Конфликты и войны после распада СССР - Егоров Юрий

Можно утверждать, что референдум в Приднестровье имеет правовое и политическое значение, поскольку проходит в де-факто существующем, но самопровозглашенном и непризнанном государстве, население которого пытается осуществить право на самоопределение.

При этом остается вопрос, смогут ли жители Приднестровья воспользоваться этим правом с юридической точки зрения. Для политического значения референдума очень важным является вопрос, насколько его подготовка и проведение соответствует демократическим принципам.

Пока единственное место, где признали результаты приднестровского референдума, — еще одна непризнанная республика — Абхазия. Ее Президент Сергей Багапш заверил, что «Абхазия поддерживает стремление Приднестровья к независимости и его выбор на вхождение в состав России».

По большому счету референдум в Приднестровье — это не просьба о признании, обращенная к мировому сообществу. Последнему — все равно. Оно признает тех и тогда, кто ему нужен и выгоден. И как показала история с судьбой той же расчлененной и практически стертой с карты Европы Югославией, — при этом мировому сообществу абсолютно не интересны сами по себе все те нормы и законы, от имени которых оно действует. И по большому счету — оно поступает правильно.

Сегодня право есть ничто — без силы, способной принудить к соблюдению права. В политике правят не международные законы и «общечеловеческие ценности», а реальные государственные и классовые интересы. И прав тот, кто при недостатке силы у выгодного ему права бросает свою силу на поддержку выгодного ему права, — даже если это право спорно, — но равнодушно отводит глаза, когда попирается бесспорное, но невыгодное ему право.

В Приднестровье живут люди, которые почти поголовно не хотят жить в самопровозглашенной Республике Молдова. И хотят жить либо в СССР, либо — в РФ как его остатке. Либо, в самом крайнем случае, — в своей собственной республике. Ни один нормальный человек не сможет внятно объяснить, почему те, кто хотят жить в Приднестровской Молдавии, имеющей государственный статус почти восемьдесят лет (и не утрачивавшей его в течение этого периода), — такого права не имеют, а вот те, кто хочет жить в «Республике Молдова», провозгласившей свой государственный статус пятнадцать лет назад, — такое право имеют?

Где тут у нас права «устоявшегося государства», а где права его части на отделение? Ведь Приднестровская Молдавия (бывшая Молдавская АССР) даже не претендует на территорию, воссоединенную с ней в 40-м году, — и благородно признает ее спорное право на независимость.

Вывод. Прошедшие годы после провозглашения ПМР подтвердили, что она вполне может жить и без Кишинева, и без Москвы, и без Киева. Чего не скажешь о Молдове, у которой нет электроэнергии, энергоносителей, а производство в упадке. Поэтому для Молдовы главное — найти компромиссное решение, чтобы не произошло окончательного разрыва с ПМР.

Применяя принцип uti possidetis de facto в случае Молдовы во время провозглашения ее независимости, можно утверждать, что ее территория заканчивается там, где она прекращает осуществлять эффективный контроль.

Для Приднестровья принцип «uti possidetis» — принцип сохранения существующего положения вещей народом и правительством, а также непрерывный территориальный суверенитет с момента провозглашения независимости являются ключевыми элементами, подтверждающие государственный суверенитет Приднестровья. При территориальных спорах двух государств действует принцип uti possidetis («владей, чем уже владеешь»).

Приднестровье сейчас соответствует всем критериям, применяемым для определения государственности: постоянное население, определенная территория, правительство, способность войти в отношения с другими государствами и имеет необходимые атрибуты государственности — подконтрольную территорию, парламент, президента, правительство, самостоятельную судебную систему, оборону, бюджет и население, превышающее количество жителей многих стран-членов ООН [36].

Можно констатировать, что жизнеспособность государства ПМР установлена, так же как и законность процесса формирования государства. Приднестровье соответствуют всем признакам государственности в соответствии с международным правом.

Приднестровье — это ведь даже не некая провинция Молдавии. Это основа ее нынешней государственности. Именно Приднестровье первым получило государственное самоопределение в виде автономии в составе СССР, а уже потом в 1940 году стала суверенной Молдавской ССР в своих нынешних границах. То есть, мы имеем даже не такое положение вещей, когда провинция отделяется от метрополии, здесь метрополия, утратившая власть над провинцией, хочет обрести свой статус.

И еще важный момент. Теперешняя ПМР — это та часть Молдавской ССР, которая не выходила и не вышла из состава Советского Союза. Когда ее называют «самопровозглашенной республикой» — это неверно по определению, ибо она себя не самопровозглашала, заново не учреждала, она никуда ни из чего не выходила. Все это сделала т. н. «Республика Молдова»: это она себя самопровозгласила вопреки Конституции Молдавской ССР. Это она учредила некое новое, никогда не существовавшее государственное образование. Это она вышла — вопреки и союзной, и республиканской Конституциям — и из СССР, и из МССР. Если ей не нравится, что основа молдавских территорий за ней не последовала — это ее проблемы.

Украинские власти увлеклись «размораживанием конфликта» по указке Запада, а ведь юридически ПМР такое же государство, как и Молдова, и управляется ничуть не хуже, чем РМ, и имеет право на жизнь.

Как видим, право ПМР на самоопределение является не менее уважаемым, чем принцип территориальной целостности Молдовы, в состав которой эта непризнанная республика никогда не входила исторически.

«Непризнанность» государства вовсе не подразумевает неприятия его политики гражданами и наоборот, «признанность» не гарантирует всенародной лояльности. Справедливо критикуемый мировым сообществом определенный экстремизм властей ПМР, тем не менее, опирается на массовую поддержку граждан этих формально несуществующих государств. Данный фактор следует непременно учитывать при выдвижении миротворческих инициатив, направленных на разрешение спора между «виртуальной» ПМР и «законной» Молдовой.

Можно сделать вывод, что конфликтно-опасным регионом на юго-западном направлении по-прежнему для Украины является Молдова.

Трагедия 19 июня 1992 года сожгла мосты для объединения территорий и народов Молдовы и Приднестровья. Эти события, столь недавние, естественно, помнят обе части расколовшейся Молдавии. В Бендерах стоит музей Трагедии, открытый в 1997 году. События июня — июля 1992 года сплотили народ Приднестровья, дали ему новую самоидентификацию.

Пролитая кровь в конфликте между прорумынски настроенным населением Молдовы и населением Приднестровья еще многие годы будет осложнять отношения в этом регионе.

3.2. Крым и возвращение депортированных народов

Если верить прогнозу директора Орлингтонского института стратегических исследований С. Хатингтона, сегодня мир вступает в новую фазу глобальных конфликтов, в первооснове обусловленных культурно-историческими различиями основных мировых цивилизаций — западной (США и Западная Европа), славянско-православной и исламской. Достаточно взглянуть на карту, чтобы убедиться: Крым — это не только пограничье между Западом и Востоком, но и собственно водораздел между исламским и христианским миром.

Советник по безопасности П. Вольфович в докладе правительству США сформулировал: «Необходимо не допустить возникновения на Европейском и Азиатском континентах стратегической силы, способной противостоять США». Одним из путей реализации данной концепции является создание «санитарных кордонов», разрывающих Евразию на несколько частей. Меридианальный «кордон» предполагается сформировать из стран Восточной Европы, Балтии, Белоруссии и Украины. Широтный «санитарный кордон» планируется в виде так называемого «исламского пояса» вдоль южных границ СНГ («план Гобла»), На стыке двух геополитических конструкций расположен Крым.