Однажды в Древней Греции - Валентин Леженда

Очнулся покровитель виноделия в странной покачивающейся полутьме. Рядом на копне сырого сена лежал с закрытыми глазами Фидиппид, а в самом дальнем углу шевелился кто-то ещё, сверкая в темноте маленькими злобными глазками.

Ещё пару минут потребовалось, чтобы понять – он находится на вышедшем в море корабле. С небольшим запозданием пришла ещё одна жуткая мысль, что хвалёная защита с которой в своё время так носился Зевс, почему-то в очередной раз не сработала.

- Эй, смертный, поднимайся! – перепуганный олимпиец затряс спящего марафонца за плечо. – Ну, скорее же… похоже, мы снова хорошенько так влипли…

- Не то слово как влипли, – донеслось из дальнего тёмного угла.

- Что-то знаком мне этот противный шамкающий голосок… - покровитель виноделия присмотрелся, но всё равно не смог разглядеть невидимого сокамерника. – А ну-ка, любезнейший, выйди, пожалуйста, на белый свет…

Темнота в углу зашевелилась и на середину трюма выбрался маленький сухонький старикашка.

- Так-так знакомые всё лица, – улыбнулся Дионис. – Что-то не вижу я твой знаменитый факел?

- Пираты его у меня отобрали и загасили в нужнике, – горестно воскликнул полоумный родственник Нерея. – Вероломные скоты. Я просил их довести меня до далёкой Эфиопии, где по слухам живёт один очень честный человек, по выходным балующий себя свежеиспечённой человечиной. Но разве это серьёзная помеха для правдивого отзывчивого сердца? А проклятые головорезы лишь посмеялись надо мной, грубо схватили и бросили в сырой трюм. Сказали, что хотят продать меня в мужской гарем одной знатной чужеземной царице, по слухам, воинственной амазонке.

- И что ты будешь делать в этом самом гареме? – расхохотался покровитель виноделия. – Может ты что-то перепутал? Скорее всего тебя собираются продать в дом престарелых в Спарте. Спартанский царь неизлечимо болен редчайшим среди греческих правителей нервным расстройством. Называется это расстройство «острое респираторное хроническое милосердие». Ну в смысле, когда тебе не совсем начхать на страдания простых людей. Приступы случаются в самый неожиданный момент, причём довольно часто. Ненормальный специально собирает всех сирых и убогих, чтобы поселить их у себя в сытости и довольстве…

- А я говорю меня везут продавать в мужской гарем, – гневно закричал философ и даже топнул в сердцах ногой.

- Ну ладно-ладно… - пошёл на попятную олимпиец. – В гарем так в гарем, что ж ты, отец, так разошёлся, сердце оно ведь одно… Ещё чего доброго удар тебя хватит…

- А ты о моём здоровье, касатик, не беспокойся, – хитро усмехнулся родственник Нерея. – Ты лучше о своём подумай. Слышал я тут краем глаза разговор двух наиболее зверообразных пиратов… Хотят тебя вроде как богоборцам продать за очень большую цену.

- Краем глаза говоришь… – Дионис с опаской поглядел на сумасшедшего старца. – Стало быть, морские разбойники не из этих самых богоненавистников… Хоть тут нам повезло.

- Непонятно, чему ты радуешься? – удивился философ. – Так или иначе в руки богоборцев всё равно попадешь, а те уж точно не станут с тобой особо церемониться…

- Это мы ещё посмотрим, – задумчиво произнёс покровитель виноделия, после чего снова принялся будить Фидиппида.

- Что? Где? Когда? – неожиданно очнулся марафонец, резко вскакивая на ноги. - Куда с посланием бежать?

Потолок в трюме был довольно низким, посему резко вскочив, бегун хорошенько врезался макушкой в деревянную переборку и снова ушёл в спасительное небытие.

- Ну вот опять вырубился, – грустно вздохнул Дионис. – Ох уж мне эти смертные…

Сверху сквозь решётчатый люк в сырой трюм проникал яркий солнечный свет. По углам в мокрой соломе копошились любознательные крысы.

Положение казалось совершенно безнадёжным.

Пленённый олимпиец попробовал было связаться при помощи золотого браслета с Олимпом, но устройство почему-то отказывалось нормально работать, выдавая тихое унылое шипение.

- Что-то экранирует исходящий сигнал… - покровитель виноделия нервно забегал по трюму. – В самом деле, не из металла же сделан этот проклятый корабль…

- Грядёт в несчастной Греции беда великая, – неожиданно оживился родич Нерея, принявшись ни с того ни с сего вещать жутким голосом. – Ибо потушен факел вечной надежды. Кары небесные будут ниспосланы людям, и не смогут за них заступиться даже всемогущие самозванцы на светлом Олимпе…

- Эй, отец, а ты часом не богоборец? – нехорошо прищурившись, спросил Дионис как то совсем по-другому взглянув на придурковатого старца.

- С чего это ты вдруг взял? – вполне искренне удивился безымянный философ.

- Да так, на всякий случай, спрашиваю…

- Политика меня мало интересует… - беззаботно отмахнулся колоритный старик. – Богоборцы, цареборцы, дворцеборцы… все они мне сам можешь догадаться до какого места. Я гражданин вселенной! Что мне всё это жалкое мирское мельтешение? Я мыслю глобально, я врываюсь дерзкой мыслью в грядущее… а то что происходит сегодня либо происходило вчера, мне глубоко фиолетово…

- Ни хрена не понял, – мотнул головой пленённый олимпиец. – Эк ты, сандалий старый, завернул. Сразу видно философ. А вот скажи мне, дружище, в чём смысл бытия?

- Ну это смотря какого бытия… - тут же напустил на себя важный вид родственник Нерея. – Если моего бытия, то оно заключается в вечном поиске ускользающей истины. Ежели взять, к примеру, тебя то смысл твоего существования портить, жизнь несчастным смертным, а что касается этого длинноногого дурака который в отключке, то все его жизненные планы простираются не дальше ближайшего питейного заведения. Нос то у него огурцом? Огурцом! Сразу видно большой специалист по твоему любимому напитку, который сиречь великое зло.

И сказав сие, старец неожиданно бросился с кулаками на Диониса.

- Эй, что там у вас происходит? – встревожено донеслось сверху.

- Кажется, они дерутся, – ответил второй голос. – Нужно позвать капитана… если старикашка олимпийца замочит, одноногий скормит нас акулам…

Люк в потолке со скрипом открылся. Вниз выдвинулась деревянная лестница, по которой тут же спустилось несколько пахнущих вяленой рыбой головорезов.

Катающиеся по усыпанному сеном полу дерущиеся были сразу же разняты. У рычащего от праведного гнева старика уже заплывал свежим синяком правый глаз, а у раскрасневшегося Диониса была в клочья изодрана дорогая расшитая жемчугом одежда.

- Что ж ты, морда олимпийская, бьёшь несчастного дедушку? – строго спросили насупившиеся пираты. – Он тебе, можно сказать, в отцы годится.

- Так ведь это он первым начал, – воинственно размахивая кулаками, прокричал Дионис.

- И