Рябиновый мед. Августина. Часть 1, 2. Дом. Замок из песка - Алина Знаменская

Отец Лизы был в одних кальсонах, которые тоже местами промокли.

– Уморила, бестия, – усмехнулся он и упал на траву. Горничная подбежала и упала сверху.

Лиза с ужасом и отвращением наблюдала, как отец обнимает Татьяну, как они катятся с пригорка под уклон. В ушах звенел довольный смех горничной.

Лиза попятилась назад, пролезла под елью и, оказавшись на просторе, побежала куда глаза глядят.

Выйдя из леса, она оказалась на дороге и поплелась, не зная направления. Через какое-то время ей почудилось, что за ней кто-то идет. Оказалось, пристыженный Байрон в сопровождении лошади отца. Некоторое время Лиза шла впереди лошадей, затем устала, забралась на коня и предоставила ему привезти ее домой.

Она была уверена, что в замке подняли переполох, что все, включая конюха и кухарку, ищут ее. Сначала придумывала себе оправдания, затем решила, что будет гордо молчать.

Спешившись у пруда, она вошла в замок через черный ход и решила спрятаться в библиотеке, дабы избежать расспросов матери.

Поднявшись в башню, тенью скользнула мимо диванной и остановилась. Там кто-то был. Девочка сделала шаг назад, остановилась как раз напротив приоткрытой двери и увидела мать. Та сидела совсем близко к доктору и обеими руками обнимала его за шею. Ее длинные пальцы перебирали волосы на затылке Дмитрия Ильича, а тот гладил обнаженное колено матери!

Лиза машинально отступила назад, к лестнице, но что-то заставило ее вернуться. Она толкнула дверь в диванную:

– Вы все гадкие! Гадкие!

Мать и доктор вскочили. Лиза схватилась за горло – что-то сильно сдавило ей грудь, она не могла дышать. Она сползала по стене вниз, хватая ртом воздух.

– Ненавижу… вас всех…

Ася твердо решила не выходить к обеду. Ее терзали противоречивые чувства. Она в сотый раз со стороны пересматривала собственное поведение во время вчерашней прогулки и находила его ужасным. Ей пришли на ум слова Вознесенского относительно Эмили: «Терпеть не могу влюбленных восторженных барышень…» Это ужасно! Вчера она вела себя совсем как Эмили! Хуже, чем Эмили! Она достойна презрения, которое архитектор ей в полной мере и демонстрирует.

Позже, обругав себя как следует, Ася начала наступление на архитектора. Но он-то каков! Заманил ее кататься на лодке, предложил выдумать его историю… Это ведь не ее идея, его! И вот ее история ему не понравилась! И она же виновата!

Злость помогла ей. Ася убедилась, что куда-то делся налет обожания, с которым она готова была взирать на этого человека. Она больше не будет смотреть в его сторону! Подумаешь, ему не понравились ее слова! Она такая, какая есть. А кому не нравится…

Размышлениям помешал шум, доносившийся из правого крыла. Там что-то упало, раздался крик, кто-то пробежал по галерее.

Ася выглянула в коридор. Первое, что бросилось в глаза, – плетью повисшая рука Лизы. Девочку нес перепуганный доктор.

Следом бежала Ирина Николаевна и что-то говорила, говорила не переставая.

– Где Татьяна? В этом доме есть хоть одна горничная? Августина? Да найдите хоть кого-нибудь из прислуги!

– Что с Лизой?!

– Приступ, – на ходу ответил доктор. – Принесите лед! Скажите кухарке, пусть вытащит с ледника…

Ася побежала вниз и на лестнице столкнулась с архитектором.

– Августина, я хотел…

– Извините, я спешу. Лизе плохо, нужен лед.

Они вместе прибежали на кухню. Лев отобрал у копуши-кухарки ключи, сам побежал на ледник.

Когда они вернулись в детскую, доктор уже уложил девочку в подушки и, засучив рукава, колдовал над ней.

Ирина Николаевна беспокойно металась по комнате, хватая вещи дочери, бессмысленно перекладывая их с места на место.

– Откройте окно! – приказал Дмитрий Ильич.

Лев распахнул окно, в комнату влетел летний теплый ветер.

– Ирина Николаевна, выпейте валериановых капель. – Ася усадила хозяйку, протянула ей склянку с лекарством. Та, похоже, с трудом понимала то, что ей говорят. Она оттолкнула руку гувернантки и крикнула в спину доктора:

– Ну сделайте же что-нибудь! Почему у нее губы синие? Почему у нее губы синие, я вас спрашиваю, доктор!

– Сейчас все пройдет, – повторял тот, – сейчас пройдет.

– Но почему так долго? Почему долго?!

У Ирины Николаевны началась истерика. Лев обнял ее за плечи, вывел из комнаты, а Ася взяла Лизину руку. Ладонь девочки была холодной и вялой.

– Может быть, я разотру ей руки?

– Вы, Августина, посидите с ней. Просто подержите ее за руку. Я пойду взгляну, чем можно помочь Ирине Николаевне.

Доктор ушел. Ася устроилась на стуле рядом с кроватью девочки. Она держала ее руку в своей и приговаривала:

– Все позади, Лиза. Все позади. Теперь нужно собраться с силами и открыть глазки. Ну же, Лиза, я знаю, что вы меня слышите.

Ася сейчас вдруг захотела быть сильной. Такой сильной, чтобы поделиться с воспитанницей, перелить ей часть своих сил.

И она взяла в свои руки вторую ладошку Лизы и стала держать их обе и приговаривать что-то ободряющее. Хотя по большей части она ободряла саму себя.

Через некоторое время ресницы Лизы дрогнули, и она открыла глаза.

– Боже, Лиза! Как вы нас напугали!

– Где я? Что со мной?

– У вас был приступ, но теперь все позади.

– Приступ… Мне холодно.

– Ах да. У вас лед на груди. Я сейчас уберу.

– Не уходите. Дайте мне вашу руку.

– Да-да. Сейчас.

Ася вернулась на место.

По коридору раздались шаги. Тяжелые – мужские – и торопливые, мелкие – женские. Распахнулась дверь, в комнату вошел полковник. Из-за его плеча выглядывала Ирина Николаевна.

– Ты очнулась? Тебе лучше, дорогая? Как же ты нас напугала, глупышка…

– Вы не любите меня! Уходите! – Лиза пыталась подняться. От усилий ее шея вытянулась, сквозь тонкую ткань сорочки проступили острые ключицы. Лицо, и без того всегда болезненно бледное, исказила боль.

– Лиза! Доченька, что с тобой? – недоумевал полковник.

– Уходите все! Вы не любите меня! Уходите! Все уходите, кроме Августины.

Полковник, совершенно потрясенный, отступил в коридор.

– Лиза, лежите, все ушли. Мы с вами одни.

Было слышно, как в коридоре полковник раздраженно допрашивает доктора.

– Так бывает. Это шок. Шок. Это бывает, – твердил Дмитрий Ильич.

Ирина Николаевна плакала.

Ася по-настоящему испугалась. Она не понимала Лизу и боялась нового приступа.

В дверь осторожно поскреблись. Лиза умоляюще воззрилась на гувернантку.

– Не волнуйтесь, Лиза, я с вами.

Дверь скрипнула, показалась физиономия архитектора. Собрав, вероятно, все запасы своего артистизма, он состроил такую мину, что было невозможно не улыбнуться.