистера Миногью тоже — но не для Джулиуса Карпа. Моррису, для того чтобы получить пожар, нужно было бы заплатить пятьсот долларов; а Карп получил пожар бесплатно. У кого и так много, тому еще прибавляется.

Пока Моррис обо всем этом размышлял, перед лавкой появился Джулиус Карп собственной персоной — судя по его виду, он, как и Моррис, провел бессонную ночь. Он вынырнул из хлопьев снега, открыл дверь и шагнул через порог. На нем была шляпа с узкими полями и дурацким перышком за лентой и элегантное двубортное пальто; но под глазами у Карпа темнели круги, лицо его посерело, губы посинели, и весь он, несмотря на свое пижонство, выглядел так, что краше в гроб кладут. На лбу у Карпа — на том месте, которым он вчера, потеряв сознание, ударился об асфальт, — красовался кусок лейкопластыря; и вид у него был такой понурый, что дальше некуда. Самое худшее, что можно было сделать с Карпом, — это отнять его бизнес. Он не мог вынести, что местные выпивохи с сегодняшнего дня понесут свои доллары не к нему, Карпу, а к какому-нибудь другому виноторговцу. Моррис, которому снова стало стыдно, пригласил Карпа выпить чаю. Ида, которая тоже сегодня рано встала, засуетилась вокруг Карпа.

Карп отхлебнул глоток или два горячего чаю, а потом поставил чашку на блюдечко и не в силах был ее снова поднять. Помолчав, он заговорил:

— Моррис, я хочу купить у тебя дом. И лавку тоже.

Он глубоко, тяжело вздохнул.

Ида едва сдержала крик. Моррис был ошарашен.

— Зачем? Дела идут паршиво.

— И вовсе не так уж паршиво! — закричала Ида.

— Меня интересует не бакалейная торговля, — мрачно ответил Карп. — Меня интересует место. Рядом…

Он не нашел в себе сил закончить, но Моррис и Ида поняли.

— Если отстраивать мое помещение, так на это уйдет не один месяц, — объяснил Карп. — А как я куплю твою лавку, я ее переоборудую, поставлю новые полки, покрашу, привезу товар — это займет всего неделю-другую. И тут все мои старые клиенты. Так я меньше потеряю от того, что в торговле перерыв.

Моррис своим ушам не верил. Сердце у него стучало так, словно рвалось вон из груди, и он боялся, что того гляди проснется и поймет, что это был только сон, или что Карп, этот жирный рыбец, вдруг превратится в жирную черную птицу и вылетит через окно, каркая: «Не верь, не верь, не верь!», или просто возьмет и передумает.

Моррис затаил дыхание и ничего не сказал, но когда Карп спросил, сколько Моррис с него запросит, у бакалейщика уже был готовый ответ.

— Девять тысяч за дом — на три меньше, чем я заплатил, — и две с половиной за лавку.

В конце концов, как ни плохо шел бизнес, но шел-таки, а один только холодильник обошелся Моррису в девять сотен. С дрожью он представил себе, как после уплаты долгов у него останется пять-шесть тысяч наличными — вполне достаточно, чтобы открыть новое дело. Видя, что Ида вытаращила глаза от изумления, Моррис сам поразился своей храбрости; он подумал, что сейчас Карп расхохочется ему в лицо и предложит половину — и он, конечно, ухватится и за это, как утопающий за соломинку. Но виноторговец молча кивнул.

— Я дам тебе две с половиной за лавку, включая товар и обстановку: их я пущу с молотка.

— Это твое дело, — ответил Моррис.

У Карпа не было сил обсуждать подробности сделки.

— Мой адвокат подготовит контракт, — сказал он.

Когда Карп ушел и растаял в снежных хлопьях, Ида заплакала от радости, а Моррис, все еще ошеломленный, подумал, что, видать, наконец-то ему улыбнулась удача. А вот от Карпа удача отвернулась: ведь то, что Карп потерял, Моррис нашел — и это только справедливо, если вспомнить про те убытки, которые Карп раньше ему, Моррису, причинил. Вчера Моррису и во сне бы не приснилось, что сегодня ему так повезет.

Теперь Моррис с умилением наблюдал, как за окном кружится весенний снег. Он смотрел на падающие хлопья и вспоминал свое детство, вспоминал такие вещи, которые, как ему казалось, он уже давным-давно забыл. Все утро он смотрел на вьющийся в воздухе снег. Он представил самого себя мальчишкой: как он бегает и гикает на дроздов, а они взлетают с заснеженных веток. Моррису неудержимо захотеть снова оказаться где-нибудь за городом, в лесу или в поле.

— Я, пожалуй, возьму лопату и пойду, расчищу снег перед лавкой, — сказал он Иде за обедом.

— Лучше поднимись наверх и поспи.

— А как же покупатели?

— Какие еще покупатели? Кому они нужны?

— Людям трудно ходить по такому снегу.

— Погоди, до завтра он растает.

— Сегодня воскресенье, что подумают гоим, когда они пойдут в церковь?

— Ты что, хочешь схватить воспаление легких? — опросила Ида трагическим шопотом.

— Весна на дворе, — пробормотал он.

— Еще зима.

— Я надену пальто и шляпу.

— Ты промочишь ноги. У тебя нет галош.

— Всего пять минут.

— Нет! — сурово сказала Ида.

«Позже», — подумал он.

Снег шел весь день и к вечеру покрыл землю на добрые шесть дюймов. Когда снегопад прекратился, поднялся ветер, и по улицам замела поземка. Моррис стоял у окна.

Ида весь, день не спускала глаз с мужа. До вечера Моррис не смог даже носа высунуть из дому. Закрыв лавку, он сел, положил перед собой лист бумаги и стал составлять длинный список.

— Чего ты тут сумерничаешь? — спросила Ида.

— Пишу список вещей для распродажи.

— Оставь это Карпу.

— Я должен помочь, он же не знает цен.

Разговоры о скорой продаже лавки успокоили Иду.

— Только кончай поскорее, — сказала она, зевнув.

Моррис подождал, пока Ида уснула, затем спустился в подвал за лопатой. Он надел шляпу и старые перчатки и вышел из дома. К его удивлению, дул очень холодный ветер, передник стал шумно хлопать Морриса по ногам. «Уже конец марта, — подумал Моррис, — могло бы быть и потеплее». Все время, расчищая снег, он думал о том, как это странно, что в конце марта стоит такая стужа, но, работая, он разогрелся. Он старался поворачиваться спиной к Карпову пепелищу: покрытое снегом, оно было хорошо видно даже в темноте.

Набрав на лопату снега, Моррис швырнул его на мостовую: ветер в воздухе превратил снег в снежную пыль и порошей понес по улице.

Моррис вспомнил свои первые студеные зимы в Америке. Спустя пятнадцать лет зимы стали помягче, а теперь вот снова становились морозными. Он прожил суровую, трудную жизнь, но теперь-то, слава Богу, жить станет легче.

Моррис снова набрал на лопату снега и швырнул на улицу.

— Жить станет легче, — пробормотал он.

Ник и Тесси вернулись откуда-то домой.

— Вы хоть оденьтесь потеплее, мистер Бобер, — посоветовала Тесси.

— Я уже почти кончил, — буркнул Моррис.

— Берегите свое здоровье, — сказал Ник.

На втором этаже открылось окно, и в нем появилась Ида с распущенными волосами и в ночной сорочке.

— Ты что, спятил? — заорала она.

— Я кончил, — сказал Моррис.

— Без пальто? Сумасшедший!

— Это заняло десять минут.

Ник и Тесси вошли в дом.

— Поднимайся наверх! — закричала Ида.

— Я кончил! — ответил Моррис.

Он поднял и швырнул в водосток последнюю лопату снега. Осталось расчистить еще пару ярдов, но Ида ругалась, и Моррис решил, что сойдет и так.