Договор - Александр Лонс

Его я не видела, а только ощущала. Тут опять что-то произошло, и я утратила чувство собственного тела, все ощущения пропали, остался только слух. И еще я сохранила способность думать и говорить. В этот момент раздался Голос:

— Твое имя?

— А? — испугалась я.

— Твое имя! — повторил Голос.

— Э-э-э… Немезида, — почему-то бухнула я.

— Ты всегда лжешь?

— Иногда.

— Ты когда-нибудь видела во сне Бога?

— Нет. Вернее, может, и видела, но не знала, что снится Бог.

— Были ли у тебя в жизни безвыходные случаи?

— Таких случаев нет в принципе. Бывает, что я просто не достаточно подумала, а посему не увидела выхода.

— Если случится Конец Света, как катаклизм — замерзание, затемнение, падение астероида, где будешь встречать и что делать?

— Я пойду гулять на кладбище. Для меня это самое лучшее место из всех, где я бывала, все равно уже нельзя будет ничего изменить. Я буду одна. Я умру одна.

— Как назовешь свою дочь?

— Дочь? Не знаю… В первую очередь имя будет сочетаться с отчеством и фамилией.

— Что тебе нужно, чтобы быть счастливой в данный момент?

— Вернуть свои силы и свободу. В принципе я и так была счастлива. Главное, чтобы этот миг не кончался, что, к сожалению, невозможно. Потому что в следующий момент я не буду счастлива, и я прекрасно знаю, почему.

— Что хочешь съесть?

— Пожалуй, не отказалась бы от банана. Да и от шоколада тоже.

— Хулиганы пристают на улице. У тебя ножик. Но ты знаешь, что если ударишь — то ударишь сильно и человека покалечишь. Что ты станешь делать?

— Если есть возможность, то я вообще попытаюсь избежать конфликта. Если же выбор состоит именно в том, пырять сильно либо не пырять, то сильно ударю и покалечу. Ибо — не фиг!

— Теперь отвечай быстро и не задумываясь. Кого ты готова убить?

— Одного знакомого.

— Каким способом?

— Не буду уточнять, а то меня сочтут более чем жестокой.

— Каким реальным видом оружия предпочитаешь пользоваться?

— Стилетом.

— Каким фантастическим видом оружия хотела бы воспользоваться?

— Силой мысли создавать сгусток плазмы внутри организма противника.

— Последняя книга, произведшая на тебя впечатление?

— Роджер Желязны. "Доннерджек".

— Какую музыку сейчас напевает твой внутренний голос?

— Никакую. Во мне сейчас нет музыки.

— Кем или чем хочешь быть в другой жизни?

— Быть может, собой, но родилась бы в другом окружении…

— Если станешь свободной, что будешь делать?

— Уйду из дома и буду смотреть Мир.

— Если захочешь побыть в одиночестве, вдали от людей, куда пойдешь? Что будешь делать?

— Есть два места… они тихие и всеми покинутые. Скорбные.

— Что самое страшное?

— Наверное — знать все.

— Какие эмоции вызывает слово "Юрстатусинформ"?

— Вспоминаю выставку работ Ганса Гигера.

— Какого цвета одежду хочешь носить?

— И не только хочу, но и ношу — только одного — черного.

— Где ты сейчас работаешь?

— Я хожу в суд и там лгу прокурору, судье и заседателям.

— А кем бы ты работала, если бы не надо было зарабатывать на жизнь?

— Никем. Я бы ездила по миру и исполняла свои желания.

— Зачем нужны четырехметровые потолки?

— Чтобы сделать два этажа по два метра.

— Что под ковром?

— Пыль. Нет — пол.

— Какая у тебя жизнь?

— А вы говорите — пряники!

— Не понял. Повтори.

— X…ая у меня жизнь.

— Членистоногих боишься?

— Нет. Зачем?

— Теперь твои ответы будут более длинными. Продумывай их. Ты веришь, что под каждым щитом с рекламой "Пепси" закопано по пять трупов?

— Свято верю. Скажу больше — каждый раз пробую до них докопаться. Но мне мешают странные люди в черных одеждах. Ты не знаешь, кто они такие?

— Справедливо ли следующее утверждение: если есть писатель — Рей Бредберри, то значит где-то есть и читатель — Брей Редберри?

— Абсолютно справедливо. Закон сохранения и равновесия energy среди Бредбери!

— Сколько сов сидит в дупле поздней осенью?

— Это смотря по тому, как их туда сажать.

— А ранней?

— Гораздо меньше. Еще только начало периода их посадки и отсидки.

— Правда ли, что все творческие запоры — от несварения желудка?

— Конечно, правда. Каков стул таков и стол!

— Сколько еще дней?

— Остался один день… Нет, дней вообще не осталось.

— Куда уходит лето?

— Оно никуда не уходит. Оно медленно умирает, и этот процесс мы неоригинально называем осенью.

— Самая нелюбимая реклама?

— Я давно не смотрела телевизор. Помню, была реклама кофе, кажется, "Московская кофейня на паях". Из всех, что я видела, эта — самая моя нелюбимая.

— Необитаемый остров. Ты одна. Но за полкилометра есть другой, где есть одинокий мужчина. Лодки нет. Он о тебе не знает. Поплыла бы?

— Не-а. Мне там было бы и так плохо.

— Настроение?

— Сейчас? Ничего особенного не ощущаю, но вроде бы мне тошно, хреново и нехорошо.

Внезапно вспыхнувший ослепительный свет заставил меня зажмуриться.

Я обнаружила, что в действительности по-прежнему сижу зафиксированная захватами никелированного кресла, но уже не в пустом помещении под крышей, а в большом круглом зале с высоким потолком, в самом центре кольцеобразного стола, как в Совбезе ООН, только народу вокруг сидело сильно меньше…

3

— …итак, мнения разделились. — Я узнала Великого Мастера. — В связи с тем, что Круг сильно поредел за последнее время, нам приходится принимать решения неполным составом. Ну что ж, выборы еще впереди, и пока все зависит от моего оставшегося голоса.

— Но она передала конфиденциальную информацию неизвестно кому! Мы имеем прямое нарушение Договора!

— Возражаю! — Великий Мастер говорил тихо и спокойно. — Информация касалась только мертвых, а им уже все равно. У живых адептов в ее записях были изменены все имена. Люди и ее личные переживания нас не интересуют. В остальном там не было ничего нового, чего бы не опубликовали отступники.

— Она еще не знала о гибели Вероники!

— Знала.

— Откуда? Кто ей успел сказать?

— Я. И я голосую за то, чтобы Договор с ней не расторгать, а заключить Дополнительное Соглашение и наложить епитимью. Еще вопросы будут? Нет? Тогда все свободны.

Все мастера встали и быстро ушли, как будто опасались, что кого-то еще из них посадят в блестящее кресло. Само кресло снова издало клацающие звуки и раскрылось, а один сектор кольцеобразного стола отодвинулся, и образовалось два прохода. Я сразу же поднялась, разминая затекшие конечности. Мастера Круга уже покинули зал, остался только один Великий Мастер. Я уже собиралась удалиться, но, к моему ужасу, он вдруг меня остановил: