Запоздалый приговор - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но лично я больше всего люблю плавать с аквалангом, — признался он и скромно опустил глаза. — Подводный мир ню… нюобык… необыкновенен!
— Можно посмотреть? — простецки спросила Римма.
Шерстяк почти подпрыгнул.
— Нет! Нужно! — вскричал он. — Анютка, подъем!
Он почти поднял находящуюся в заторможенном состоянии девчонку и подал руку Римме.
— Да-да, мы все это увидим… увидим!
Она отняла руку аккуратно, однако настойчиво.
Шерстяк направился к китайскому мостику, полукругом перекинутому через зауженную часть бассейна. К удивлению Риммы, Анюточка шагала сама. Нетвердо, однако без зигзагов и раскачки.
— Я люблю нырять вот отсюда, — доверительно сообщил Шерстяк и скинул свою тунику, под которой он, слава богу, оказался в плавках.
Однако нужный пример показала, конечно, Анюточка: видимо, такова была ее роль. Скинув подобие платья-пелерины, под которым был полупрозрачный и, в общем, почти невидимый купальник, она довольно ловко ушла с мостика под воду. Римма проследила ее движения и подумала, что у этой девочки могло бы быть неплохое будущее… Шерстяк также любовался тоненькой фигуркой, весьма плотоядно. Потом отвлекся.
— А мы пойдем на пляж, — предложил он. — Да, у меня здесь настоящий песок. Его привезли с Ямайки. Иногда у меня собираются коллеги, и мы пьем ямайский ром, лежа на ямайском песке.
Она рассеянно улыбнулась, глядя на цветок рододендрона.
Шерстяк понял это по-своему.
— Да-да, мои извинения! — Он показал на кабинку между двумя пальмами. — Вон там есть все, все и еще раз все — на любой вкус. Купальники, шорты, мини… — Шерстяк вдруг мигнул и осклабился. Зубы у него были неестественно ровные, почти идеальные. — А хотите посмотреть на старого моржа? — Не дожидаясь ответа, он вдруг сиганул в бассейн, едва не утопив грузными своими телесами Анюточку, послушно и молчаливо плававшую тут же, под мостиком.
«Пора», — подумала Римма, метнувшись взглядом к нише со столиком. Но как бы это сделать незаметно?
«Старый морж» вынырнул, держа Анюточку в объятиях.
— Присоединяйтесь! — воскликнул Шерстяк. — Станете не менее… то есть просто станете девой морской!
Она неопределенно кивнула.
— Возьму апельсин. — Это у нее прозвучало почти заговорщически.
— И нам принесите, — попросила Анюточка. Это было первое, что она произнесла в присутствии Риммы, чем слегка даже удивила ее.
Та любезно кивнула и направилась к столику.
Она шагала медленно, нащупывая под блузкой ампулу непослушными пальцами… чертовы пальцы… чертова ампула, следовало бы приготовить ее заранее… Стоп! Сделать вид, будто нужно поправить туфлю, а для этого присесть… Так, вот эта адская стекляшка. Римма поднялась и, критически поглядывая на свои шпильки, будто была ими недовольна, пошла к нише. Сзади доносилось плесканье-полосканье, значит, вроде бы все в порядке.
Ампула была у нее в пальцах, когда Шерстяк заорал, что «мы уже идем»… рука у Риммы дрогнула, ампула выскользнула… Покрываясь холодной испариной, она все-таки поймала ее. В зеркале увидела свое побелевшее лицо. Дьявольщина, она не думала, что это, казалось бы, простое дело будет таким трудным и нервным… А где сидит этот боров? Она вновь смертельно побледнела, потому что не могла вспомнить, в каком кресле сидел Шерстяк и в каком — Анютка… Она помнила лишь свое место… но хорошо… тогда так: он был справа, а девочка слева… значит, вот здесь. Да, точно, вот здесь. Так… трех капель достаточно. Нет, для этого борова пусть все же будет четыре. Хельги уверял, что шесть — это чтобы здорового мужика свалить с ног в один момент, а десять — и вовсе смертельная доза… Римма завинтила ампулу-флакончик и спрятала ее в висевший на шее медальон в виде разборного патрона (пуля с гильзой) к автомату Калашникова. Она намеренно заказала себе его перед поездкой в Россию — здесь и сейчас он был символичен.
Ну вот, с облегчением вздохнула она, вроде бы все идет так, как надо… Она взяла апельсин и направилась к бассейну.
Короткая трель телефона заставила ее опять похолодеть и вздрогнуть всем телом, о звонке Шаповалова она забыла…
— Да, — коротко сказала она, рассмотрев на электронном табло знакомый Юркин номер.
— Это я, — ответил несколько напряженно он. — Все о’кей?
— Да, — вздохнула она и призналась: — Чуть мобильник не выкинула от неожиданности, нервничаю.
— Это понятно…
— Ладно, Юр, звони еще, как договорились.
— Как договорились, — заверил он. — Ты все сделала?
Римма невольно глянула на столик.
— Только Сначала… — Она нервно облизнула губы. — Звони теперь через полчаса.
Она спрятала телефон и вернулась к бассейну.
Народный избранник как раз выбирался из бассейна, одновременно щипая Анюточку.
— Вы как хотите, — почти без упрека сказал он, — но вода — как парное молоко. Теплая, лечебная, свежая… и все такое прочее.
— Мне хочется немного выпить, — сказала она.
Шерстяк почти обрадовался:
— И мне тоже хочется!
— И мне!.. — пьяненько проголосила Анюточка, забирая у Риммы апельсин.
«И отлично», — подумала Римма.
Анюточка с улыбкой протянула ей дольку апельсина и заглянула в глаза. Римма нашла в себе силы улыбнуться в ответ и мысленно взмолилась, чтобы все это как можно скорее кончилось. Неужели глаза этой девочки теперь будут преследовать ее немым укором? А вдруг Хельги неточен? Хотя нет — он может быть каким угодно, только не безалаберным. Но если у этой Анюточки индивидуальная непереносимость препарата?
Анюточка же не унималась — очевидно, Римма ей понравилась, и она решила непременно завоевать ее расположение. Сделавшись весьма разговорчивой, Анюточка стала расспрашивать, какими стилями она умеет плавать, потом пообещала научить ее «идти буфером». Римма ничего не слыхала о таком стиле, поэтому лишь неопределенно кивнула. Она не знала, конечно, и даже не догадывалась, что на самом деле болтливость Анюточки объяснялась строгими инструкциями Шерстяка. Под мостиком он повелел ей во что бы то ни стало склонить гостью к принятию водных процедур. А не то…
А Римме сейчас предстояло отрежиссировать тост — так, чтобы Шерстяк и Анюточка выпили одновременно. Иначе проблемы, которые могут возникнуть в противном случае, окажутся очень и очень неприятными. Первым делом для этого следовало оживить саму себя. Хотя компаньоны за столом и навеселе, ее настроение может показаться им странным. Затем нужно завладеть их вниманием.
Она очистила апельсин, затем кожуру в виде пятиглавой звезды установила почти стоя между бутылками и, сложив пальцы пистолетиком, прицелилась в нее и сказала «пиф-паф!». Анюточка, конечно, ничего не поняла, а Шерстяк весь заулыбался и шутливо погрозил Римме пальцем-сосиской. Она коротко рассмеялась и подумала, что ничего остроумного для этого тоста придумывать не нужно, а нужно сварганить что-нибудь простецки-энергичное, и побыстрей.
— Давайте на «три-четыре», — предложила Римма и подняла рюмку.
— На три-четыре! — воскликнул Шерстяк.
Три рюмки звонко приударились друг о дружку.
Зажмурившись, она выпила свою рюмку до дна.
И ничего, конечно, не случилось. Сразу не случилось.
Она похолодела, пытаясь решить, как ей теперь быть.
Шерстяк длинно поглядел на нее пьяными мутными глазами, потер щеки и хрипловато спросил:
— А ба… — Он, не сдержавшись, отрыгнул. Но не особо смутился этим. — А бассейн… ну, как у нас с бассейном?
Она бездумно кивнула.
— Я несколько… я что-то несколько неважно себя чувствую. — Это, в общем, была правда, потому что она ужаснулась: неужели провал?.. Но тут же вспомнила, что Хельги указывал на внезапно появляющуюся охриплость голоса как на одно из проявлений действия «коктейля Молотова». Один из симптомов… Она коротко вздохнула: — Этот… симптом сейчас пройдет, я думаю.
«А другой, — мысленно попросила она, глядя вверх, — пусть придет…»
— А я… — бормотнул Шерстяк и умолк, глядя на Анюточку.
Римма тоже посмотрела на нее застывающим обреченным взором.
Анюточка свернулась в кресле уютным калачиком и спокойно спала.
— Нюрка… — странным, осевшим и противным голосом окликнул ее Шерстяк. — Черт бы тебя… Нализалась…
Ее передернуло от этого голоса, по коже прошел мороз. Она не думала, что снадобье Хельги так уродует человеческий голос.
Вдруг появилась страшная мысль — когда чокаются, содержимое одной рюмки часто попадает в другую, — и теперь ей показалось, что, похоже, именно так и было на сей раз?!
Или не было?..
Видимо, «коктейль Молотова» действовал не мгновенно. К тому же разом опрокинуть проспиртованного, прокаленного водкой стодвадцатикилограммового мужика оказалось не под силу даже такому снадобью. Однако оно работало.