Аманда исчезает - Мелисса Фостер

– Эрик!

– Ма, ты меня задушишь! – захохотал он.

– Откуда ты взялся?

Эрик вырвался и пожал плечами. В дверях возник Коул.

– Молли, я же тебя знаю. Ты ведь мечтала потискать его. – И Коул подмигнул сыну.

– Ребята, я вас обожаю! – воскликнула Молли. – Но как ты так быстро сумел добраться?

– Вчера забронировал для него билет на самолет, – ответил за сына Коул. – Я думал, ты догадалась еще вечером, когда привела псов с прогулки. Помнишь, я звонил куда-то по телефону?

Молли озадаченно смотрела на него.

– А утром я заказал для Эрика такси, и его доставили к Картерам.

– Но я же час назад с ним разговаривала!

– В этом таинство сотовой связи, мам! – Эрик весело рассмеялся и снова обнял мать.

Молли попыталась обхватить Эрика одной рукой – еще месяц назад, когда он уезжал в колледж, спина у него вроде бы была не такой широкой. Как же она соскучилась!

– Ты голодный? Что тебе приготовить?

– Не, мы с папой перекусили.

– Господи, чуть не забыла! – воскликнула Молли. – Мне же нужно навестить пастора Летт! Дадите мне еще полчаса?

Коул с Эриком переглянулись.

– Пошли, парень, кино посмотрим. Вполне успеем, – сказал Коул.

«Дома сейчас по-другому», – написала Трейси в своем новом дневнике. Пенная ванна, чистая одежда, мягкие простыни и любимые игрушки радовали и утешали, тем не менее все изменилось. Мама с папой были к ней слишком внимательны, словно она могла разбиться. Трейси скучала по Мамочке, гадала, где она, как себя чувствует, боится ли токсинов. О Мамочке беспокоиться не следовало: папа с мамой объяснили, что она плохая и забирать ее не имела права. Только Трейси не считала Мамочку плохой, ведь та не обижала ее, а хотела спасти от токсинов. С токсинами Трейси запуталась. Она пыталась рассказать про них маме с папой: как они убили маму Мамочки и маму ее мамы, но родители не верили. Трейси решила, что они просто ничего не знают про токсины. Мама вообще назвала их сказкой, которую Мамочка сочинила, чтобы удержать Трейси возле себя, но девочка с мамой не согласилась. Она очень хотела навестить Мамочку и научиться правильно разговаривать с Господом.

Мама сказала, что вскоре им придется встретиться с полицейскими, ответить на вопросы про туннели. Еще она сказала, что Трейси искали целые толпы людей. Трейси удивилась, что толпы людей ее не нашли. По телевизору тех, кто потерялся, всегда находят. Трейси постоянно говорила маме, что Мамочка ничего плохого ей не делала, а про страшное место умолчала. Она боялась, что у Мамочки будут неприятности. Когда родители спросили, зачем она пошла с Мамочкой в туннели, Трейси не знала, что ответить. Цепочка… она хотела вернуть цепочку. Мама заплакала. Она повторяла, что должна понять, почему Трейси пошла в туннели, и умоляла простить за то, что она такая плохая мать. Трейси расстроилась. Она заверила маму, что она хорошая, пусть и не знает про токсины, только она же в этом не виновата. Тогда мама заломила руки, подошла к папе и зарыдала. Трейси очень старалась слушаться и не понимала, почему маме грустно. Наверное, она из-за токсинов переживала.

Накануне ночью Эмма заползла к Трейси в кроватку. Решила, что сестра заснула, залезла к ней и свернулась калачиком. Трейси ничего не сказала, она очень скучала по Эмме. Когда сестренка захныкала, Трейси обняла ее и прижала к себе, как большую куклу, а потом заплакала сама.

Они с Эммой играли, как раньше, но если Эмма брала игрушки Трейси, то мама на нее кричала. Трейси не нравилось, что мама кричит. Пусть Эмма берет что захочет, кроме Мамочкиной куколки. Эта куколка особенная, она для одной Трейси.

Трейси хотелось увидеться с Молли. Мама разрешила, но после того, как с их двора уйдут люди с большими камерами. Тайком от мамы Трейси раздвинула шторы и выглянула в окно. Почему их дом вдруг стал всем интересен, она не понимала, но радовалась, что его показывают по телевизору, хотя смотреть новости ей запретили. Она хотела выйти во двор – пусть ее фотографируют, – но мама не позволила. Мама назвала людей с камерами стервятниками. Стервятники – это такие птицы, а разве те люди похожи на птиц?

«Кто знал, что дом окажется таким уютным?» – думала пастор Летт, протирая полки в библиотеке Перкинсонов. Часы показывали четыре пополудни. Они с Ханной и Ньютоном занимались уборкой почти целый день – чистили полы, вытирали пыль, выгребали грязь, скопившуюся за много лет. Пастор Летт радовалась, что их стараниями дом снова станет годным для житья. Только в верхние спальни идти не хотелось: сейчас ей было не до встречи с призраками миссис Перкинсон и ее дочери. Хвала небесам, Ханна вызвалась прибраться там и пока ничего странного не увидела. Ньютон облагораживал дом снаружи – чинил ступеньки, менял прогнившие доски, обдирал планки с окон. Ханна принесла старые половики, Ньютон с Бетти купили подержанную мебель.

Пастор Летт в очередной раз поблагодарила друзей за верность. Без них не выйти ей из тени тайн и секретов. Пастор постояла на крыльце. Мрак, много лет витавший над домом, понемногу рассеивался, теперь здесь даже дышалось легче. Пастор спустилась во двор и невольно восхитилась: как красив дом, когда окна не заколочены! Или все дело в зловещих секретах, которые, пастор надеялась, вот-вот исчезнут?

Глава 28

Коул вел машину мимо Бойдской Пресвитерианской церкви. Таннеры ехали в гости к Родни. Молли смотрела не на церковь, а чуть дальше, на паутину желтой полицейской ленты. Она радовалась, что пастор Летт позволила им навестить Родни, и все же ей было не по себе. Молли оглянулась на Эрика: тот на заднем сиденье строчил эсэмэски. После стольких дней безумства и смятения она чуть ли не физически наслаждалась покоем.

Они подъехали к знакомому викторианскому дому. На парадном крыльце появились три цветных кресла и большой плакат с надписью: «Любой человек нам друг. Добро пожаловать, друзья!» Вокруг зеленели пастбища с темными вкраплениями валунов. Справа от дома высокая ива склонила ветки к ручью, под ней стояла чугунная скамья с зонтом. Молли удивлялась, как Ньютон и Бетти все эти годы прятали Родни.

Родни вышел на крыльцо, где уже стояла пастор Летт. С поразительной нежностью она обняла брата. Молли не поверила бы, что пастор способна на столь неприкрытое проявление чувств, если бы не увидела своими глазами. Рядом с братом пастор Летт была такой маленькой и хрупкой. Родни приподнял ее и закружил с радостным криком:

– Карла дома! Карла дома!

Родни опустил сестру на дощатый пол крыльца, она едва устояла на ногах. Родни напоминал взволнованного ребенка: движения резкие, дерганые, с собственными конечностями не в ладах. Джинсы на коленях пузырятся, внизу собрались гармошкой, словно не по росту, зато рубашка едва сходится на широкой груди и выпирающем животе.

Пастор снова обняла Родни. Он заметил Молли – глаза его расширились, губы растянулись в широченной улыбке, – вырвался из объятий сестры и бросился к гостье. Вот он схватил ее и поднял на руки.

– Молли нашла девочку!

Его оглушительный хохот наверняка долетел до самого Господа.

Пастор кинулась спасать Молли – дернула Родни за рукав: хватит, отпусти.

– Ма! – испуганно вскрикнул Эрик.

Родни продолжал кружиться с Молли на руках, она даже начала опасаться, как бы ее не стошнило.

– Родни, поставь Молли на землю! – закричала пастор Летт.

Теперь на помощь бросилась и Бетти.

– Родни Летт, немедленно опусти человека на место! – потребовала она не терпящим возражений тоном.

Родни замер и осторожно поставил Молли на ноги. Она пошатнулась и осела на безопасное в своей неподвижности крыльцо. Родни склонился над ней, широко раскрытые карие глаза были полны тревоги.

– Молли плохо? – испуганно спросил Родни.

– Все хорошо, – ответила она и с опаской встала.

– Родни тебя обидел? – робко спросил он.

Молли взяла его большую ладонь.

– Все хорошо, – повторила она и заставила себя улыбнуться. – Было очень весело. Все хорошо.

Родни расцвел в улыбке:

– Молли понравилось?

– Да, Молли понравилось, – кивнула она и взглянула на пастора Летт и Бетти: не волнуйтесь, мол.

– Эрик? – коротко спросил Родни.

– Да, это Эрик, – подтвердила Молли, – и мой муж Коул.

А Бетти уже принесла бутерброды с индейкой и фрукты и хлопотала, оделяя всех угощением. Молли узнала, что Бетти начала ухаживать за Родни через два месяца после случившегося с ним несчастья. Их дом стоит поодаль от других – лучшего убежища не придумаешь. Энергичная, но застенчивая, она сидела чуть в сторонке от остальных, но стоило пастору Летт заозираться в поисках солонки, как тотчас вскочила и подала пастору соль. Молли видела, что гостеприимство и заботливость идут у Бетти из самого сердца.

Родни ел жадно, словно голодал несколько дней.

– Не спеши, Родни, – мягко сказала пастор Летт. – Еда от тебя не убежит.