Свой человек на небесах - Евфимия Пащенко

…Бывает, что человек, поднимаясь на горную вершину, случайно оступается. И под его ногой срывается вниз крохотный камешек, песчинка по сравнению с горой, на которую восходит путник. Но еще миг — и родившаяся от падения этого камешка лавина несется вниз, сметая все на своем пути и увлекая за собой в бездну того, кто имел неосторожность вызвать смертоносный обвал. Однако не менее гибельной оказывается и неосторожность человека, восходящего на духовные высоты. Увы, именно так произошло с отцом Николаем. Его не сломил лагерь, его не заставили отречься от Бога лишения, пережитые в Михайловске. Но, выдержав эти искушения, он не выдержал куда более опасного испытания. Искушения властью и благополучием.

Он и сам не заметил, как сделал первый шаг на роковом пути. Ведь тогда он всего лишь пожалел молоденькую девушку-сироту Степаниду, дочь раскулаченного крестьянина, с утра до ночи работавшую прачкой и санитаркой в онкодиспансере, но все равно едва сводившую концы с концами. Желая помочь этой девушке, он дал ей работу при церкви. А чтобы облегчить труд Степаниды, купил ей стиральную машину «Волга» на деньги, взятые из церковной кассы. Разве он поступил плохо, пожалев эту девушку? Напротив, этим он соблюл заповедь Спасителя о любви к ближнему — и совесть его чиста. Что до церковного ящика — он берет оттуда в первый и в последний раз.

Однако вскоре отцу Николаю снова понадобились деньги — на сей раз на ремонт храма. Успенская церковь не ремонтировалась с дореволюционных времен. И ему было больно смотреть на протекающий церковный потолок и заплесневелые стены с облупившимися росписями, на иней, которым в холодную зимнюю пору покрывался иконостас в летнем, неотапливаемом приделе, на прогнившее крыльцо. Увы, стройматериалы, краску и кровельную жесть было не так-то легко купить. К счастью, староста Успенского храма Петр Чупров, приходившийся отцу Николаю зятем, отыскал на базе «Промторга» ушлого кладовщика, который продал для церкви все необходимое… разумеется, за двойную цену. И эти деньги отец Николай снова взял из церковной кассы. Впрочем, разве он присвоил из них хоть копейку? Нет, все они пошли на ремонт храма. Иначе говоря — на благое, богоугодное дело.

Ремонт Успенской церкви подходил к концу, когда неожиданно случилась новая напасть: пьяный водитель грузовика врезался в церковную ограду и сломал ее, да так основательно, что требовалось срочно поставить новую. Ничтоже сумняся, отец Николай снова почерпнул деньги из церковной кассы — увы, теперь он уже считал себя вправе сделать это, как настоятель Успенского храма. Разве не был он хозяином в собственной церкви?

За ремонтом ограды последовало строительство церковного дома. Потом зять отца Николая убедил его приобрести для нужд прихода автомобиль (благоразумно умолчав о том, что будет пользоваться им сам). Чтобы получить согласие на это, пришлось задобрить уполномоченного, причем не только традиционными коньяком и закуской, но и пресловутым «барашком в бумажке», добытым все из того же церковного ящика. Затем любимая внучка отца Николая, Лизочка Чупрова, собралась замуж, а ее родителям хотелось справить свадьбу дочки «не хуже, чем у людей». Увы, к тому времени настоятель Успенского храма уже перестал отличать церковный ящик от собственного кармана… мог ли он знать, что неосторожная шутка, отпущенная им в адрес нищенки Кланьки, в одночасье превратит его в заштатного, оставшегося не у дел священника?

К несчастью для отца Николая, незадолго до этого отошел ко Господу его давний покровитель Владыка Леонид. И в Михайловск приехал новый епископ… разумеется, со своими людьми, включая нескольких священнослужителей, которых требовалось определить на приходы… разумеется, не в селе, а в самом епархиальном центре. В итоге отец Николай, находившийся к тому времени в больнице с инфарктом, был почислен за штат, а на его место назначен один из священников, прибывших в Михайловск вместе с новым Владыкой.

Горько было отцу Николаю оказаться в положении заштатного священника. Вдобавок, новый настоятель повел себя с ним довольно высокомерно. С тех пор отец Николай никогда не переступал порога Успенского храма. Что он передумал за это время — неизвестно. Кроме одного — предчувствуя смерть, престарелый священник завещал сделать на своем надгробии надпись, звучавшую, как его покаяние перед Богом: «…суди меня не по грехам моим, а по милосердию Твоему».

В тот же день, поздно вечером, Нина Сергеевна сидела на кухне, приходя в себя после разговора с отцом Александром. Как она и предполагала, разговор этот вышел довольно неприятным. Точнее сказать, отец Александр был весьма расстроен, даже раздражен, услышав рассказ Нины об ее архивных находках. Так что принялся ее упрекать:

— Я же сразу знал, что с этим отцом Николаем что-то не так. А Вы еще мне не верили! Вот теперь сами убедились — я был прав! И зачем Вы только затеяли все эти поиски?

Поначалу Нина Сергеевна рассердилась на отца Александра. И решила, что больше ни за что не станет ему помогать. Однако, выпив пару чашек чаю и немного поостыв, она поняла: это будет не только невежливо по отношению к бывшему коллеге, но, самое главное, не по-христиански. Ведь заповедано же Апостолом Павлом: «… солнце да не зайдет во гневе вашем»[33]. Отца Александра можно понять: ведь он уже начинал гордиться тем, что возле его храма погребен прозорливый старец, исповедник, праведник… едва ли не святой. Каково ему смириться с собственной ошибкой? Впрочем, ведь и ей теперь не написать книги об отце Николае. Кому будет интересно читать не о старце без порока и упрека, а об обыкновенном священнике, который «человек был, человек во всем». И потому мог ошибаться и грешить, как ошибаемся и грешим и мы с вами. Но и иметь мужество каяться в этом.

Хотя, возможно, об отце Николае все-таки стоит написать книгу. Чтобы люди увидели, какая сила Господня подчас совершается в немощи человеческой… и были чуть-чуть снисходительнее к чужим и собственным немощам.

И еще. Пожалуй, в ближайший праздник нужно будет навестить Степаниду Анненкову. То-то она обрадуется!

Глава 9

Старец и его правнук

Возможно, самым известным человеком в городе Михайловске был бизнесмен Василий Колосов. Крупнейший предприниматель, глава компании с говорившим само за себя названием «Колосс» — кто мог сравниться с ним в богатстве и могуществе?! На господина Колосова работало большинство леспромхозов области. Ему же принадлежали два городских лесопильных завода, продукция которых шла на экспорт. Воля господина Колосова являлась законом для всех — даже будь она полнейшим беззаконием. Целая армия рабочих и служащих подчинялась ему беспрекословно, как шахматные фигуры — игроку. Были у него свои люди и в Михайловской мэрии, и среди окружения губернатора… Но это еще что, господин Колосов был убежден, что у него есть свой человек даже на небесах!

Об этом человеке он узнал, когда был еще ребенком.

Детские годы Вася Колосов провел у бабушки. Потому что его родители день и ночь занимались зарабатыванием денег: на ковер, на проигрыватель, на телевизор, на холодильник, на стиральную машину, на чехословацкую «стенку»[34], на новый ковер, на новый телевизор, на еще один холодильник… Ибо были убеждены: счастье заключается в обладании всеми этими материальными благами…нет, еще большими, на зависть всем прочим! В этой бесконечной погоне за деньгами и покупками, подобной бегу белки в колесе, у них уже не оставалось времени на воспитание единственного сына. Поэтому они поручили Васю заботам его бабушки Степаниды Егоровны. Старухе — радость, а им — обуза с плеч!

Бабушка Степанида Егоровна была набожной старушкой. Поэтому в каждой комнате у нее висели иконы, да не по одной. Мало того: в ее доме для икон была даже отведена специальная комната, которая называлась «моленной». Каждое утро и каждый вечер, перед сном, бабушка приводила туда Васю.

— Давай-ка, Васенька, помолимся Боженьке, — говорила она, подводя внука к красному углу, где висело больше всего икон. — Встань на коленочки: вот так… А теперь перекрестись, как я тебя учила, и сделай поклончик. Молитвами святаго отца нашего старца Василия, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас…

Пока бабушка крестилась, кланялась и шептала молитвы, Вася, стоя на коленях, украдкой рассматривал иконы на стенах моленной. Большие и маленькие, в окладах и без окладов, бумажные и написанные на досках, вышитые бисером и выцветшими от времени нитками… каких только икон не было у бабушки! А на самом видном месте, в аккурат между иконами Спасителя и Богородицы, зачем-то висела фотография в темной рамке. На ней был изображен бородатый старик с волосами, расчесанными на прямой пробор, короткой окладистой бородой и лукавым прищуром узких глаз. Под фотографией поблескивала пузатая медная лампадка, которую бабушка называла «неугасимой», и тщательно следила, чтобы в ней, в отличие от лампад, висевших перед другими иконами, всегда теплился огонек.