Бульвар под ливнем (Музыканты) - Михаил Коршунов

Кричали в степи лебеди - и печально и далеко. Это голос Игоря-князя, попавшего в плен к половцам. Высажен Игорь-князь из седла золотого да в седло рабское, отвержен от дедовской славы. Лебеди далекие и печальные, их крик повисает над землей. А потом ответный голос Киева - звонят к заутрене колокола, почувствовали в Киеве, что беда с русскими полками случилась: всю ночь "граяли" на кровлях черные вороны, доносились голоса половецких дев, прославляющих победу своих мужей.

Оля написала эту часть несколько дней назад. Первый вариант. Условно назвала "Юный князь". Показала Ипполиту Васильевичу Беленькому. Он посмотрел и сказал, мало голосов, перекличек между киевской землей и юным князем, мало противоположных красок.

Оля согласилась с Ипполитом Васильевичем. Усилила голоса, разность их звучания - лебеди и заутреня в Киеве, крики воронов и голоса половецких дев, и в то же время провела отчетливее общую тему - тему России, Родины.

Когда Оля впервые решила написать музыку по мотивам "Слова" для органа, многие удивлялись, но Оля знала, что орган на Руси древний и народный инструмент, на нем любил играть Глинка. Пьесы Глинки, построенные на русских народных песнях, исполнялись на органе публично.

Движутся знамена русских и боевые хоругви с ликом Георгия Победоносца, Солнечного воина, навстречу лавине серых татарских бунчуков. Оля слышала, как "гремлют" мечи и секиры и в тучах "трепещут синии молнии"; видела князя Игоря и его брата Всеволода, гибель их дружин. И как потом, уже на Куликовом поле, рождалась новая великая Русь под теми же знаменами и ликом Солнечного воина. Мотив будущего, когда уже не Киев, а Москва несла победу и объединение Руси. Этого Оля будет добиваться в заключительной части произведения. Оля написала и эту часть, но никому еще не показывала.

Оля подобрала регистры для "Юного князя", разметила педальную аппликатуру. Потом решила, что, может быть, напишет еще партию рояля, подключит рояль к органу. В последней части - как объединение двух сильных инструментов. А может быть, с самого начала писать для органа и фортепьяно?

Оля пошла на лестничную площадку между первым и вторым этажами, проверила расписание занятий на завтра: гармония - профессор Кудрин, история зарубежной музыки - доцент Сагачева. Кто-то написал карандашом: "Двурукие - играйте синхронно". Выпад теоретического факультета, потому что теоретикам недавно тоже кто-то написал: "Умейте отличать композиторов, находящихся впереди, от композиторов, забегающих вперед".

Дружеская пикировка на консерваторском уровне.

Оля решила заглянуть сегодня в школу. Давно собиралась это сделать: вдруг кто-нибудь знает об Андрее. Он должен все-таки вернуться в консерваторию, он должен начать себя заново. У Андрея музыка всегда зависела от личной жизни. Впрочем, не у него одного это так. Оля заходила в деканат струнного отделения, пыталась узнать, но никто не знал, где Андрей. Профессор Мигдал попросил пока оставить Андрея в покое, а просьбу такого профессора, как Валентин Янович, выполнит любой деканат.

Чибис оделась и вышла из консерватории. По пути заглянула в нотный магазин "Лира", спросила о новой книге по композиции.

- Как получим, я вам оставлю, - сказала продавщица. Она знала всех профессоров и студентов в лицо.

В школе, в учительской. Чибис застала только Евгению Борисовну. У нее Чибис не хотела ничего узнавать. Татьяна Ивановна раскладывала пасьянс "Шлейф королевы".

Оля подсела к столу. Ей нравились пасьянсы своей отрешенностью: не надо думать ни о чем сложном и личном - перекладываешь цветные картинки, как детское лото, ищешь заданное сочетание.

Появился директор школы Всеволод Николаевич.

- Вижу, - сказал он Татьяне Ивановне. - Испытываете судьбу.

Татьяна Ивановна смутилась.

- Здравствуйте, Гончарова. "Шлейф королевы" - это именно то, что вам сейчас нужно.

Оля не поняла директора, тоже смутилась.

- Я имею в виду Великобританию.

Оля опять ничего не поняла.

- Вас приглашает в Англию господин Грейнджер на симпозиум органной музыки.

Оля стояла растерянная. Она до сих пор донашивала свое школьное платье и была по виду все еще школьницей.

- Вам не сообщили в консерватории?

- Сказали, что должна явиться завтра в международный отдел.

- Это и есть то, что я вам сказал. Ну и то, что вам скажет "Шлейф королевы".

Всеволод Николаевич заспешил по коридору, потому что из какого-то класса донеслись ребячьи голоса, а потом звук, похожий на звук электромеханической пилы.

Тетя Таня убрала карты.

- Надо поискать Верочку ему в подмогу.

- Верочки в школе нет, - сказала Чибис.

- Значит, я ее прозевала. Ты посиди, а я пойду с ним.

Чибис вновь села к столу.

И вдруг она поняла, ощутила совершенно ясно для себя, что если произойдет такое и она поедет на симпозиум в Англию, то повезет не Баха, нет; она повезет русскую органную программу, совершенно новую для всех и для нее, и это будет не готический стиль высоких микстур и не французская музыка с язычковыми регистрами. Она отыщет в Исторической библиотеке или в Ленинской старинные ноты или использует то, что привезла из Новосибирска в списках из бывших староверческих скитов, и подготовит "светло-светлую" землю Русскую, Гардарику, как называли ее в древние времена, что означало Страна городов.

Вот как все это должно быть.

Оля вытащила из колоды одну карту. И это была не пика.

И Оля подумала об Андрее.

На следующий день Оля пришла в Министерство культуры, разделась и поднялась на лифте на третий этаж.

Оля прошла по коридору и остановилась перед дверью с номером пятьдесят четыре - международный отдел. Остановилась, и стоит, и понимает, что это глупо, стоять и не входить, но с ней именно так все и бывает. Никогда прежде она не могла войти ни в учительскую, ни в кабинет к директору школы или теперь в кабинет декана или проректора консерватории. Она подходила к дверям и замирала, так же замирала, как перед клавишами органа: она всегда не доверяла себе.

Дверь отворилась, и вышла женщина. Едва не наскочила на Олю, потому что не ожидала, что кто-то стоит у дверей. Оля совсем растерялась.

Женщина извинилась перед Олей и собралась идти по коридору, но заметила, что Оля продолжает стоять перед дверью. Тогда женщина спросила:

- Вам кого?

- Меня вызывали, - сказала Оля.

- Вы Гончарова? - спросила женщина. - Мы вас приглашали.

И Оле показалось, что женщина даже как-то выделила слово приглашали.

- Идемте со мной. - Женщина была высокая, с прямой, как у балерин, спиной, в темном костюме, в белой кофточке. Голос у нее был спокойный. Оля уважала женщин с такими спокойными голосами, и она была рада, что помедлила входить в двери, и вот вышла эта женщина.

Они спустились по лестнице в небольшой зал. Там стоял длинный официальный стол с флажками различных государств, кресла, телевизор, журнальные столики. На столиках были пустые бутылки из-под минеральной воды и стаканы, прикрытые салфетками.

Женщина пригласила Олю сесть в кресло и села сама.

- Здесь не помешают.

Оля молчала. Хотя чувствовала себя уже гораздо лучше.

- Именно такой я вас представляла, - сказала женщина. - Вам сколько лет?

- Двадцать один, - ответила Оля.

Женщина кивнула, потом улыбнулась и сказала:

- Мой сын обычно так спрашивает о возрасте: вам сколько времени? Он студент МВТУ имени Баумана.

Оля улыбнулась. Теперь ей было совсем хорошо в министерстве.

- Вы должны подготовиться к серьезной поездке, - сказала женщина. Программу надо повезти не обширную, но законченную, завершенную. Вы будете выступать в Лондоне, в знаменитом соборе St. Mary или в King Henry chapel. Вам уже сказали об этом?

- Мне сказали только, что это будет в Англии.

- Господин Грейнджер очень высокого мнения о вас как об органисте. Вы учитесь в консерватории на вечернем отделении?

- Да.

- С кем бы вы хотели подготовить программу?

- С Ипполитом Васильевичем в музыкальной школе.

- Хотите там?

- Если можно. Я привыкла к обстановке.

- Конечно. И будем надеяться, что, как говорит мой сын, обвала не получится. - Женщина опять улыбнулась. - Это должно быть настоящее сольное выступление, а не концертмейстерское.

Оля кивнула.

- Вы слетаете в Ригу и попробуете себя в Домском соборе. Вам надо провести там репетицию. Это пока что предварительный разговор. Мне сказали, что вы очень организованный человек, и я это вижу. Времени перед поездкой мало, так что только ваша организованность может вам помочь преодолеть все возникшие перед вами трудности. Программу не удастся нигде показать, вот если только в Риге, чтобы вы ощутили специфику органа в храме. Мы это обязательно постараемся сделать.

- Мне бы это помогло, - сказала Оля.

- Вы будете готовить Баха?

- Нет, - сказала Оля.

- Не Баха? - удивилась женщина.

- Я бы хотела сыграть русскую программу. Старинную.