Том 4. Поэмы, сказки - Александр Сергеевич Пушкин

не помню, право)

Она была богата, молода;

Входила в церковь с шумом, величаво;

Молилась гордо (где была горда!).

Бывало, грешен! всё гляжу направо,

Всё на нее. Параша перед ней

Казалась, бедная, еще бедней.

XXII

Порой графиня на нее небрежно

Бросала важный взор свой. Но она

Молилась богу тихо и прилежно

И не казалась им развлечена.

Смиренье в ней изображалось нежно;

Графиня же была погружена

В самой себе, в волшебстве моды новой,

В своей красе надменной и суровой.

XXIII

Она казалась хладный идеал

Тщеславия. Его б вы в ней узнали;

Но сквозь надменность эту я читал

Иную повесть: долгие печали,

Смиренье жалоб… В них-то я вникал,

Невольный взор они-то привлекали…

Но это знать графиня не могла

И, верно, в список жертв меня внесла.

XXIV

Она страдала, хоть была прекрасна

И молода, хоть жизнь ее текла

В роскошной неге; хоть была подвластна

Фортуна ей; хоть мода ей несла

Свой фимиам, – она была несчастна.

Блаженнее стократ ее была,

Читатель, новая знакомка ваша,

Простая, добрая моя Параша.

XXV

Коса змией на гребне роговом,

Из-за ушей змиею кудри русы,

Косыночка крест-накрест иль узлом,

На тонкой шее восковые бусы –

Наряд простой; но пред ее окном

Всё ж ездили гвардейцы черноусы,

И девушка прельщать умела их

Без помощи нарядов дорогих.

XXVI

Меж ими кто ее был сердцу ближе,

Или равно для всех она была

Душою холодна? увидим ниже.

Покамест мирно жизнь она вела,

Не думая о балах, о Париже,

Ни о дворе (хоть при дворе жила

Ее сестра двоюродная, Вера

Ивановна, супруга гоффурьера7).

XXVII

Но горе вдруг их посетило дом:

Стряпуха, возвратясь из бани жаркой,

Слегла. Напрасно чаем и вином,

И уксусом, и мятною припаркой

Ее лечили. В ночь пред рождеством

Она скончалась. С бедною кухаркой

Они простились. В тот же день пришли

За ней и гроб на Охту отвезли8.

XXVIII

Об ней жалели в доме, всех же боле

Кот Васька. После вдовушка моя

Подумала, что два, три дня – не доле –

Жить можно без кухарки; что нельзя

Предать свою трапезу божьей воле.

Старушка кличет дочь: «Параша!» – «Я!»

– «Где взять кухарку? сведай у соседки,

Не знает ли. Дешевые так редки».

XXIX

– «Узнаю, маменька». И вышла вон

Закутавшись. (Зима стояла грозно,

И снег скрыпел, и синий небосклон,

Безоблачен, в звездах, сиял морозно.)

Вдова ждала Парашу долго; сон

Ее клонил тихонько; было поздно,

Когда Параша тихо к ней вошла,

Сказав: «Вот я кухарку привела».

XXX

За нею следом, робко выступая,

Короткой юбочкой принарядясь,

Высокая, собою недурная,

Шла девушка и, низко поклонясь,

Прижалась в угол, фартук разбирая.

«А что возьмешь?» – спросила, обратясь,

Старуха. – «Всё, что будет вам угодно», –

Сказала та смиренно и свободно.

XXXI

Вдове понравился ее ответ.

«А как зовут?» – «А Маврой». – «Ну, Мавруша,

Живи у нас; ты молода, мой свет;

Гоняй мужчин. Покойница Феклуша

Служила мне в кухарках десять лет,

Ни разу долга чести не наруша.

Ходи за мной, за дочерью моей,

Усердна будь; присчитывать не смей».

XXXII

Проходит день, другой. В кухарке толку

Довольно мало; то переварит,

То пережарит, то с посудой полку

Уронит; вечно всё пересолит,

Шить сядет – не умеет взять иголку;

Ее бранят – она себе молчит;

Везде, во всем уж как-нибудь подгадит.

Параша бьется, а никак не сладит.

XXXIII

Поутру, в воскресенье, мать и дочь

Пошли к обедне. Дома лишь осталась

Мавруша; видите ль: у ней всю ночь

Болели зубы; чуть жива таскалась;

Корицы нужно было натолочь, –

Пирожное испечь она сбиралась.

Ее оставили; но в церкви вдруг

На старую вдову нашел испуг.

XXXIV

Она подумала: «В Мавруше ловкой

Зачем к пирожному припала страсть?

Пирожница, ей-ей, глядит плутовкой!

Не вздумала ль она нас обокрасть

Да улизнуть? Вот будем мы с обновкой

Для праздника! Ахти, какая страсть!»

Так думая, старушка обмирала

И наконец, не вытерпев, сказала:

XXXV

«Стой тут, Параша. Я схожу домой,

Мне что-то страшно». Дочь не разумела,

Чего ей страшно. С паперти долой

Чуть-чуть моя старушка не слетела;

В ней сердце билось, как перед бедой.

Пришла в лачужку, в кухню посмотрела, –

Мавруши нет. Вдова к себе в покой

Вошла – и что ж? о боже! страх какой!

XXXVI

Пред зеркальцем Параши, чинно сидя,

Кухарка брилась. Что с моей вдовой?

«Ах, ах!» – и шлепнулась. Ее увидя,

Та, второпях, с намыленной щекой,

Через старуху (вдовью честь обидя)

Прыгнула в сени, прямо на крыльцо,

Да ну бежать, закрыв себе лицо.

XXXVII

Обедня кончилась; пришла Параша.

«Что, маменька?» – «Ах, Пашенька моя!

Маврушка…» – «Что, что с ней?» – «Кухарка наша…

Опомниться досель не в силах я…

За зеркальцем… вся в мыле…» – «Воля ваша,

Мне, право, ничего понять нельзя;

Да где ж Мавруша?» – «Ах, она разбойник!

Она здесь брилась!.. точно мой покойник!»

XXXVIII

Параша закраснелась или нет,

Сказать вам не умею; но Маврушки

С тех пор как не было