«Аквариум». Геометрия хаоса - Александр Исаакович Кушнир

и Гаккеля. И при этом — о счастье! — не страдали ни гармошка БГ, ни перкуссия Фана, ни партии скрипки, флейты и виолончели. Теперь это акустическое совершенство оставалось только по-человечески записать.

Человека, сумевшего решить эту непростую задачу, звали Лёша Ипатовцев. В тот момент ему едва исполнилось девятнадцать лет, но его источники вдохновения были на редкость правильными. Он учился в Кораблестроительном институте, а детство провёл в Алжире, где трудились его родители. Буквально за год до описываемых событий Лёша приобрёл за немыслимые деньги кассетную деку Pioneer CT-3000 с сендастовой головкой. На остатки бюджета он купил в валютном магазине «Берёзка» несколько «хромовых» кассет TDК SA-X, позволявших осуществлять запись с максимально возможным качеством.

«Как-то зимой я шёл домой после одного из выступлений “Аквариума”, — рассказывал Ипатовцев. — Это был зенит акустических концертов втроём, когда, к примеру, “Звезда Аделаида” игралась так, что просто брало за душу. Поэтому в моей голове маячила всем знакомая мысль: “Это же надо писать!” Настолько всё было правильно, настолько цельно... Кроме того, меня всегда приводило в ужас, как был записан альбом “Ихтиология” — на ненастроенную деку, на обычные кассеты, с резким обрывом аплодисментов. Поэтому в ноябре и декабре 1985 года на каждый из концертов я приходил с магнитофоном. Поначалу никаких разговоров об альбоме не велось. Так, иногда после концерта дашь Гребенщикову запись, он послушает, подивится, откуда я кассету TDK достал, и между прочим заметит: “Может, что-нибудь и получится”».

Получилось. На каждом выступлении Лёша подключал к пульту завёрнутую в целлофан деку и «снимал» отлаженный Егоровым звук. В результате будущий альбом оказался выстроен на основе нескольких акустических выступлений, когда после прослушивания разных версий музыкантами выбирался наиболее яркий вариант. В итоге большая часть песен была записана на концерте в ДК «Невский» 19 декабря 1985 года. «Там был переполненный зал и царила самая настоящая истерия, — говорил Лёша. — Девочки кричат, аплодисменты, очень живой концерт!»

Композиции «Дорога 21» и «Лёд» были зафиксированы в общежитии корабельного института. В тот ноябрьский вечер музыканты выступали без Куссуля, а организатором акции оказался сам Ипатовцев.

«Часто Борис с друзьями играли при свечах, чтобы успокоить толпу, сидящую на полу, — вспоминала Наоми Маркус. — Кто-то пускал по кругу шапку, кто-то давал ему бутылку, кто-то заботился о том, чтобы успокоить соседей. На такие концерты Гребенщиков часто надевал кольца: с гранатом, лунным камнем и бирюзой. Его голос казался усталым, он с музыкантами мог играть часами... Все с напряжением слушали, тяжело вздыхали на лирических местах, бесконечно прося исполнить понравившуюся песню “Сталь”».

Очень любопытный сейшен состоялся после дня рождения Бориса в намоленных стенах Военно-медицинской академии. Здесь русский дух, здесь дурью пахнет! Ни одна из песен, прозвучавших в академии, не попала ни на какие записи — последствия празднеств дали о себе знать: лидер «Аквариума» был охрипшим и «слегка офигевшим».

«К Новому году я решил сделать сюрприз и говорю Борису: “Вот альбом концертный готов”, — рассказывал позднее Ипатовцев. — А Гребенщиков не удивился и отвечает: “А название придумал?” После изнурительных новогодних торжеств я отдал Борис Борисычу исходники, а сам уехал на десять дней в лес. Вернулся только к старому Новому году. В тот день у Тропилло дописывали последние шумы к “Детям декабря”. Гребенщиков нервничал, торопясь закончить всё к вечеру. Заодно сказал мне, что крыша у него совсем едет и он не может скомпилировать то, что в голове у него уже носило название “Десять стрел”».

В феврале 1986 года альбом пошёл в народ. Примерно через месяц, осознав стихийность ситуации, Гребенщиков этот бутлег авторизовал, убрав оттуда «Лёд», «Уйдёшь своим путём» и «Дорогу 21», а взамен добавив «Она может двигать (собой)». К весне оба варианта получили широкое распространение, но официальной версией стала вторая. Любопытно, что одним из дистрибьюторов этого «концертника» стал Саша Титов, который обзавёлся ещё одним магнитофоном «Маяк-203» и таким причудливым образом зарабатывал на жизнь.

* * *

Итак, до появления первых признаков гласности внешняя модель поведения «Аквариума» была проста и предсказуема. Но буквально за несколько месяцев ситуация изменилась, причём кардинальным образом.

После переговоров между Рейганом и Горбачёвым на стол Михаила Сергеевича лёг выпущенный в Америке виниловый «двойник» с ярким названием Red Wave: 4 Underground Bands from the USSR. Джоанна Стингрей, выступившая идеологом и продюсером этого диска, выслала несколько экземпляров лидерам обеих стран. Пластинки сопровождались письменным заявлением — мол, то, чего не могут достичь политические деятели на дипломатическом уровне, успешно получается у рок-музыкантов.

«Почему в Америке такие диски выходят, а у нас — нет?» — поинтересовался генеральный секретарь и приказал активизировать работу с молодыми рок-группами. И вскоре произошло невероятное: Министерство культуры дало официальное распоряжение фирме «Мелодия» выпустить пластинку «Аквариума». Звонкая цитата из незалитованной песни «все рокеры в жопе, а джазмены в пизде» к осени 1986 года оказалась анахронизмом.

«Когда вышла пластинка Red Wave, на нас наконец-то обратила внимание «Мелодия», — рассказывал Гребенщиков. — Во-первых, из-за популярности диска на Западе, а во-вторых, из-за перестройки, вдобавок они захотели заработать денег. Я ездил в Москву и просил разрешения соединить два магнитоальбома. «Нет», — ответили мне. «Могу ли я вставить в альбом что-то новое?» «Нет денег на студийное время», — был ответ. На первом худсовете я знал, что «2-12-85-06» не войдёт в пластинку из-за упоминания Брюса Ли, «Жажда» — из-за православного хора, а «Змея» — потому что вызывает отрицательные эмоции. Но на второй худсовет пришли Вознесенский и Пугачёва, и вопрос был решён в три минуты. Что именно они сказали, я не знаю, потому что находился в тот момент за дверью, по традиции «Мелодии»... Но то, что в итоге получилось, имеет свою концепцию — цельный и радостный эффект весеннего солнца. Именно то, что я люблю в The Beatles».

Вряд ли кто-то догадывался, что выпущенная «Мелодией» коллекция песен станет последней студийной работой «Аквариума» с участием Сергея Курёхина. Дело в том, что эстетический конфликт двух заклятых друзей имел долгую предысторию. Кто-то утверждает, что холодок между ними пробежал ещё весной 1985 года, когда Курёхин, как казалось многим, сильно заигрался. Тогда он сумел убедить Бориса вывести на сцену рок-клуба экспериментальную модификацию, где из «золотого состава» присутствовал... только Гребенщиков. Все special guests — от Сергея Летова до Владимира Чекасина — были бескомпромиссными авангардистами и активно вносили в музыку «Аквариума» новые краски. Заархивированное на плёнку выступление на III ленинградском рок-фестивале ярко продемонстрировало, что никогда ещё группа не выглядела так интригующе