Моё проклятье - Элен Боннет

— Ты слишком храбрая маленькая девочка, чтобы отказаться, — специально подбираю слова, провоцируя занозу, и это действует.

Лилиан ведётся на мою манипуляцию, проходит между мной и столом. Она не оборачивается, тянет за собой, а я всё продолжаю держать её ладонь в своей и не хочу прекращать контакт кожа к коже.

— Пошли в спальню, — она не поворачивается, лишь ворчит и снова пытается высвободиться из хватки.

Дэйв, открыв рот, наблюдает за происходящим, а Тиффани вся красная от злости. Надеюсь, что хоть теперь в её голове мои слова закрепились надолго и мне не придётся больше повторять. Также на периферийном зрении отмечаю, как Эльза, прикрыв рот, смотрит на Лили широко распахнутыми глазами. Интересно, эти две подружки перемывали мне косточки? Почему-то мне кажется, что да. Но сейчас такая мелочь второстепенна.

— Ты такая нетерпеливая, — спустя минуту даю ей возможность направиться наверх.

Этого времени хватает, чтобы пульс занозы начал зашкаливать. Специально не отпускаю руку, мой указательный палец на её вене, и, судя по тому, как там отчаянно бьётся пульс, она либо в бешенстве, либо очень возбуждена.

А может, и то, и другое.

— Засранец, — шипит она, поднимаясь по лестнице.

На улице слышны звуки веселья, всплески воды, и из приоткрытой двери приятно веет ночной прохладой. Но сейчас моё личное веселье только начинается. Осталось всего несколько мгновений.

Три шага.

Два шага.

Один шаг.

27 глава Итан

Лили проходит в комнату. Стоит мне оказаться внутри, как она делает шаг к выходу. Но не успевает. Поворачиваю ключ, и от характерного звука она вздрагивает, словно сквозь её тело пропускают разряд тока.

— Ты говорил только подняться в комнату и всё, — заноза толкает меня в грудь, пытается выхватить свой шанс на побег.

Но, как я говорил ранее, она такая хрупкая, что против меня у неё нет ни единого шанса. Жалкие попытки, словно прелюдия перед сексом, только распаляют пламя внутри.

— Я передумал, — ухмылка расплывается на моём лице, заставляя её сделать шаг назад.

Святые небеса, дайте мне сил не сожрать её своим взглядом. Грудь Лили вздымается так же часто, как и тяжёлое дыхание срывается с полных приоткрытых губ.

— Хватит дрожать, мы всего лишь поговорим, — приподнимаю бровь, убираю ключ в карман брюк.

Она опускает разъярённый взгляд, скользя им по моей груди, и останавливается в области паха, где ткань натянута из-за эрегированного члена, который неприятно упирается в ширинку.

— По тебе не похоже, что ты хочешь поговорить, — она громко сглатывает, обхватывает себя руками и совершает ещё один шаг назад, пока не упирается бедром в мою кровать.

Внимательная маленькая заноза, а я немного одержимый её красотой парень, и, чёрт возьми, мы находимся одни за закрытой дверью. Пусть кто-то только попробует помешать. На её замечание по поводу стояка лишь хмыкаю и развожу руками.

— Не думаю, что это помешает нам поговорить, — подхожу слишком близко к ней, специально раззадоривая, опускаюсь на матрас и хлопаю рядом с собой. — Обещаю, поговорим, и я открою дверь.

Лили прикусывает нижнюю губу, раздумывая, стоит мне доверять или нет. Только вот у неё нет выбора, мышка в клетке, а ключи от неё у меня.

— Не делай так, если не хочешь, чтобы я снова попытался тебя поцеловать, — протягиваю руку и провожу большим пальцем по её нижней губе. — Не прикусывай, это слишком заводит.

Проходит несколько минут, как мы находимся в замкнутом пространстве, но этого времени Лили хватает, чтобы вернуть себе прежнюю уверенность. Она немного отступает и садится на другой конец кровати, специально оставляя между нами безопасное расстояние. Может, оно и к лучшему. Мне, на самом деле, важно задать ей несколько вопросов, а то они в последнее время каждую секунду проедают мой мозг.

— Хорошая девочка, — наклоняю голову в её сторону и с улыбкой говорю, — а теперь давай поиграем в игру «три вопроса». Я спрашиваю, а ты отвечаешь.

Лили выпрямляется и выставляет свою маленькую ладонь в останавливающем жесте, чтобы высказаться. Если честно, её поведение иногда обескураживает меня. Обычно в моём присутствии девушки предпочитают, открыв рот, ждать, что я хоть что-то скажу в их сторону. А тут какая-то девчонка, которая непонятно по каким причинам занимает все мои мысли, да ещё и ведёт себя совсем не так, как я хочу.

— Стоп, стоп! — своим резким тоном и гневным взглядом она мгновенно останавливает поток мыслей у меня в голове и заставляет выслушать её. — Что за сексизм? — фыркает она, а моя челюсть чуть не ударяется о пол. — Если ты хочешь, чтобы я отвечала на твои дурацкие вопросы, то будь добр отвечать на мои. И я буду первой, — Лили повышает голос, и от неё исходит мощная энергия, которая пытается вернуть ей контроль над ситуацией.

Вот только контроль в данный момент полностью в моих руках.

— Нет. Первая отвечаешь ты, — не даю ей времени на перезагрузку и задаю свой вопрос. — Почему ты не даёшь к себе приблизиться? Я же вижу, как твоё тело кричит, что ты этого хочешь.

Заноза открывает рот и закрывает его не в силах подобрать ни слова, а потом отрицательно машет головой.

— Ничего оно не хочет, ты себе нафантазировал, — ноздри Лили раздуваются от злости, но глаза нервно бегают от моих губ к скрещённым рукам.

— За ответ принимается только правда, а сейчас ты лжёшь. Вторая попытка, и, если снова будешь обманывать, придётся продемонстрировать на практике.

Румянец на её щеках уже практически такой же, как и цвет красного платья, зрачки расширены, а рот приоткрыт. Немного приближаюсь к ней, и это действует благотворно, Лили начинает говорить, но прикрывает веки и опускает голову вниз.

— Я тебя боюсь, — шепчет она. — Боюсь себя, когда ты нарушаешь мои личные границы, а ещё ты уже который раз пытаешься украсть мой первый поцелуй, — она поднимает на меня взгляд, блестящий от слёз, и это действует сильнее пощёчины.

Её слова заставляют меня отодвинуться на прежнее расстояние, и после этого я замечаю, как Лили вздыхает полной грудью. А в голове, как карусель на бешеной скорости, проносятся одни и те же слова.

Первый поцелуй.

В смысле, первый поцелуй?

— Не смотри так на меня! — из её рта вырывается шипение, а ладонями Лили с силой сжимает плед, словно вымещая на нём свою обиду.

Итан, соберись. Вот же дерьмо.

Как она могла дожить до девятнадцати лет и ни с кем не поцеловаться? Бред какой-то. Медленно, но до меня доходит осознание того, какой урод я сейчас в её глазах. Эта