Mир как перекресток - Татьяна Гуркало

За сухой одеждой пришлось бежать в замок, слишком уж мелкий человек из дракона получился, что-то у него одалживать бессмысленно, не налезет.

Сообразительности Ярослава дракон не оценил. На сухую одежду Менке посмотрел неодобрительно. Наверное, пытался этим взглядом намекнуть, что возвращаться в его квартиру Ярославу было не обязательно, точнее, нежелательно. Зато кофе у дракона был отличный, и парень решил игнорировать взгляды. От неодобрительного взгляда еще никто не умирал. Вроде бы.

Разговор не клеился, он даже начаться не спешил. Ярослав пытался собраться с мыслями и придумать, как бы издалека подойти к теме сыроподобной луны. Менке делал вид, что ему совершенно не интересно, зачем маг-недоучка его искал. Хорошо хоть не прогонял. Сидит такой задумчивый, меланхолично кофе пьет, щурит глаза от удовольствия, словно не дракон, а большущий кошак. В драконьей шкуре наверняка хвостом бы вилял, призывая неприятности на голову надоедливого человека. У драконов это запросто. В общем, наводящих вопросов и прочей помощи при разговоре от него не дождешься, придется выкручиваться самостоятельно. Главное, опять не сбиться с мысли и не перейти на какую-то левую тему. Хватит неожиданных открытий.

Ярославу хотелось встать, аккуратно поставить крошечную чашечку на стол, подойти к стене и побиться об нее головой. Не сильно, просто для профилактики, авось весь бред, лезущий в голову, испугается и развеется по вселенной, а на его место придут разумные мысли.

Стройными рядами, маршируя под барабанный бой. Как пинкфлойдовские молотки. И детский хор будет петь на заднем плане. Заунывно так, жалостливо. Создавая подходящую атмосферу.

Кто там сказал, что молчание золото? Пользы от этого золота что-то не наблюдается.

Ярослав вздохнул и решил, не виляя начать с главной темы дня. Пошлет, так пошлет. А может ведь и заинтересоваться. Не каждый же день в мирах появляются новые небесные тела.

— Менке, в моем мире появилась вторая луна, — сказал Ярослав, глядя в чашку. Интересно, как гадают на кофейной гуще? Вдруг поможет прояснить ситуацию. — Большая такая. Желтая и круглая.

— И что? Оборотни активизировались? — флегматично спросил дракон. Луна ему была не интересна. Для него вообще в целом мире главной сейчас была чашка с недопитым кофе.

— Нет, — мотнул головой Ярослав. — Просто мне резко захотелось узнать, что с моим миром не так.

Дракон улыбнулся. Добродушно и немного самодовольно.

— Я могу ошибаться, ведь в твоем мире я еще не был, но вероятнее всего ты умудрился сотворить его не в каком-то конкретном месте среди скопления нитей, а растянуть на все древо.

— В смысле?

— Твой мир — то же самое что и тоннели, просто пригодное для жизни. Его нити находятся относительно далеко друг от друга, при этом являясь единым целым. Словно сеть, наброшенная на ветви. Следовательно, находясь в своем мире, ты одновременно находишься везде. Отсюда и возможность скакать по мирам в обход тоннелей.

— Ага, сети я плести умею, — сказал Ярослав, осознавая, что вселенная гораздо белее странная штука, чем ему всегда казалось. — Я мастер по плетению сетей, в основном сторожевых. А луна тут при чем? Она такая большая, желтая, светит ярко. Даже на ночном освещении улиц можно будет сэкономить, когда кто-то об этом освещении соизволит задуматься.

А вообще, интересный вопрос. Почему вселенная именно дерево? Растение, летающее в пустоте, Ярослав вообразить не мог, как не пытался. Или образ вселенной зависит от восприятия? Люди на Земле увидели звезды, галактики в телескопах и молекулы, атомы под микроскопами. Отсюда и тяга к образам большого шарообразного скопления состоящего из меньших шарообразных скоплений. Драконы же, а вслед за ними и маги вселенную рассмотрели в виде кучи бесконечных нитей и лиан, сплетающихся в нечто похожее на ветки. Вот и вообразили себе громадное ветвистое дерево. Вполне себе логично. Не могут же живые ветви существовать отдельно от дерева. Ветки отделенные от дерева превращаются в дрова. И это в лучшем случае.

А побиться головой об стену стояло. Зря не решился.

— Менке, так что там с луной?

— А мне откуда знать? — неподдельно удивился дракон. — Я к созданию твоего мира не имею ни малейшего отношения. Кто знает, какие еще сюрпризы ты в него по доброте душевной заложил? Может, на его небе луны будут меняться каждые два года, может, в гости друг к другу ходить, может, это вообще отражение светила из другого мира, даже не обязательно ночного светила. Мир у тебя, мягко говоря, с большими странностями.

То-то Ярослав не догадывался об этом.

— А как о странностях мира можно узнать? — спросил парень, сдерживая раздражение. С драконами очень непросто общаться. — Не люблю я сюрпризы в последнее время.

— А никак, — отмахнулся Менке. — Нормальные создатели, прежде чем браться за создание чего бы то ни было, долго думают, чего они хотят от создаваемого добиться, и исключают сюрпризы, которые им не нужны. Потом думают, как обойтись без взаимоисключающих мелочей. Думают над тем, как и в каком направлении это все должно развиваться, и что можно будет изменить по мере роста.

— Ага, думают, — возмутился Ярослав. — Нормальные создатели, к твоему сведению, давно ничего грандиозного не создают. Их ценят за разработку новых действующих плетений, не больше. За это и терпят все их особенности, вроде срабатывающих как попало стандартных плетений и исполнения дурацких желаний.

Дракон ошарашено уставился на Ярослава, словно надеялся, что он неудачно пошутил. Признания в неумении вовремя шутить так и не дождался.

— Идиоты, — застонал Менке. — Пользы от таких создателей, что от козла молока.

— Отлично, — сказал Ярослав. — Значит, именно ты мне сейчас и объяснишь, для чего нужны создатели.

— Чтобы создавать, — сказал дракон.

— Что создавать?

— Какая разница? Можно создавать миры, можно реальности…

— Ага, можно плоскости, а можно и параллелограммы. Не морочь мне голову! Достало, честное слово.

— Я не могу тебе объяснить, — сказал Менке. — Я ведь не создатель. Драконы никогда не рождаются создателями. Но те создатели, которых я все еще помню, никогда не занимались дурацкими желаниями и новыми плетениями. Вокруг них рос и менялся мир, словно… Как бы тебе объяснить? Словно неживое и невозможное сплетались и становились живым. Такое ощущение было, непередаваемое. Словно сам заново рождался, но в отличие от младенца знал, что новый мир очень интересная игрушка, его нужно изучать, находить что-то новое, узнавать. А еще я знал, что этот мир в любой момент может стать чем-то совершенно другим, может раздвоиться, создав два не похожих друг на друга мира. Там, где пусто, в любой момент могло появиться что-то материальное до одурения и прочное, как фундаментальные законы жизни. Все вокруг всегда менялось. Жило, понимаешь. Дышало и двигалось, думало и росло. А сейчас… то, о чем ты рассказывал, это же просто каменный памятник былому, не больше. Обветшалый памятник, медленно разрушающийся под действием времени. Способный в любой момент рухнуть, не выдержав собственной тяжести. Так не должно быть.