Вечный зов. Знаменитый роман в одном томе - Анатолий Иванов

— Так что же это получается?

Кружилин проговорил и понял, что его вопрос звучит неуместно и наивно. Что получается? Как будто сам не понимает. Немцы наступают стремительно и неудержимо. Красная Армия сдает город за городом. Все что можно правительство эвакуирует. И все на восток, на восток, на восток. Куда ж еще?!

— То есть что происходит — понятно. Но когда же это кончится?

— Кончится, Поликарп Матвеевич, — негромко сказал Субботин. — Остановим немца. Остановим — и погоним назад.

Они оба помолчали.

— Так что же мне все-таки с заводом-то делать, а?

— Если б мне кто-нибудь ответил на такой же вопрос, — устало проговорил Субботин.

— Понятно… Значит, Полипов правильно мне советует?

— А что он тебе советует?

— Выслать в обком наш липовый график восстановления и пуска завода.

— Что ж… — чуть помедлил Субботин. — Он не так глуп, этот Полипов.

— Да, видимо… поумнее меня.

— Ты себе цену не набавляй, — донесся рассерженный голос. — Я не сказал «поумнее». Я сказал «не так глуп».

— Значит, высылать?

— А что тебе остается делать? — И опять, чуть-чуть помедлив, прибавил, как бы объясняя, почему Кружилин должен представить хотя бы липовый график: — А то у нас тут и так уже… ходят разговорчики, что ты там растерялся, ничего не можешь обеспечить.

— Что ж, так оно и есть. — Трубка давно нагрелась, жгла ему ухо. — Не могу.

— А кто сейчас, в такой обстановке, может? — Вопрос прозвучал так резко, что Кружилин вздрогнул.

— Ты что говоришь-то?! Ты подумай, что ты мне говоришь!

— Да, я говорю не то, может быть… — смягчился Субботин. — Завтра я тебе этого не скажу. Но сегодня ты же хотел по-человечески… Так вот, по-человечески я тебе скажу: трудности на нас свалились небывалые. Перед тобой, передомной, перед всеми каждый день встают задачи, многие из которых, если смотреть правде в глаза, почти или вовсе невыполнимы в данных условиях и в данные сроки. — И вдруг заговорил еще мягче, с какой-то до предела обнаженной простотой и сердечностью: — Но, дорогой мой Поликарп Матвеевич! Если мы сами себя убедим в своей беспомощности, в растерянности, в неспособности взять верх, что же тогда-то получится? Ты подумай.

— Да… Да, да, — трижды вымолвил Кружилин.

— Держись, Поликарп Матвеевич, — все тем же тоном сказал Субботин. — Остановим фашистские банды — всем нам будет полегче… А с твоим заводом, я думаю, скоро все прояснится…

— Что прояснится? Как прояснится? — Кружилин поплотнее припал к трубке.

— Звонил из Москвы Савельев, директор вашего завода… Кажется, завод передают какому-то военному ведомству. Тогда и стройматериалы и люди — все в первую очередь для вас…

— Погоди, погоди… Ведь завод сельхозмашины делал.

— Все, Поликарп, — сухо прервал Субботин. — Об этом — не по телефону. И так говорим о чем не положено… Кстати, а ты знаешь, что директор завода Савельев — ваш, шантарский?

— Как наш? — не понял Кружилин.

— Ну, так. Где-то там, в ваших краях, родился.

— Постой, постой… Это какой же Савельев? У нас тут один Савельев проживает — Федор, комбайнером работает. У него есть два брата. Младший — Иван… он тоже сейчас здесь. А старший из братьев… как же его звать? Не то Андрей, не то… Слушай, не Антоном его звать? Не Антон Силантьевич?

— Да, Антон Силантьевич. Очень хороший человек, мы с ним в новониколаевском подполье еще работали.

— Вот так та-ак… — И вдруг неожиданно для себя Кружилин сказал: — С Полиповым ты, кажется, тоже в подполье работал…

— Да, и с ним. Много всем нам пришлось тогда выхлебать… А что у тебя с ним?

— Не он, случайно, информирует обком, что я тут растерялся… ничего не могу? — прямо спросил Кружилин.

— Это… — Субботин кашлянул, — это на каком же основании такие выводы… или предположения делаешь?

— Обижен он, что с секретарства его сняли.

— Ну, ты, брат… слишком поспешные, может быть… и несерьезные умозаключения строишь, — проговорил Субботин и тут же начал прощаться, заканчивая разговор. Однако некоторые паузы в голосе секретаря обкома, поспешный вопрос: «А что у тебя с ним?», эти слова в конце — «может быть» — позволили Кружилину понять, что Субботин, кажется, не опровергает его умозаключений.

В ту ночь Кружилин почти не спал, все ворочался, думая о заводе, о Полипове, до мельчайших подробностей припоминая, анализируя весь разговор с Субботиным. А перед утром раздался вдруг резкий телефонный звонок.

— Говорит Савельев… Алло, вы слышите меня? Вы секретарь райкома?

— Наконец-то! Да, я секретарь… Где же вы там запропастились? Я тут ума не приложу, что делать с вашим заводом. Вы откуда звоните?

— Из Москвы.

— Из Москвы… — повторил Кружилин, прислушиваясь, как звучит это слово. — Из Москвы… Как она там, Москва?

— Нормально. Темновато только. Вся Москва затемнена, нигде ни огонька.

— Бомбят?

— Читаете, конечно, в газетах, как жарко в небе над Москвой? Но бывает, что и прорываются фашистские самолеты. Извините, Поликарп Матвеевич, что поднял вас… Мы-то еще не спим, в Москве всего полночь. Сейчас только состоялось правительственное решение по нашему заводу.

— Да, я знаю, что должно было состояться… Я говорил сегодня ночью с обкомом.

— Ну тем более. Как все-таки там завод?

— Плохо… Оборудование вывезли со станции, отвели площадку, чистим ее, роем котлованы под здания. Мобилизовали все трудоспособное население, женщин в основном, подростков даже. Из всех предприятий и организаций, кого можно было, перекинули на стройку. Но людей не хватает. У нас была, как и везде, мобилизация.

— Да, это понятно.

— А строить цехи не из чего. Люди живут в палатках еще, селить некуда.

— Понятно, — опять сказал Савельев. — Люди еще будут прибывать.

— Да вы что? Вы что?!

Савельев, будто не расслышал этого возгласа, продолжал:

— Нам передали часть оборудования и рабочих еще с одного завода. Оборонного. Все это где-то в пути. Начальникам эшелонов даны телеграммы, куда следовать. Одновременно решился вопрос со стройматериалами. Через три-четыре дня к вам начнут поступать кирпич, цемент и прочее. Задача главная в том, чтобы не задерживать вагоны, немедленно разгружать. Хохлов там где?.. Савчук?.. Передайте им — пусть часть людей снимают со стройплощадки, снимают сколько надо и разгружают. И конечно, все вывозить. Несколько десятков автомашин тоже прибудут. Но вы там мобилизуйте весь свой транспорт, какой можно. До последней подводы.

— Понятно, — невесело сказал Кружилин.

— А я еще задержусь несколько дней здесь, потом в Новосибирске буду пробивать эти стройматериалы.

— А людей… сколько еще людей прибудет?

— Тысячи полторы еще… Поживут пока в палатках, до ноября. Там придумаем что-нибудь… — И почти без перехода продолжал: — Ну а как там мой брат Федор поживает? Я ведь, знаете, из Шантары родом.

— Знаю. Федор что же… Живет. Сейчас в михайловском колхозе хлеб убирает.

— Да, он комбайнер, кажется… А про другого моего брата что слышно? Про Ивана. Не знаете его?

— Почему же… И Иван здесь, в Михайловке.

— Там?! — быстро переспросил Антон. — Он… он вернулся, значит?

— Да. Как раз двадцать второго июня, в день начала войны.

— Так, так… — протяжно сказал Савельев. — Ну что ж, встретимся, значит. Давненько я их не видел, три десятка лет. Интересно поглядеть, какие у меня братья… Ну, все, Поликарп Матвеевич. До встречи.

Кружилин поглядел на часы — маленькая стрелка только-только переползала цифру «четыре». За окнами стояла темень, небо черное, лишь в одном месте, за селом, где при свете прожекторов всю ночь работали люди, небо было серо-белесым, там стояло жиденькое зарево. Оно стояло там каждую ночь, с вечера до утра, и гасло на рассвете. Скорее не гасло, а, наоборот, разгоралось каждое утро все сильнее и сильнее, разгоняло ночную темноту, все ярче и ярче расцвечивая все небо. Потом вставало солнце.

В ту ночь Кружилин больше не ложился. Транспорт? Что ж, транспорт будет, думал он, расхаживая по комнате. Временно придется снять с уборки какое-то количество автомашин, даже тракторов. А все, что можно, вывозить на лошадях. Лошадей в районе много. Телеги, повозки… Прямо с утра надо собрать всех руководителей районных организаций, всех председателей колхозов, всем вместе, сообща с работниками завода, представить себе во всех деталях задачу и подумать, как ее выполнить.

Цель была далека и по-прежнему труднодостижима. Но теперь появились какие-то возможности для ее достижения. Все остальное будет зависеть от людей, от того, как их организовать. А это уж другое дело, за это могут и должны спрашивать с районного комитета партии, с него лично.