На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии - Синдаловский Наум Александрович

В настоящее время строить по типовым проектам считается неприличным. Благодаря этому отрадному обстоятельству застройка новых районов Петербурга становится если не ярко индивидуальной, то все-таки более разнообразной. Но старинная поговорка жива, и мы ею пользуемся, когда сравниваем однообразные, скучные, как две капли воды похожие друг на друга, жилые кварталы, выросшие в 1960–1980-х годах в многочисленных городах и поселках бескрайней страны.

Более удачного материала для уничижительной характеристики человека как малообразованного и невежественного, чем зримый образ единственного в нашей истории высокопоставленного чернокожего вельможи, Абрама Петровича Ганнибала, пожалуй, не сыскать. Известность прадеда А. С. Пушкина по материнской линии, военного инженера и генерал-аншефа, который начинал свою карьеру с должности камердинера и личного секретаря Петра I, была поистине всероссийской. Да и мифология, сложившаяся за три столетия вокруг имени этого незаурядного и высокообразованного человека, в основном сводилась к его экзотическому африканскому происхождению и необычному для северного края цвету кожи.

Как Ганнибал появился в России, истории хорошо известно. В 1705 или 1706 году русский посланник в Константинополе Савва Рагузинский прислал приобретенного им на рынке рабов чернокожего ребенка в подарок Петру I. Царь крестил десятилетнего мальчика, дав ему, в качестве восприемника, свое отчество и имя Абрам. С фамилией сложнее. Согласно одной легенде, Абрам Петрович получил ее лично от Петра в честь легендарного полководца Древнего мира — покорителя Карфагена Ганнибала; согласно другой — присвоил себе сам, в память о своем африканском происхождении. И произошло это гораздо позже, уже после смерти Петра I. Во всяком случае, известно, что первоначально чернокожего генерала звали Абрам Петров и только потом, через несколько десятилетий, «Петров» превратилось в «Петрович». Тогда же появилось и добавление — Ганнибал.

Предполагаемый портрет А. П. Ганнибала. Неизвестный художник. XVIII в.

Как мальчик, родившийся в Эфиопии, попал на невольничий рынок в Турции — неизвестно, но в семье Пушкиных сохранилась легенда о том, что единокровный брат Ганнибала однажды отправился на поиски Ибрагима, как звали мальчика на его родине. Не найдя Ибрагима у турецкого султана и узнав каким-то невероятным образом, где надо его искать, брат будто бы явился в Петербург с дарами в виде «ценного оружия и арабских рукописей», удостоверяющих княжеское происхождение Ибрагима. Братья встретились, но ставший к тому времени православным Абрам Петрович Ганнибал, как рассказывает предание, не захотел вернуться к язычеству, и «брат пустился в обратный путь с большой скорбью с той и другой стороны».

Совсем недавно, уже в наше время, эта легенда вроде бы получила неожиданное подтверждение. Некий Фарах-Ажал, проживающий в поселке Неве-Кармаль на территории современного Израиля, рассказал журналистам, что один из его предков в Эфиопии по имени Магбал мальчиком был подарен «белому царю». Это происходило во время какой-то войны, когда «белый царь» помогал эфиопам оружием. В деревне до сих пор живет легенда, что Магбал был обменен на это оружие. Через много лет до эфиопской деревни дошли сведения о том, что Магбал стал большим человеком у «белого царя». Портрет мальчика, сделанный художником, находившимся в составе миссии «белого царя», по утверждению Фараха, до сих пор хранится у одного из многочисленных родственников Магбала. Кстати, определение «белый» на родном языке Фараха обозначает не только цвет кожи, но и такие понятия, как «холод», «лед», «снег», что придает легенде еще большую достоверность.

В народе Ганнибала окрестили «Арапом Петра Великого» и «Черным барином». Напомним, что «арапами» до сих пор на Руси называют чернокожих, или просто темнокожих людей. В старые времена такое определение было довольно широко распространенным. Иногда это обстоятельство приводило к самым невероятным происшествиям. Одно из преданий рассказывает, как однажды ночью, возвращаясь из Петербурга в свое имение Суйду, Ганнибал нанял извозчика. К утру приехали в Суйдинскую вотчину. Было уже довольно светло. Извозчик повернулся к барину, чтобы получить плату за проезд, но, взглянув на него, в ужасе закричал: «Вез барина, а привез черта!» Потерял сознание и упал с тарантаса.

Между тем в современной Суйде память о любвеобильном «Черном барине» сохраняется до сих пор. Многие суйдинцы считают, что в их жилах течет африканская кровь и вполне откровенно называют себя побочными потомками Абрама Петровича.

По некоторым источникам, традиция ежедневного сигнального выстрела из вестовой пушки, производимого с Нарышкина бастиона Петропавловской крепости ровно в 12 часов дня, возникла в 1856 году, когда в Петербург начали поступать по телеграфу сигналы точного времени из Пулковской обсерватории. Однако, если верить фольклору, этот обычай зародился еще при Петре I. Будто бы однажды, прибыв в Кронштадт для решения исключительно важного дела, он потребовал к себе главного подрядчика на строительстве крепости. Но тот, как назло, оказался на обеде. «Хорошо, — проговорил Петр, — подождем, пока он отобедает». Когда тот наконец явился, царь вызвал другого строителя. И услышал ответ: «На обеде он, государь». — «Ладно, потерпим», — едва сдерживая монарший гнев, проворчал Петр. Но когда эти двое предстали перед царем, оказалось, что и третий человек, который был нужен Петру, только что ушел перекусить. «Да что же это такое! — в сердцах воскликнул Петр. — Пусть же отныне все обедают одновременно. А чтобы никто не смог перепутать время обеда, впредь пусть с крепостной стены пушка палит. Это и будет время начала обеда».

Так это или нет, сказать невозможно, но известно, что первое упоминание о полуденном выстреле в Петербурге относится к 1736 году. Тогда пушка стреляла с Адмиралтейской верфи. Впрочем, в XVIII веке палили из пушек и по иным поводам. Стреляли в честь встречи царя после долгого отсутствия в столице, выстрелом из пушки объявляли о рождении наследника престола, предупреждали население об угрозе наводнения или о начавшемся пожаре. Были и другие причины для выстрелов. В 1873 году сигнальная пушка была переведена в Петропавловскую крепость. С тех пор и полуденный выстрел, или «Невский гром», как его называли в народе, гремел ежедневно, вплоть до 1930-х годов.

Прекращение традиционных полуденных выстрелов со стен Петропавловской крепости фольклор связывает с убийством Кирова. Крепостная гаубица, действительно, надолго замолчала после трагического для всего Ленинграда 1934 года. По одной из версий, имеющей, скорее всего, официальный характер, это совпало с началом работы радиостанции «Маяк», с его сигналами точного времени. Вроде бы выстрел из пушки оказался просто не нужным для проверки точного времени. По мнению же многих ленинградцев, «Маяк» тут вовсе ни при чем. Дело в том, утверждали они, что Сталин никогда не любил Ленинград, в котором все напоминало о революционном прошлом, и только Кирову, имевшему «большой авторитет в ЦК», удавалось защищать «Петропавловский ритуал». В арсенале городского фольклора сохранился анекдот — правда, более позднего происхождения, но сути это не меняет, отношение Москвы к Ленинграду всегда было одинаково настороженное. Приезжий спрашивает: «Почему у вас пушка стреляет?» — «Как, вы не знаете? Леонид Ильич приехал». — «Так ведь и вчера стреляла». — «Значит, не попала».

Артиллеристы у полуденной пушки в Петропавловской крепости. 1924 г.