Примус - Михаил Чулаки

Не будь Братеев толстосумом, по прихоти которого может состояться или нет очередная "Аида" в Петербурге, он бы не решился сказать вслух такое. А теперь он свободен говорить все, что думает, - благодаря своим деньгам.

- Как - не любите? Или вы вообще отрицаете классику? Смерть опере предрекаете, как всякие Вантюки?

- Нет, оперу я люблю, и музыка "Аиды" гениальная, конечно, но мне не нравится сюжет. Я сочувствую Амнерис и, когда слушаю, всегда надеюсь, а вдруг наконец Радамес перестанет валять дурака, прогонит свою маленькую дрянь, женится на Амнерис, станет сам фараоном. Давайте переиначим сюжет, сделаем счастливый конец - и на это я с удовольствием деньги дам.

Проситель совершенно растерялся.

- Но как же?.. Все-таки воля автора. И весь сюжет: про всепобеждающую любовь!

- Не может любовь победить желание стать фараоном. Это выдумки неудачников, которым не повезло в жизни и которые хотят возвести несчастья в добродетель. Вообще, в операх и в литературе тоже - сплошной культ неудачников, бедняков. А богатые и удачливые всегда получаются негодяями. Этот бедный трубадур Манрико, конечно, лучше графа ди Луны. Хотя они и родные братья. И так далее. Покажите мне хоть одного бедняка-негодяя в опере!

- Но тогда вы вообще на оперу денег давать не станете?

- А переделать либретто вы категорически не решаетесь? Но это же гораздо интереснее, чем в тысячный раз повторять одно и то же. Представляете, какой шум поднимется! Неужели вы не хотите сделать что-то новое?

- Но музыка? Помните божественный дуэт в финале? - и посетитель стал напевать.

Герой был разочарован, что ради немедленных денег проситель не соглашается на любые условия. Неужели он не так продажен, как показался сначала?!

- Пусть это поют Радамес с Амнерис. Замечательный их любовный финал! Злобная Аида из ревности отравляет Амнерис, та умирает на руках Радамеса - и они все то трогательное поют, что написал в финале Верди, только в ином составе.

- Но все-таки: вся мировая гуманистическая культура держится на том, что любовь превыше всего.

- И совершенно напрасно держится! Я знаю даму, которая плачет над всякими слезливыми историями, тоже уверяет, что любовь превыше всего, но когда ее собственный сыночек захотел жениться на приезжей из Караганды, с мамочки сразу сошла дурь, она прекрасно поняла, что этой авантюристке нужна прописка и площадь в Петербурге, - и встала стеной. Вот это - разумный жизненный подход. А в опере бы плакала от финала "Аиды". Хотя авантюристка из Караганды - та самая Аида, только современная. В жизни люди разумнее, а от искусства ждут всяких глупостей. В жизни только и жаждут денег, а от романов или опер с балетами ждут бескорыстия и прославления честной бедности. А глупые богачи, заключил с вежливой улыбкой Герой, - услужливо оплачивают проклятия на собственную голову.

И посмотрел прямо в глаза жалкому просителю. Проситель всегда жалок, явись хоть Лермонтов просить на бедность. Но Лермонтов бы не клянчил никогда, он был гордый. А этот трясет своей богемной прической и думает, что имеет какие-то особенные права - чтобы просить. А сам не лучше нищего в переходе метро только что не вонючий.

- Ну что ж, если мы задумаем оперу без проклятий богачам и аристократам, то можно к вам обратиться?

- Да, оперу про хорошего графа или фараона я оплачу с удовольствием. Или вот давайте "Аиду" все-таки переделаем. Назовем: "Радамес".

Проситель встал.

- Боюсь, оперное сообщество мне такого не простит.

- А вы ничего не бойтесь в жизни - счастливее будете. Оперное сообщество сначала пошумит, а потом восхитится. А менее проворные - позавидуют. Скандалы всегда прощают. А тенора будут рваться петь именно в вашей скандальной редакции. В нашей.

- Подумаю. Такой вариант надо всесторонне обдумать.

Проситель наконец ушел. Жалкая личность. Герой снова вспомнил, как самые элитарные деятели искусств берут жалкие подачки от Березовского и называют это "Триумфом". Какое счастье, что у него хватило способностей перейти в стан к таким, как Березовский. Меценат всегда выше побирающегося художника.

Глава 39

И вот наступило наконец 1 мая! День свадьбы. Почти год после их с Джулией знакомства на шоссе. Знакомство случилось 9-го, Герой помнит, потому что совпало с Филиным днем рождения. А у Джулии свои ассоциации:

- Я в тот день новый костюмчик надела. Ты и не заметил, наверное, в чем я была, а костюмчик хороший, цвета морской волны - какая бывает вокруг Кипра. Цвет такой - насыщенный, без подделки. Увидишь ее, волну неподдельную, и хочется броситься. Надела и подумала: ведь день Победы! А у меня вместо побед только разочарования. Пора, думаю, девушка, пора! А может, ты и бросился - на цвет волны, а не на меня, а?

- Ну что ты! - искренне заверил Герой. - Я всяких костюмов-платьев вообще никогда не замечаю. У меня глаз как рентген, я сразу просвечиваю все платья насквозь. И тебя я видел, а никакой не костюм!

Как честный человек, Герой перед свадьбой пошел провериться - на предмет появления новых маленьких метастазиков. Заранее записался на резонанс, полежал в саркофаге и вышел с заверениями, что внутри у него все чисто. Ни один тихий орган его не предал. И все-таки этот вызов оставался самым грозным. С любыми враждебными обстоятельствами жизни Герой готов был расправиться уверенно, за явным преимуществом, и только с ползучим цепким раком бороться можно хорошо если на равных... Но пока он чист - и приятная жизнь продолжается!

Он наконец закончил свои подарочные часы. Хорошо было бы преподнести и самому себе давно подготовленный подарок к бракосочетанию.

Жена Голодца ответила по телефону, что Сотник взялся за дело и гарантирует успех. Как говорят французы, вино откупорено, надо его пить. Либо Сотник вскрывает пачки, которые передает, либо - нет. Взорвется сам - ну что ж, гибель адвоката создаст маленькую сенсацию. А Герою придется придумывать что-то посложнее. Он не желал Сотнику ничего плохого, но не отказываться же от столь великого замысла из-за риска маленькой жизнью поклонника Плевако. Адвокат и сам хорош, таскает деньги этому палачу - так что если и грохнется сам, тоже поделом: не было бы таких пособников, не могли бы процветать и следователи типа Люлько. Так что мораль восторжествует в любом варианте, но хотелось бы, чтобы еще и свершилось правосудие над палачом! Но повода соваться в пачку у Сотника нет, считал Герой, коли его доля отделена в особом конверте. Проверять, не подсунута ли кукла? Кто же станет передавать следователю куклу вместо натуральной взятки?! Всякому разумному взяткодателю ясно, что взяточник сначала пересчитает деньги, а потом уж добросовестно выполнит взятые на себя обязательства. Обнаружит недоплату - значит, не выполнит. Поэтому Сотнику совершенно нечего соваться. Хотя полной гарантии нет.

Единственный теоретически рискованный для Героя момент наступил, когда он нес свое изделие в камеру хранения. Заехал туда прямо с резонанса, ощущая благополучное заключение в кармане, - и такое сочетание двух важнейших дел предвещало удачу.

Народ завихрялся у ячеек автоматических камер: перед праздниками тысячи людей снялись с мест. Пока ехал, Герой все-таки волновался: а вдруг там у камер ходят тихари, запоминают, кто кладет вещи, кто при этом со странностями или просто мандражит?! Но попал в толчею - и волнение прошло само собой. Забота была простая: найти пустую ячейку. Прошелся два раза и уже дрогнул было, решил переехать на другой вокзал, но вот при нем какая-то толстая загорелая баба - не иначе казачка откуда-нибудь из Краснодара - достала свои мешки, и Герой успел первым забросить сумку. Установил код, защелкнул дверцу. Теперь ее откроет уже жена Голодца. Все-таки жаль, что не прямо Люлько. Значит, чего-то опасается, страхуется?!

Он позвонил прямо с трубки, коротко сообщил номер ячейки и шифр.

Он сделал все, что мог. Если кто-то готов справиться лучше - пусть попробует. А Герою оставалось только ждать: вскроет Сотник пачку или передаст прямо в руки своему другу Люлько?! Ждать и надеяться.

А Сотник целый и невредимый явился на свадьбу. Значит, уж он-то до сих пор пачку не вскрыл. Либо она лежит у него дома и он понесет ее известному объекту после праздников, либо он уже сделал другу праздничный подарок - и теперь вопрос, когда подарок распечатает Люлько?! Захочется же человеку порадоваться в такой день, пощупать очередную добычу!..

Регистрировались они во дворце на набережной рядом с домиком Петра. Между прочим, когда заполняли заявления, выяснилось, что по паспорту Джулия числится все-таки просто Юлией. И что она на пять лет его старше - тоже выяснилось. Ну и что? Герой, когда прочитал, "не дрогнул ни одним мускулом". И Джулия, которая, видно, стеснялась разоблачения своего возраста, очень нежно его расцеловала, когда он не сказал на эту тему ни слова.