Хватайся за соломинку. Жар бабьего лета - Марина Серова

– К твоему сведению, мы должны с ним встретиться сегодня вечером.

– Ха, ну жди, жди! Может, и дождешься!

Я встала со стула.

– Ты знаешь, где он сейчас?

– Точно не знаю, но возможно, что в своей берлоге. В последние дни я два или три раза видел, как он возвращался из-за города – вся машина была в грязи. Это показалось мне подозрительным. Он объяснил, что ездил к Геннадию. Но это вранье – там дороги хорошие. И дождей в те дни не было.

– И где эта «берлога»?

– В лесу. Тебе придется попотеть, пока найдешь. Только зря ты туда одна собираешься. Ему ничего не будет стоить разделаться с тобой.

– Это не твоя забота.

Антон посмотрел на меня мутными глазами.

– Силен Андрюха с вами, с бабами. Вот и Люська, как собачонка, за ним бегала, а он даже подругу детства не пожалел.

– О чем это ты?

– Они же земляки с Люськой. Оба из Житомира. Андрей еще подростком переехал. А эта красавица за ним подалась сразу, как школу окончила.

Я молча слушала Антона. То, что он говорил, не укладывалось у меня в голове.

– Ладно, мы еще потом с тобой поговорим, – произнесла я, выключая диктофон. – Рассказывай, как доехать до его берлоги.

– Стой, а я как же? – заволновался Антон, увидев, что я застегиваю куртку.

– Извини, но придется тебе еще посидеть в наручниках. Но не унывай! Я скоро вернусь и в зависимости от результатов решу, как с тобой поступить.

Я повела Антона в туалет, заставила сесть на унитаз и, не обращая внимания на яростные протесты, приковала его к трубе.

– А если не вернешься, что со мной тогда будет? – спросил он испуганно.

– А ты не сиди зря. Помолись за меня – это в твоих интересах.

Рассказ Антона не внушал мне никакого доверия – слишком все притянуто за уши. Хотелось поскорее все проверить, убедиться, что он солгал мне. И я заспешила к машине. Но тут меня осенила догадка: ведь вполне можно это сделать прямо сейчас. «Какая же я дуреха, что не починила свой сотовый!» – снова подумала я, поворачивая назад. Войдя в коттедж, прошла в кухню, где на стене висел телефонный аппарат. Я набрала номер Мельникова. Была глубокая ночь, но мне уже было не до соблюдений приличий.

Вообще-то Мельников привык к подобным неожиданностям – на шестом гудке он поднял трубку.

– Слушаю.

– Привет, это опять я, Татьяна.

– Что-нибудь случилось?

– Извини за беспокойство. Мне снова нужна информация. Нужно кое-что уточнить по поводу Рачковой.

– Слушаю, – повторил он.

– Мне необходимо выяснить, откуда она родом.

– Погоди, я позвоню Лехе. Где ты сейчас?

– Да тут, за городом, на одной даче у Волги.

– Эк тебя занесло! Перезвони минут через пятнадцать.

Я повесила трубку и закурила.

Дождь все не унимался, холодные капли стучали в окна. От нечего делать я пошла взглянуть на Антона. Он не подавал признаков жизни, сидел, прислонившись головой к трубе, и не отреагировал на мое появление.

Кажется, уже пора позвонить Мельникову.

– Ну что, выяснил?

– Да понимаешь, Тань, какое дело. Этот жук-Юрков требует, чтобы ты сама ему позвонила. Заявил, что будет говорить только с тобой лично. Так что ты позвони ему, лады? – и Андрюша назвал номер Юркова.

Я выругалась сквозь зубы и, забыв поблагодарить Мельникова, дала отбой. Потом набрала номер Юркова. Тот сейчас же снял трубку.

– Да.

– Это я, Татьяна Иванова.

– Чем могу?

– Ты прекрасно знаешь, чем. Я хочу узнать, откуда родом Рачкова.

– А можно узнать, для чего это вам?

Я с трудом удержалась от резких слов.

– Долго рассказывать. Обещаю, что позже предоставлю всю имеющуюся у меня информацию. А сейчас я очень спешу.

Юркову, видно, надоело терзать меня расспросами.

– Рачкова родилась в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году, на Украине, в городе Житомир… – он продолжал еще что-то говорить, но я больше не слушала, бросила трубку и помчалась к машине.

Глава 10

По дороге я жестоко кляла себя за то, что не удосужилась проверить рассказ Терентьева. Прав был Балашихин, назвав меня дурой. Дура и есть! Неужели я так легко попадаюсь на мужские чары, что мне можно спокойно навешивать лапшу на уши?! Я была очень зла. Зла на всех, но больше всего на себя.

Район, где, по словам Антона, находилась «берлога», тоже располагался у Волги, но по другую сторону от Тарасова.

Проведя в дороге около двух часов и немного поплутав, я наконец отыскала дачный поселок, на окраине которого начинался лесок. Дорогу размыло, машина подпрыгивала на ухабах, временами глубоко увязая в грязи. Я вышла из машины и пошла пешком. Почти на самом дне большого оврага, заваленного мусором, стоял небольшой домишко, окруженный покосившимся забором из листов ржавого железа. Было не похоже, что в этом сарае кто-то мог жить.

Легко перемахнув через низкий забор, я оказалась во дворе. Окна, их было всего два, оказались наглухо закрыты ставнями. Я осмотрела дверь – она оказалась довольно прочной и была заперта на большой висячий замок.

Недолго думая, я выстрелила в дужку замка. Вошла внутрь. На меня сразу же пахнуло подвальной сыростью. Освещая дорогу карманным фонариком, который захватила из машины, я рассматривала помещение.

Из сеней в глубь строения вела закрытая на задвижку дверь. Я отперла ее и вошла в маленькую комнату, воздух в которой оказался еще более затхлым. К моему удивлению, комната освещалась, правда, очень слабо, электрической лампочкой, свисающей с потолка. Там стояли две табуретки, стол да кровать за занавеской у стены. Приблизившись к кровати, я резко сдернула с веревки грязную занавеску.

На постели, накрытая ветхим, дырявым одеялом, лежала женщина. В тусклом свете ее рыжие волосы отсвечивали медью. Она лежала совершенно недвижно с закрытыми глазами, словно мертвая. Это была Люси. Склонившись над ней, я разглядела восково-бледное лицо. Дотронулась до ее руки и убедилась, что она жива – от моего прикосновения Люси слегка зашевелилась, издав тихий стон. Придвинувшись к ней, я услышала хруст под своей ногой – оказывается, раздавила один из многочисленных валявшихся на полу шприцев. Не было сомнений, что Люси уже не один день держали на игле.

Я похлопала ее по щекам и окликнула. Женщина разомкнула веки и уставилась на меня невидящим взглядом. Я потянула ее за плечи и посадила на кровати. Потом подошла к столу, на котором среди остатков пищи стояла бутылка с минералкой. Я заставила Люси сделать пару глотков воды. Это ее немного взбодрило.

– Ты кто? – сипло произнесла она.

– Я – Таня.

– Чего тебе надо?

– Я приехала за тобой.

Бессмысленный, ничего не выражающий взгляд Люси доказывал, что многодневное заточение лишило ее способности мыслить.

– Холодно! – она поежилась, натягивая на себя грязное одеяло. – Закрой дверь!

– Пусть проветрится, здесь нечем дышать.

– А зачем дышать? Мне другое нужно, – тут, встрепенувшись, словно вспомнив о чем-то, Люси торопливо спустила ноги вниз и стала шарить руками по полу. – Тут должна быть одна доза, – бормотала она, перебирая и отбрасывая пустые шприцы. В безуспешных поисках она соскользнула с кровати и встала на четвереньки, продолжая судорожно хватать использованные шприцы. Наткнувшись на тот, который я раздавила, Люси схватила его, выпрямилась и закричала:

– Ты его разбила! Ах ты, дура! – она бросилась на меня, в остервенении пытаясь вцепиться мне в волосы.

Я сжала ей руки и отбросила от себя. Упав на кровать, Люси уткнулась лицом в подушку и завыла, обезумев от бессильной злобы.

Я смотрела на бившуюся в истерике, совершенно потерявшую человеческий облик женщину и думала о том, что гораздо милосердней было бы убить ее сразу, чем подвергать таким долгим мучениям. Я снова взяла ее за плечи и потянула к себе.

– Вставай, поехали.

– Убирайся! Оставь меня!

– Поднимайся, я отвезу тебя в больницу. Тебе нужна помощь.

– Пусти! Я никуда не поеду. Скоро он приедет и уведет меня. Я вылечусь, и все будет хорошо. Уходи!

Она отбросила меня от себя и, стуча зубами, залезла с головой под одеяло, свернулась в клубок.

– Если ты не встанешь сама, я потащу тебя силой, – настаивала я.

Люси не реагировала. Я наклонилась над ней и попыталась поднять с кровати. Несмотря на то, что в последние дни ее рацион составляли в основном наркотики, сопротивлялась она довольно энергично. Я знала, что нужно спешить, потому что приближалась ломка.

Наконец мне удалось стащить Люси на пол, но все попытки заставить ее принять вертикальное положение ни к чему не приводили.

Вдруг за спиной раздался, заставив вздрогнуть и замереть от неожиданности, так хорошо знакомый мне голос:

– Здравствуй, Татьяна, рад видеть тебя.

Люси выскользнула из моих ослабевших рук и опустилась на кровать. Я медленно повернулась.

– Значит, это все-таки ты, – вырвалось у меня.

– Да, это все-таки я, – подтвердил Андрей, стоявший в дверях.

В его опущенной правой руке был пистолет. В пылу борьбы с вопящей Люси я не слышала, как он вошел.