Арийцы. Основатели европейской цивилизации - Гордон Чайлд

Первый из этих пунктов еще можно принять. Пик предположил, что народ, оставивший после себя погребения с охрой, является потомком солютрейцев, которые охотились на лошадь в Западной Европе в позднем палеолите. Солютрейская стадия палеолита хорошо представлена на Украине, точно так же как и на Кавказе. И хотя убедительных аналогий более поздней стадии палеолита, представленной во Франции магдаленской культурой, там пока не найдено, свидетельства того, что южная равнина Европы была заселена человеком с самых ранних времен, быстро накапливаются. Мало того что это предполагает переселение с востока, постулируемое некоторыми авторами, чтобы объяснять появление культуры маглемозе на побережье Балтики; есть еще неоднозначное свидетельство переселения людей с той же самой территории и в еще более раннее время, которое примерно соответствует последней стадии охоты на северного оленя во Франции. Самые ранние образцы ручной работы, обнаруженные в Скандинавии, включают в себя миниатюрные наконечники стрел из кремня. По своей форме и технике обработки они весьма отличаются от микролитов Западной Европы, но они характерны для самой ранней микролитической культуры, поселения которой находят на дюнах Малой Польши. Следовательно, подобная каменная индустрия попала в Скандинавию с востока еще во времена, предшествующие появлению здесь культуры маглемозе. Продвигаясь далее на запад, она достигла побережья Йоркшира одновременно с культурой маглемозе. Скорее всего, часть населения из юго-восточной равнины двинулась вслед за последними ледниками. Следовательно, это население должно было обосноваться в Польше, что уж говорить про более пригодные для жилья области Южной России. Кроме того, другие миниатюрные изделия из кремня были обнаружены на берегах Десны, Днепра, Дона, в Крыму и в киргизской степи. Последние находят аналогии с микролитами тарденойзианской культуры во Франции (которая является переходной эпохой между палеолитом и неолитом), но ввиду аналогов в Месопотамии, Индии и даже в Монголии ее можно выделить в отдельную группу.

Следовательно, присутствие донеолитического населения в восточной части европейской равнины налицо, и ясно, что оно в это время перемещалось в западном направлении. Это могли бы быть протоскандинавы Хаддона; скандинавский череп из погребения в Обер-Касселе, скандинавские элементы в культуре маглемозе и в культуре мусорных куч отмечают этапы продвижения этого населения на запад в постледниковый период. Это было редкое население протоскандинавских охотников, распространенное неравно от Черного моря до Балтийского в ранний постледниковый период. Они еще не были индоевропейцами, но мы можем предположить, что те из них, кто обосновался на севере, стали предками финнов. Согласно представленной здесь точке зрения, другая часть этого протоскандинавского народа, сконцентрировавшись в степных районах Северного Причерноморья, создала там неолитическую цивилизацию, для которой были характерны погребения с охрой, а затем распространила ее в Центральную Европу. Германисты, напротив, утверждают, что ядро культуры погребений с охрой было принесено уже в готовом виде из Скандинавии. У нас есть возможность представить некоторые аргументы в пользу нашей точки зрения.

Мы уже видели в предыдущих главах, что характерным признаком и символом скандинавских культур, которые мы теперь признаем в качестве индоевропейских, был полированный боевой топор. Теперь появление этого очень специфического оружия на юге России можно объяснить лучше, чем где-либо еще. Такое оружие было гораздо более необычным, чем можно себе представить. Всего несколько народов смогли додуматься до простой на первый взгляд конструкции — делать отверстие для топорища. Древние египтяне вплоть до эпохи эллинизма, доисторические жители Западной Европы примерно до 1000 года до н.э., индейцы доколумбовой Америки, жители островов Тихого океана вплоть до появления европейцев и многие другие первобытные народы использовали неуклюжее устройство, привязывая топор из камня или металла к палке! С другой стороны от Альп до Загроса полированные топоры с просверленными отверстиями использовались с 3-го тысячелетия до н.э. Было бы естественно предположить, что это устройство, используемое только в относительно ограниченной области, было изобретено в одном центре и распространялось оттуда. Сегодня можно быть уверенным, что этим центром была Месопотамия. Недавние английские и американские раскопки в Уре и Кише позволили обнаружить настоящие изделия и глиняные модели полированных медных топоров, которые датируются 4-м тысячелетием до н.э. Даже по хронологии германистов это самые ранние даты для такого оружия.

Кроме того, это служит подтверждением предположения, что идея, рожденная в Месопотамии, была занесена в Европу с Северного Кавказа нашими скандинавами. Выдающиеся скандинавские археологи давно признали, что северные каменные топоры были имитациями своеобразного медного оружия, которое условно называют теслом-топором (рис. 27, 3), приводя при этом хорошо известные примеры из Венгрии. Но происхождение этого странного оружия само по себе требует объяснения, и его прототипы нельзя найти в Венгрии, их следует искать далее на востоке. Шумеры к 3000 году до н.э. использовали два типа медных боевых топоров, у одного из которых лезвие шло параллельно отверстию для топорища, а у другого — под прямым углом, как у мотыги (рис. 27, 1—2). Единственным вразумительным объяснением появления венгерского тесла-топора было бы то, что в нем объединились два месопотамских типа. До настоящего времени в Вавилонии и в Ассирии этот составной тип не встречается в слоях ранее 1100 года до н.э., но есть экземпляр из «клада», датирующегося на основании входивших в его состав шумерских золотых ваз 3-м тысячелетием. Он был найден много лет назад в кургане вблизи Астрабада, к югу от Каспийского моря. Кроме того, есть другой экземпляр из погребения с охрой в Майкопе на Кубани, в котором также имелся топор месопотамского типа, напоминающий мотыгу. Где-то в этой части мира, возможно, и было изобретено теслотопор. Воплощение этой формы в камень у народов, испытывавших недостаток в медной руде, объясняло бы его появление у скандинавских народов.

Фактически мы смогли бы понять причины широкого распространения как медных прототипов этих топоров, так и их каменных копий, если бы предположили, что они стали распространяться из единого центра, расположенного в Юго-Восточной России. В то же самое время мы должны избегать хронологических трудностей, которые воплощают собой троянские топоры, если мы предположим, что они появились в результате параллельного развития, а не произошли от скандинавских образцов.

Вот тогда нам остается предположить, что носители культуры боевых топоров прибыли в Северную Европу с юго-востока континента, а не наоборот.

Конечно, это утверждение пока нельзя считать доказанным. Датировка обоюдоострого оружия пока точно не установлена, как не датированы по отдельности и его составляющие.

Второй возможный аргумент, на наш взгляд, заключается в распространении пород лошадей. Мы видели, что быстрая лошадь, очевидно, была приручена в Закавказье и что эта лошадь была предком лошадей бронзового века Европы.

Кто мог способствовать распространению этого животного в Западной Европе, если не наши степные кочевники? Пик на самом деле думает, что они одомашнили животное, на которое их предки некогда охотились. Если удастся доказать, что быстрая лошадь появилась в Европе одновременно с культурами боевых топоров, то мы будем иметь действительно ценный аргумент в пользу нашей точки зрения. В настоящее время, к сожалению, все, что можно утверждать, — это то, что находки останков быстрой азиатской лошади и свидетельства ее одомашнивания появляются в Центральной Европе только после распространения культур боевых топоров. Доступный нам материал скуден; определять, было ли это животное одомашнено или нет, очень трудно, даже различие между азиатской лошадью и более тяжеловесной местной породой, жившей в лесах Северной Европы, может распознать только специалист.

Помня все это, мы можем сказать, что потомки лошади из Анау впервые появляются на приозерных поселениях Швейцарии в эпоху позднего бронзового века (около 1000 года до н.э.). Однако вполне вероятно, что кости лошади, найденные совместно с каменными боевыми топорами на укрепленном поселении медного века вблизи Гаммерау в Баварии, принадлежат той же породе. В то же время самые ранние свидетельства одомашнивания лошадей — костяные псалии — в Центральной Европе появляются не ранее среднего бронзового века (около 1500 года до н.э.); только псалий из Гросс-Черносек на Эльбе в Богемии может относиться к более раннему времени, и то если согласиться с явно недостоверными сообщениями о результатах раскопок. Точное совпадение в данном случае нельзя считать твердо установленным. Остается вероятность того, что лошадь из Анау попала в Европу вместе с носителями культур расписной керамики, которые распространились раньше культур боевых топоров и медленно расселялись из Трансильвании в Швейцарию и Баварию вне всякой связи с другими домашними животными, попавшими в Европу в начале нового каменного века. Также возможно, что местная лесная лошадь была независимо от нее одомашнена на севере.