Богиня роз - Филис Каст

- Как это называется? - брякнула она, стараясь как-то сгладить бесцеремонность, с которой таращилась на него.

- Эмпуза?… - Он недоуменно вскинул брови.

- Вот эта кожаная штука на тебе. Я ничего такого прежде не видела. - Микки приподняла край своего наряда. - Джии только сегодня утром объяснила мне, что вот это называется хитон. Вот мне и интересно, как называется твоя одежда.

Микки понадеялась, что она не выглядит в его глазах полной идиоткой. Возможно.

Страж оглядел себя, потом снова посмотрел на Микки.

- Это воинская кираса.

- Кираса, - повторила Микки. - А под ней хитон?

- Нет, это короткая туника. Воины не надевают хитоны на битву.

Поскольку выражение его лица говорило о том, что Микки, похоже, развеселила его, она ткнула пальцем в его голые ноги:

- Но для битвы, мне кажется, стоит их прикрыть.

Лицо Стража окаменело.

- Я бы так и сделал, будь человеком. Греческие воины для защиты в бою надевают особую кожаную обувь с ремнями, которые опоясывают ноги наперекрест от лодыжек до колен. - Он приподнял мощное копыто и стукнул об пол с тяжелым грозным звуком. - Но я не нуждаюсь в такой защите.

По коже Микки пробежал легкий холодок, вызванный одновременно страхом и восхищением. Она посмотрела в темные глаза Стража и ужасно загордилась оттого, что ее голос прозвучал совершенно нормально:

- Ха! Прирожденная защита вроде этой, должно быть, очень полезна при твоей работе.

- Быть Стражем Гекаты - не работа для меня; это сама жизнь.

Микки заставила себя беспечно рассмеяться и потянулась к ломтям холодного мяса, лежавшего на блюде.

- Ты просто не представляешь, сколько мужчин в моем прежнем мире говоря то же самое о своей работе.

- Я не мужчина,- прорычал он.

На этот раз Микки все-таки вздохнула. Она подчеркнуто отложила вилку и посмотрела ему в глаза.

- Я прекрасно это осознаю. Точно так же догадываюсь, как ты и прочие обитатели этого мира прекрасно осознаете, что я не такая, как другие Эмпузы. Но разве я из-за этого раздражаюсь? Нет. Разве я чувствую необходимость постоянно напоминать тебе, что я пожалуй, на добрых двадцать лет старше, чем предыдущие жрицы, и что я совершенно не понимаю почти ничего из происходящего вокруг меня? Нет. И это по двум причинам: во-первых, потому что это надоедает, а во-вторых, потому что постоянное нытье ничего, черт побери, не изменит. Я хочу сказать, я могла бы постоянно жаловаться из-за того, что мне хотелось бы быть выше ростом или стройнее, но от этого ничего не прибавится к моим пяти футам семи дюймам, и ничего не убавится от… - Микки подумала, подсчитывая. - От тех десяти лишних фунтов, которые у меня имеются.

Она резким, разочарованным движением показала на кресло напротив себя.

- А теперь не будешь ли ты так любезен сесть и приступить к ужину? Я ужасно голодна, а когда я голодная, я становлюсь сварливой. Так что давай поедим.

К удивлению Микки, Страж на этот раз не огрызнулся и не сделал попытки уйти. Он просто сел к столу.

Микки взяла вилку и решительно нагрузила на свою тарелку лучшие куски мяса и сыра. Этим вечером к ним добавились темные отборные оливки, и жареный сладкий перец, и свежий инжир. Микки вдруг заметила, что Страж просто сидит за столом, и посмотрела на него, вопросительно приподняв брови.

- Я не привык есть в обществе других, - медленно произнес он.

Микки не нужно было спрашивать, почему это так. Джии уже дала ответ на этот вопрос. Все обитатели этого мира смотрели на него как на чудище, на нечто вроде говорящего и ходящего на двух ногах зверя. Даже сама богиня строго напоминала своей жрице, что Страж никогда не был человеком и никогда им не станет.

Ну, Микки было плевать на это. Да, он не был человеком, но и животным он тоже не был.

- Там, откуда я родом, считается неприличным и подлым заставлять кого-то есть в одиночестве, исключая его из общества.

- Но ты не подла, Микадо.

Он произнес это совсем не как вопрос, однако Микки все равно ответила:

- Нет. Иной раз я бываю эгоистична и упряма, даже цинична, но могу дать слово: я никогда не вела себя подло и низко.

Пока Микки говорила, что-то изменилось в лице Стража. Как будто ей удалось снять защитную маску, которую он натянул на себя, и Страж неожиданно оказался чудовищно ранимым. Неприкрытые чувства отразились в его глазах. Микки вспомнила ужасающий одинокий рев, который слышала во снах, - и рев этот разносился по всему современному ей миру от каменной статуи… Микки захотелось протянуть руку, коснуться Стража, сказать ему, что все будет отлично… но она вдруг испугалась, и вовсе не того фантастического существа, что так неловко сидело напротив нее за столом. Она испугалась самой себя.

Микки снова занялась своей тарелкой, перекладывая на ней куски. Вскоре она услышала звяканье ножа и вилки. Микки налила себе белого вина, настолько холодного, что на стенках кувшина выступили капли влаги, и порадовалась, что это оказалось то же самое вино, которое она пила возле горячего источника. И подняла наконец взгляд на Стража.

- Вина?

Он кивнул, и она наполнила и его бокал тоже. Потом подняла свой и улыбнулась.

- За розы, - сказала она.

Страж мгновение-другое помедлил. Как-то странно шевельнув рукой, он пробормотал себе под нос какое-то слово. Но потом тоже поднял бокал. Бокал полностью утонул в его могучей руке, и Страж держал его очень осторожно, словно боясь раздавить.

- За нашу новую Эмпузу, - сказал он.

Когда Микки поднесла бокал к губам, она увидела, что в вине плавает прекрасный цветок белой розы. Его там не было прежде; это Страж заставил его возникнуть - для Микки. Микки закрыла глаза и выпила, вдыхая сладкий аромат розы, идеально сочетавшийся со вкусом вина.

Позже Микки вспоминала этот момент как то мгновение, когда она полюбила чудовище.

Глава 20

Микки хотелось, чтобы ужин прошел легко и непринужденно, однако на самом деле все же случилось несколько неловких моментов. Страж был молчалив и откровенно застенчив и неловок. И это было совершенно понятно. Он ведь всегда ел в одиночестве. Весь этот мир смотрел на него как на животное, на чужака. Где же ему было научиться вести вежливую застольную беседу?

Микки следила за собой, стараясь не таращиться на Стража, потому что стоило ей глянуть на него, как он тут же прекращал есть. Чтобы создать более непринужденную обстановку, Микки отказалась от ножа и вилки и брала сыр и мясо просто рукой, намеренно жуя чуть громче обычного. Но он все равно сидел скованно, тихо, ел мало и пил только тогда, когда Микки на что-нибудь отвлекалась.