Сага о Северных островах - Наталья Викторовна Бутырская

Слова Простодушного злили похлеще Росомахи. Что будет? Как поступить? Как быть с Альриком? Вот когда случится, тогда и думать буду. Если я сейчас задумаюсь, как быть с Альриком, разве это не предательство? Чем я тогда лучше Стейна? Такой же трус и перебежчик! Но Херлиф прав в одном: нельзя, чтобы безумие хёвдинга погубило хирд. В смерти Фастгера виновны и Альрик, и я. Надо было остановить его тогда, отдать благодать Плосконосому.

Когда изрядно выпившие хирдманы вернулись на корабль, то увидели жуткое зрелище. В свете угасающего солнца обнаженный по пояс Живодер, покрытый шрамами и ожогами, втыкал ножи и крючья в Альрика, прижигал раны углем и железом. Палуба и борта «Сокола» покрыты мелкими темными пятнами. Рядом негромко постукивал бодран, и чей-то голос старательно проговаривал:

— Пасгод — рыба. Моор — море. Ковай — друг.

* * *

Наутро Альрик не вспомнил, как согласился в очередной раз лечь под нож Живодера, но поверил, что это была его просьба. И в этот раз полоумный бритт сделал всё, как надо, ведь ему не мешала ни качка, ни скорый бой, ни дергающийся человек под руками. Рысь заверил меня, что достаточно будет еще одного раза, через седмицу-другую. И лучше позже, чем раньше, чтобы всё зажило как надо.

Но ни один, ни другой бритт не смог мне сказать, поможет ли это Альрику прямо сейчас. Потому я продолжил быть настороже, хотя это утомляло похлеще любого сражения. Было бы куда как проще жить, если б я попросту мог набить морду некоторым типам.

По совету Херлифа я взялся проверить новых хирдманов в бою и сразился с каждым из них.

— Может, продуть лучше? — спрашивал я у Простодушного.

— Нет. Победи их всех. Причем как можно быстрее. Сделай всё, что сможешь.

— Какая ж это проверка?

— Это не ты их проверяешь, а они тебя!

— А почему Альрика не проверяли?

— Ты не хельт. А вспомни себя! Скажешь, когда ты и Альрик были поближе рунами, ты с ним не спорил? Не дрался? Вот то-то и оно. Пусть лучше сразу поймут, что ты сильнее.

— А Росомаха?

— Он с тобой драться не станет. А вот приятели его могут и влезть. Но ты их не зови, пока дар не проснется.

И эти хитрости мне тоже не нравились. Но Херлиф дело говорил. Хотя я бы все-таки лучше прогнал всех и собрал бы заново, как прежде, через одобрение ульверов.

Впрочем, дар так и не проснулся. Потому Простодушный сделал так, чтоб вместо меня с одним из дружков Росомахи, кажется, его звали Большой Крюк, смахнулся Живодер. И хотя бритт был ниже противника на две руны, потрепал он Крюка изрядно. С единственным открытым глазом, с десятком порезов и ушибов, с выбитым пальцем на левой руке Живодер не уступал до тех пор, пока Крюк сам не остановил бой. В настоящем сражении бритт бы помер, наверное. А, может, и нет, ведь тогда бы он мог вырвать Крюку глотку, а так только отпечатки зубов оставил.

И я заметил, что взгляды новых хирдманов изменились. Теперь они смотрели на меня как на равного.

А на другой день пришел Энок с вестью, что Косматый вернулся.

Я отправился к нему на встречу с Булочкой. Простодушный остался присматривать за Альриком, ведь хёвдингу нельзя тревожить раны.

Харальд радостно приветствовал нас, хоть и удивился, что мы пришли к нему без Альрика.

— Надо спешить, — сказал он, едва мы зашли в дом. — Обычно Скирре идет в Хандельсби в месяц Орсы, но в этом году он собирается отплыть раньше. Поговаривают, что это связано с какой-то его неудачей. Мол, два корабля, полных воинов, ушли, а затем быстро вернулись.

— Зачем спешить-то?

Мне бы еще седмицу, а лучше две, чтобы Живодер доделал узор Альрику, а я выяснил, кто такой Росомаха.

Косматый мотнул своим перетянутым пуком волос так, что тот с деревянным стуком ударил в стену.

— А где ты собирался ловить Скирре? В его родном Тургаре? Или прямо во дворе конунга? Лучше всего перехватить его по дороге. Мне известны все места, где он останавливается на ночь. Каждый раз это одни и те же острова, один и тот же берег. Там даже навесы поставлены для его удобства.

— И сколько людей он с собой берет?

— Обычно идет на трех кораблях. Два драккара и один кнорр с подарками конунгу.

— Полсотни хирдманов?

— Примерно так. И еще полтора десятка людей: жена, ее прислуга, приближенные Скирре.

У Харальда аж глаза горели. Он слишком долго ждал этого.

— Значит, шесть десятков. Мы сейчас набрали людей, но я им не доверяю. Так что ульверы пойдут малым числом. Еще твоих ну пусть полтора десятка.

— Ты думаешь, я эти дни в Тургаре почем зря торчал? Нет. Я же не просто так про корабли спрашивал. Есть люди, у которых давно зуб на Скирре, но открыто против него они пойти не могут. Их имена называть не буду, извини, но поверь, это не простые хирдманы или рыбаки. И их ненависть к Скирре горит еще со времен войны с Карлом Черным. Так вот они дадут свои дружины, но без кораблей, чтобы никто не смог их узнать. И люди их будут с закрытыми лицами. Так что и вам такое советую, чтоб не выделяться, и признать никто не признал. Они будут ждать корабли на одном островке в течение четырех дней, начиная с завтрашнего.

— Так скоро? — нахмурился я.

— Иначе не успеем перехватить Скирре. Либо можно поймать его на обратном пути, но тогда мне заново надо будет переговорить с теми людьми. И мы можем не узнать день отбытия Скирре из Хандельсби вовремя. И…

— Я понял.

Четыре дня. Надо прямо сейчас отплывать из Мессенбю, чтобы забрать «Жеребца» и «Змея» у отца. Нужны люди, которые поведут эти корабли. И многое строится на доверии к Харальду. А почему я должен доверять Харальду? Только из-за его слов насчет сожженной деревни? Это про меня всё всем известно!

— Хакон пойдет на «Соколе», — сказал я.

Косматый ожег меня гневным взглядом, но согласился. Я думал, как распределить людей по трем кораблям. Тех, кому я мог доверять в хирде, было всего (я пересчитал на пальцах) семнадцать, если учитывать Тулле. Еще отец даст людей. Наверное, десяток-другой, не больше, хускарлов-то у него немного. Полтора десятка у Харальда.

— Сколько воинов дадут те люди? Без твоих если.

— Четыре десятка. Два или три хельта. Остальные хускарлы и карлы.

Может, раскидать ульверов по всем трем кораблям? А что толку? Если что, так нас вырежут просто по одному. Значит, мы все остаемся на «Соколе» с отцовыми людьми. А на «Жеребце» и «Змее» пойдут неизвестные