Портрет кудесника в юности - Евгений Лукин

— Ефрем! — ласково молвил он. — Ну что ж ты меня за лоха-то держишь? Сам прикинь, что получается. Обидела тебя контрразведка, прислала капитана. Порчу снять. Ты её и снял. С моей помощью. Тут уже они на тебя обиделись — пришли разбираться, всю энергетику нам порушили. А на следующее утро у них потолок падает, генерал ногу ломает. Несчастный случай?

Последнюю фразу Глеб выговорил откровенно издевательски. Чародей встал. Запахнул халат, подошёл к тусклому окошку, помолчал, размышляя.

— Ефрем, — с мягкой укоризной сказал ему в спину Портнягин. — Не доверяешь? Проболтаюсь, боишься?

— Нет, — глуховато прозвучало в ответ.

— Что нет? — не понял Глеб.

— Не было это несчастным случаем, — отрывисто и вроде бы через силу признался колдун.

Портнягин обмяк. Честно говоря, на такую откровенность он даже и не рассчитывал.

— А что же это было? — замирая, спросил он.

Кудесник обернулся. Узкое морщинистое лицо его показалось Глебу загадочным и древним, как у языческого идола.

— Счастливый это был случай, Глебушка, — с неожиданной теплотой в голосе изрёк колдун. — Счастливый…

Жупел вполнакала

Государственные дела требуют более смелой морали…

Вторжение прогресса в повседневность старый колдун Ефрем Нехорошев, как правило, принимал с кислой миной, и вовсе не потому что сомневался в безотказности бытовой техники — скорее наоборот. Да, рассуждал он, сотовый телефон не подведёт, но ты ж потом десять раз за голову схватишься: лучше бы он подвёл, мыльница чёртова! Последнее приятное исключение имело место лет десять назад, когда Ефрем среди ночи набрал по ошибке номер взрывного устройства — и поднял на воздух пустой крытый рынок за восемь часов до намеченного террористами срока, угодив аккурат в те двадцать минут, что потребовались сторожу для похода в круглосуточный магазин.

Все прочие пережитые им звонки — как входящие, так и исходящие — никому, помнится, радости не принесли.

Из множества перебывавших у Ефрема учеников один только Глеб Портнягин обладал мужеством время от времени высказаться в защиту прогресса.

— Давай тогда в каменный век вернёмся! — задиристо предлагал Глеб. — Ни науки, ни техники… Благодать!

— Давай, — невозмутимо соглашался чародей. — Смеху будет… Ты ж там без железяк своих пропадёшь, а я — вот он, я! Хоть в каменный век отправляй, хоть в бронзовый — выживу, Глебушка, выживу, не боись…

— Но мы-то не в каменном веке живём!

— То-то и оно… — вздыхал кудесник.

— А что ты себя с остальными равняешь? — горячился Портнягин. — Сколько вас таких? Раз, два — и обчёлся! А нормальный, простой человек? Он же только с железяками этими свет увидел! Скажешь, нет?

— В том-то вся и клюква, Глебушка, — сокрушённо отвечал ему Ефрем. — Раньше затеет человек пакость какую — глядь! — а она технически невыполнима. Помечтает, помечтает — да и плюнет. А теперь — не-ет… Теперь запросто…

— А если добро затеет?

Колдун насупился, потом с сожалением покосился на ученика. Молодой, гормоны играют, видимость смысла жизни создают. Ну да какие его годы! Глядишь, поумнеет с возрастом…

— Ну ты сам прикинь, — страдальчески вздёрнув брови, попробовал вразумить он юного упрямца. — Железяки, они для чего? Жизнь ускорить… А слыхал, небось: одни только злые дела быстро делаются. Добрые-то — медленно…

— Ну? — непонимающе сказал Глеб. — А теперь и они ускорятся…

— В-вот! — И чародей назидательно воздел сухой морщинистый палец. — Чуть с добрым делом поспешишь — оно тут же во зло и обернётся… Опять же от размаха многое зависит. Добро в чистом виде — всегда крохотное…

— Это почему?

— Да потому что вреда никому не приносит! Скажем, накормил ты нищего. Добро? Добро… А сто нищих? Тут уже, хочешь не хочешь, придётся дармовую столовую открывать. А теперь прикинь: сколько ж народу нужно по миру пустить, чтоб на такое благое дело денег хватило…

— Нет, погоди… — сопротивлялся Портнягин. — А как же добро в мировом масштабе?

— Боже сохрани! — испуганно сказал колдун. — Как заговорят о добре в мировом масштабе — значит, жди бомбёжки. Примета такая… А машинки твои, Глебушка, только и могут что ускорять да увеличивать — какое уж тут добро! Вот ты каменный век помянул. А того не ведаешь, что первый каменный топор нелегально был изготовлен. Не уследили…

Трудно было спорить с Ефремом Нехорошевым, ох, трудно.

— А сам приборы мастеришь, — упорствовал настырный питомец. — Неувязка получается…

Действительно, одной из статей дохода Ефрема Нехорошева были мелкие колдовские поделки, сдаваемые на реализацию в магазинчик «Оккульттовары», что гнездился в полуподвале неподалёку от редакции «Ведуна». Да и сейчас на застеленном газеткой столе изготовились для сборки части прибора астрального видения, в готовом состоянии сильно напоминающего лорнет с закопченным стёклышком.

— Сравнил! Божий дар с яичницей! — осерчал чародей, запахивая халат. — Мы-то их, чай, с тобой не на конвейере гоним… Каждая вещичка — штучная. И хозяин для неё тоже должен быть штучный — не абы кто… — Хотел ещё что-то прибавить, но был бесцеремонно прерван сотовым телефоном, тоненько грянувшим первые такты марша «Как ныне сбирается Вещий Олег…»

Кудесник брезгливо покосился на такое маленькое и такое голосистое устройство.

— Думаешь, что хорошее скажут? — буркнул он, беря со стола трубку. — Слушаю…

Выслушал, вздохнул.

— Вот видишь, — с упрёком обратился он к Портнягину. — Два изделия вернули, изготовителя требуют. Только, слышь… Ежели что — ты уж… того… сделай милость, не звони. Сам разберись…

Часть тротуара, примыкающая к полуподвальчику, была вымощена правильными восьмиугольниками — и только ими. Впритык и без зазоров. Местные к такому диву давно привыкли, а вот иногородним оно ещё было в новинку, поэтому каждый приезжий почитал своим долгом прийти сюда и остолбенеть, тупо глядя под ноги, на произведение бригады кудесников, сотворённое лет семь назад под мудрым приглядом самого Ефрема Нехорошева.

Даже сейчас, несмотря на опадающую с небес водяную труху, отчего дальний конец улицы имени Якова Брюса казался несколько размытым, двое разнополых сусловчан (видимо, супружеская чета), присев на корточки, с ошарашенным видом водили пальцами по мокрым стыкам плитки. Обойдя сильно озадаченных столичных гостей, Глеб нырнул под козырёк и, спустившись по узкой пологой лестнице, отворил откликнувшуюся колокольчиком дверь из непрозрачного смуглого стекла.

Первое помещение — квадратное и относительно обширное — представляло собой обычный полуподвальный магазинчик с парой витражных амбразур под потолком. Тёмный прилавок под морёный дуб охватывал вошедшего с четырёх сторон. На стеллажах — эзотерическая литература, амулеты, обереги, склянки с невразумительным содержимым, курительные причиндалы, два черепа печально известного Рафли, поразившего когда-то из пищали чудотворный образ Божьей Матери Лыцкой, и прочая сувенирная дребедень. Затем взгляд посетителя неизбежно проваливался в зияющий узкий проход в тесную внутреннюю комнату, где на разновысоких столбообразных постаментах выставлены были уникальные, не имеющие аналогов изделия местных колдунов.

— А, пожаловал, бракодел? — задорно приветствовала Глеба медноволосая Рая Земнова, чья тугая причёска напоминала, как всегда, оголённую обмотку небольшого трансформатора. В следующий миг продавщица тихонько взвизгнула и еле успела прихлопнуть ладонью шевельнувшийся на затылке гребень. — Прекрати! Здоровый лоб, в тюрьме сидел, а шутки — как у…

Глеб ухмыльнулся. Телекинезом он владел уже, наверное, не хуже иного колдуна. Впрочем, механизм этого загадочного явления на диво прост для тех, кто понимает. Известно, что астральное тело крепится к физическому с помощью так называемого «шнура» и не способно перемещать грубоматериальные предметы, поскольку проходит сквозь них беспрепятственно. Существует, однако, нехитрый приёмчик, разработанный ещё Сильваном Мульдоном, когда наружу выпускается один только «шнур», разветвлённым концом которого можно орудовать, как пятернёй.

— Здравствуй, Раечка, — игриво молвил Глеб, вбирая незримое щупальце и присаживаясь бочком на прилавок. — Как жизнь молодая?

— За молодую — спасибо, — процедила продавщица, на всякий случай ощупывая тугую медную проволоку зачёса. — За жизнь — ответишь.

Перепалка носила дружеский неторопливый характер. В самом деле, что за счёты могут быть у бывших одноклассников!

— И какая падла нас опять не оценила? — деликатно полюбопытствовал Портнягин.

— Слушай, Глеб! — отвечала ему Рая Земнова. — Вы там нарочно, что ли, со своим учителем прикалываетесь? Ну не все же на свете колдуны! Сюда простые нормальные люди приходят… А вы им такое предлагаете, что даже у колдуна ум за разум зайдёт!