Тот, кто ходит сам по себе - Евгений Щепетнов

Вот надо же так одеваться! Чертова девка, а? Хм‑м… Амалия ее из постели подняла, притащила прямо в ночной рубашке? Или это повседневная одежда? Черт их разберет, этих местных девок!

Настроена «фейри» была вполне решительно. Она толкнула Амалию на середину комнаты, подбоченилась и жестко, своим мелодичным голоском, приказала:

– Раздевайся! Все снимай! До нитки!

– Все? – Амалия неуверенно потянула с себя платье, задрав его выше пояса, и не успела ничего сказать, как «дюймовочка» подскочила и сдернула ее трусы, прямо до колен.

– Все, демон тебя задери! Я должна тебя осмотреть! Чтобы ни клочка кожи не осталось неосмотренным! И тебе сейчас не до стеснения, дура! Сдохнешь ведь!

Лицо Амалии побелело, скривилось от сдерживаемых рыданий, она закусила губу и быстро стащила с себя одежду. Секунду подумала и сбросила босоножки, оставшись босой и нагой, – за исключением полотенца, каким‑то образом удерживающегося вокруг пояса.

– Вот так! – Элена своими красивыми ручками дернула за полотенце, размотала его и отшатнулась, когда тяжкий запах ударил ей в нос. – Да ни хрена себе! Да…! А…!

– Не ругайся. Нехорошо это. – Голос Амалии был безжизнен, и она бессильно опустила руки, упавшие, как две тряпки. – Лучше скажи – ЧТО ЭТО?!

– Что‑что… гниешь ты заживо, вот что! – деловито охарактеризовала ситуацию девочка‑фейри и тут же добавила еще более «жизнерадостно»: – Похоже, что на тебя смертельную порчу навели. А я предупреждала! Я тебе говорила! Что говорила?! Ами, беги отсюда на хрен, ведь все равно доберутся до твоей задницы!

– Ты вечно говорила – на хрен! – вяло улыбнулась Амалия, нахмурилась, и по ее щекам побежали слезы. – Эли, что делать?! Эличка! Помоги! Милая, помоги! Я для тебя все сделаю, только вылечи!

– Я запомню! – ворчливо заметила Элена и слегка улыбнулась: – С тебя одно желание! Любое!

– Да хоть три! – опрометчиво, на мой взгляд, ответила Амалия, и «дюймовочка» просияла:

– Три! Ага! Попалась!

И тут же посерьезнела:

– Ами, не надо никаких желаний. У меня желание одно – чтобы ты жила. Дело худо. Я могу на время заморозить процесс, но повернуть вспять – не могу. Не хватает ни сил, ни знаний.

– Магистры?! Может, они что‑то могут сделать?! – с надеждой откликнулась Амалия. – Ты затормозишь процесс, а они уже вылечат?

– Сомневаюсь, – удрученно покачала головой Элена. – Чтобы вылечить от болезни, наведенной черным колдовством, нужно устранить само колдовство. Уничтожить тот артефакт, которым на тебя болезнь навели. Вспоминай – не упустила ли ты свою кровь? Не мог ли кто‑то ее получить? Например – когда стирали твое белье?

– Нет! Уборщица стирала при мне и никуда его не выносила! И волосы я не оставляла! И ногти сжигала! Никто не мог до меня добраться!

– Ясно. – «Дюймовочка» задумалась, потом встрепенулась и указала на постель: – Ложись. Я наложу на тебя заклятие, которое погрузит в сон. Надеюсь, ты мне доверяешь? Сон не простой, сон смертный. Не пугайся! Это такое название – «смертный сон». Все процессы в твоем теле затормозятся, и болезнь замедлит свое течение. А я пойду к магистрам, будем искать способ тебя излечить. Понятно?

– Котика только корми, ладно? – Амалия скривилась, и у нее снова потекли слезы. – А если помру, возьми его к себе, хорошо? Он добрый, ласковый, он меня сегодня утешал! Целовал! Он самый лучший! Не выгоняй его, хорошо?

– Да что ты заладила – помру, помру! – ожесточилась Элена, шагнула к Амалии и подтолкнула ее к постели. – Ложись, демон тебя… тьфу! Не к месту будут помянуты, проклятые! Ложись! Я не дам тебе умереть!

– А если я останусь уродкой?! Если у меня руки‑ноги отвалятся?! – с дрожью спросила Амалия, пытаясь заглянуть в глаза подруги. Та не дала поймать свой взгляд и только молча воздела руки над больной. Через несколько секунд Элена забормотала что‑то непонятное – скороговоркой, совершая странные пассы руками, – то будто собирая нечто невидимое, то разбрасывая.

Через минуту Амалия уже спала, с закрытыми глазами, белая как мрамор и такая же бесчувственная.

Элена накрыла девушку одеялом, села на постель, положив руки на колени, потом вдруг обернулась ко мне и устало сказала, вдруг как‑то сразу став старше лет на десять и превратившись из мечты педофила в мою ровесницу, довольно‑таки потрепанную жизнью:

– Ну что, котище, как бы тебе не пришлось искать новую хозяйку! Дрянь дело‑то! Заколдовали нашу Ами! Ей‑ей, убью сучонка! Вот только помрет она – и я его убью! Никто не смеет тронуть мою подругу, никто! А перед этим кастрирую гада!

– Только это Амалию не вернет, черт подери! – не удержался я, фыркнув от злости. – Лечи, дура! Иди к магистрам, раз сама не можешь! (Ма‑ау‑у‑у! Мяв! Мяв! Ми‑иу‑у‑уа‑а‑а! Мя! Мяа‑а‑а‑а !)

– Не знаю, чего ты там хочешь сказать, но ты скорее всего прав, – хмыкнула Элена. – Надо звать магистров. Пусть смотрят, решают. Дело‑то вот в чем: черная магия под запретом, лечить наведенные болезни никто не умеет! Придурки искоренили черных колдунов, так хоть знания бы из них вначале выбили! Записали бы где‑то, хоть в тайных книгах! Ну – вот как ее лечить? Я о такой болезни и не слыхивала! И это я, лучшая лекарка нашего курса! Ай‑яй… Ами, Ами… ну как ты так умеешь влипать в неприятности – прямо‑таки на самом деле поверишь, что ты проклята богами!

«Дюймовочка» встала, зашагала к двери, взяв со стола валявшийся там дверной ключ. Секунда – и она уже исчезла в дверном проеме. Заскрежетал замок, и я остался сидеть возле постели Амалии, ошеломленный и злой. Злой на весь этот мир, в котором, как и на Земле, нет никакой справедливости.

* * *

– О! Вот кого не ожидала увидеть! И где ты бродил, разбойник? А я тебя ждала, думала – у меня появился друг! А друг бросил меня и где‑то шастает, кошечек зажимает! Зажимал кошечек, бесстыдник?! Ладно, ладно – кошечки только и ждут, чтобы их зажали! По себе знаю! – Колдунья наклонилась, взяла меня поперек туловища, прижала к груди, поглаживая.

Честно сказать, хоть это была и черная колдунья, вражина, но пахло от нее приятно, и вообще рука женщины была мягкой, доброй и… хм‑м… очень приятной. Очень!

Снова включился мой «мини‑трактор», затарахтел, что вызвало еще больший прилив нежности со стороны той, кого я должен был ненавидеть. Но почему‑то не мог этого делать.

– Какой красавец! Слушай, а ты тяжелый стал! Отъелся?! И где это ты, интересно, все это время обедал, а? Ей‑ей, ты еще тот хитропопик, небось с десяток баб думают, что они твои хозяйки! Так ведь, хитрован? Ходишь по кругу – там поешь, тут попьешь! Да ладно, ладно! Я что, не понимаю? Я сама такая. Всю свою жизнь делаю то, что надо, а не то, что хочется. И больше всего – то, что совсем не хочется. Вот посмотри на меня, котенька, – ни семьи, ни детей, а в моем возрасте другие женщины уже и внуков имеют! Понимаешь?