Война глазами дневников - Анатолий Степанович Терещенко

переезды разбиты транспортом, тяжелые повозки скользят вниз по гладким склонам. С трудом, очень медленно преодолевает орудие трудные места, несмотря на дополнительные упряжи. Бедные лошади лезут из кожи. Сказывается и отсутствие фуража, и холод – зимой все животные стоят под открытым небом. Два танка стоят на пути. В стороне Меры ночное небо огненно‐красное.

20 ноября 1941 г.

Вследствие плохой дороги наши обозы идут далеко позади нас. Прежде всего, мы должны подтянуть части пехотной колонны. Однако пришел приказ на продолжение движения. Так теряются драгоценные часы дня. Мы остаемся со своим командным пунктом в Горнево. Полку с батальоном удается занять внезапным налетом Иглово и Завязово. От русских скрыта исходная позиция.

Благодаря неожиданному открытию огня, противнику нанесены огромные потери. Тяжелые орудия полка, укрытые у опушки леса, оказывали опустошающее действие на ряды Красной армии, которые намеревались занять позиции. На небольшом участке лежало свыше 30 убитых и 6 выведенных из строя станковых пулеметов. Большие потери в окопах и укрытиях. Взято в плен 250 человек. Наши потери – два раненых. Этому трудно поверить.

Весь день мне было не по себе. Кажется, простуда подкрадывается ко мне. Успехи я пережил не на месте, я задержался на командном пункте. Хинин помог встать мне на ноги.

Температура вчера достигала ‐10 градусов… Странно, что до сих пор ни из района Орешки, ни из района Вишенки не стреляла русская артиллерия. Вероятно, противник имеет мало орудий и концентрирует их на участке главного удара. В то же время увеличивается активность залпового орудия, которое на солдатском языке называется «сталинским органом». Мы сами не испытывали его действия, зато часто слышим издалека беспрерывный грохот ударов. Говорят, что моральное действие разрывающихся ракет сильнее, чем настоящее действие, и несравнимо с нашими химическими минометами…

21 ноября 1941 г.

Утром мы едем в Торхово… Во время разговора с господином генерал‐майором Лухтом в нашу сторону полетели ракетные снаряды. Многие из них разорвались в середине деревни. Все находящиеся в комнате легли на пол… В доме ранены старший лейтенант Тюмлер, лейтенанты Канис и Мюллер. На улице слышны стоны и крики тяжелораненых…

Освобождаем Сосуниху и занимаем ее. Средний полк справа занимает населенные пункты на той же самой высоте. Усталые, располагаемся в доме, где сегодня вылетела рама. Дыры заткнули досками и сеном. Ночью загорелся сарай, в котором стояли 85 лошадей 8‐й транспортной колонны. Причина пожара осталась неизвестна, очевидно, имел место саботаж. Несмотря на все старания сторожевых, большинство лошадей сгорело. Сгорела и сбруя. Один удар – и принадлежащей полку транспортной колонны как не бывало…

22 ноября 1941 г.

С рассветом прибывает зенитное отделение. Я сопровождаю его на передовую – в Сосуниху. Оборудую новый командный пункт полка. Противник атакует 173‐й пехотный полк. Иногда доносится шум боя…

Быстрый удар стрелковой роты и штурмовых орудий – и противник разбит. 60 убитых русских остаются на поле боя, 100 взято в плен… Несколько танков обстреливает позиции. 87–мм зенитка подбивает Т‐34. Танк запылал…

Телефонная проводка местами перерезана. Те, кто пытался ее исправить, подстрелены. Вскоре после этого я вместе с лейтенантом Гдером возвращались назад. В одной ложбине находим горящую коляску мотоцикла. Два солдата лежат в красном от крови снегу…

Вечером мы всегда обогреваемся и усталые отдыхаем на бедном ложе. Это часы незабываемой, освежающе дремоты. Необходимо, чтобы всегда один из офицеров штаба бодрствовал, сидя у тусклой лампы.

23 ноября 1941 г.

Сегодня воскресенье. Мы остаемся на месте. Но воскресный покой в нашем штабе не чувствуется. Телефон звонит слишком часто… Наши саперы работают на дороге. Взята в плен группа разведчиков.

24 ноября 1941 г.

Наступление продолжается. Но скоро рота вынуждена остановиться перед выстроенными укрепленными позициями противника в лесу. Она несет огромные потери. Нет никакого выхода. Лейтенант доктор Рихтер погиб во главе 11‐й роты по дороге Звенигород – Истра…

«Орган» дает беспрерывно над нами одну очередь за другой. Один из залпов заставил нас лечь. Большая фуражная соломенная прокладка защищает нас от осколков. Постепенно мы привыкаем к этому. Как только издали заслышим раскаты выстрелов, тот час же раздается: «Внимание, орган!». Все ищут укрытия…

Большие потери были вызваны действиями противника и болезнями, так что не сразу можно возместить эти потери. С каждым днем слабеет боевая мощь войск. Если 14 дней тому назад в роте было 70 человек, то сегодня только 40, завтра будет только 35. Некоторые начинают считать дни, когда за ними придет очередь…

Новые командиры, прибывшие в качестве пополнения, плохо знают дело и не доросли до понимания всей ответственности за полученное задание. Часть людей – тупы и равнодушны. Они используют каждую возможность отойти назад. Излюбленным предлогом для этого является – отнести раненых…

Сильные охранения расставляются на освобожденных от противника лесных позициях. На ночь мы забираемся в сарай, крепкие стены которого служат нам хорошей защитой от осколков. На следующий день продолжаются упорные бои. Наши потери, к сожалению, очень велики, особенно среди командиров…

Известно, что война портит солдата. Поэтому временя от времени он должен очищаться и освежаться…

25–29 ноября 1941 г.

Мы находимся на захваченной у противника линии. Соседние части расположены на равной с нами высоте. Напротив, правый фланг отстает. Нам не удалось сломить сопротивление противника. СС соединения и танки заняли Истру и продвигаются вперед на Восток. Этим они отнимают у нас славу быть ближе к Москве. Убитых нашего полка хороним в Сурмино…

Соседние зенитные установки сбили несколько самолетов противника… Ежедневно отправляются в лазарет новые больные. Из этих солдат мы не видим потом больше никого, несмотря на то, что заболевания бывают легкие. Также лейтенант Цетше должен был отправиться в тыл. Я не знаю, к чему это в конце концов приведет.

Нашей надеждой являются проникшие с юго‐запада против Москвы части Гудериана. Когда круг сомкнется, мы также перейдем к созданию крепкой линии обороны на зиму. Только бы не наступил при этом могущий задержать нас снегопад. Продвижение моторизованного транспорта в таком случае будет затруднено. И пехота через это становится менее подвижной. Вообще, мы, немцы, не привыкли к ведению войны зимой, и наше вооружение не соответствует последней. Тем большее уважение к делам одетых в серое сукно людей должен иметь каждый, кто слышит об успехах войск.

Несказанное напряжение и лишения сопровождают все наши завоевания.

30 ноября 1941 г.