Принцип действия - Сергей Зайцев

Шайя отодвинула вбок прозрачную дверь, бросила в щель:

– Эй, парни, вы хоть изредка своими обязанностями занимайтесь. У «Часового» какие-то проблемы.

– Сейчас. – Оператор моментально оказался у пульта, вдавил клавишу селектора.

– Борода, доложи обстановку. Эй, Борода, чего молчишь? Серега, ты что, уснул там, что ли? Ничего не понимаю…

До Шайи вдруг дошло, что дело не в роботе. Не «Часовой» остановился, застыла сама картинка. Как и все остальные. Словно кто-то нажал на общую паузу.

– Проверь, что с системой. Похоже, она зависла.

– Вот черт, в самом деле…

Оператора прерывает тяжелый удар в бетонный купол, от которого ощутимо вздрагивает все здание и колеблется пол под ногами. Шайя резко задирает голову. Световая панель в центре купола взрывается бисером сверкающих осколков, из потолка вырывается яркая бело-желтая коронка плазмы. Техники что-то испуганно кричат. В доли секунды проплавив метровой толщины армированный бетон кумулятивной горелкой, сверху вываливается гость – массивный полуметровый снаряд сизо-черного цвета. Звенящий грохот падения на пол с двадцатиметровой высоты, снаряд валится на бок и вертится как юла, раскручиваемый затихающей плазменной струей. Помертвев, Шайя смотрит на бомбу, которая почему-то еще не взорвалась и не унесла ее в черный ад.

Второй удар.

Сверху вырывается еще один сноп плазмы. Крики техников сзади затихают, они уже нырнули в люк, прячась от напасти в нижнем секторе базы, а Шайя стояла, не в силах сдвинуться с места. Шок полностью овладел ее телом.

Третий удар.

Шум бьет по ушам, рев плазменных горелок сливается в многоголосый адский хор…

Сзади налетает неизвестно откуда взявшийся капитан Бола, толкает ее в спину, кричит почти в ухо.

– В «меха»! Живо!

Снова толкает, да так, что Шайя едва не падает, тащит волоком с неожиданной для своего хлипкого с виду телосложения силой, тащит прямо в направлении бомбы. Поняв замысел, Шайя вырывается, бежит сама, перепрыгивает крутящийся сизо-черный бочонок, начиненный бездушной неумолимой смертью, в голове ни одной мысли, а желание лишь одно – исчезнуть, спрятаться.

Прыжок с разбегу, подошвы ботинок звенят о выдвинувшуюся навстречу лифтовую площадку «Победителя», которая тут же уносит ее в механическое нутро робота. Последний взгляд, до того, как захлопывается люк, выхватывает зал. В центе, выплясывая смертоносный танец, синхронно крутятся уже пять бомб. Не обращая на них внимания, из пола выскакивают Петр и Санек, отчаянно бегут каждый к своему «меху». Петр в черном комбезе, гибкий, подвижный, опасный, «тигр-в-прыжке», он словно скользит в стремительном беге, а массивный Санек, не успев облачиться должным образом, несется к своему «Разрушителю» в одном белом нательнике, сам – словно разогнавшийся робот.

Картина настолько безумна, сюрреалистична – крутящиеся бомбы, бегущие люди – что сознание отказывается воспринимать ее всерьез.

Люк захлопывается, Шайя падает в кокон, голова ныряет в нейрошлем. Ее колотит крупная дрожь. Почему они не взорвались? Почему…

Ложемент КоЖи обволакивает ее искусственной плотью, сознание падает в глубину загрузки…

Броня «Победителя» глушит грохот взрыва и принимает на себя удар взрывной волны. Пятидесятипятитонного великана срывает с места, словно игрушечную кеглю. Хрупкий внешний мир раскалывается и рассыпается на тысячи осколков.

11. Сомаха Олиман

Разогнавшись до сорока километров в час, «Следопыт» вломился в жесткий панцирь из кронообразующих листьев, пробил его, на миг окутавшись белой взвесью вновь потревоженного снежного покрова, и выбрался в транспортную траншею, которую я покинул всего минут двадцать назад на грузовозе. А казалось – целую вечность.

Пару сотых секунды ушло на анализ ситуации.

Беглого взгляда хватило, чтобы понять – конвой приказал долго жить. Радары и сканеры тепловой активности выдавали весьма неутешительную картину. Оба БМП «Крот» и танк «Жигало» дымились в колее, продырявленные и оплавленные огнем – не помогла ни броня, ни вооружение, когда попали под удар боевых роботов. А оба робота конвоя, служившие его охранением, ожесточенно дрались между собой.

Все оказалось гораздо хуже, чем я ожидал. Не было никакого противника. Люди и техника конвоя уничтожали друг друга. Вирус «миротворцев» с лихвой выполнил свою черную задачу.

Несколько солдат еще были живы, залегли в снегу по обе стороны от ближайшего ко мне «Крота», их тепловые следы отчетливо виднелись на экране инфрасканера. Как только я выбрался из Леса на «Следопыте», двое из них шевельнулись.

Система слежения выдала предупредительный сигнал. Оба солдата целились в меня из маломощных ракетных установок, способных крепко навредить разве что легкому танку. Я включил бортовые громкоговорители, рявкнул:

– Лежать, не двигаться! Я на вашей стороне! Не вмешивайтесь, с роботами разберусь сам!

– «Шершень» наш! – донесся до аудиосенсоров слабый человеческий голос одного из солдат.

– Знаю.

Я помчался дальше, в сторону сцепившихся роботов, прессуя и разбрасывая широкими стопами «Следопыта» невесомый снег. Оплавленные корпуса «Кротов» мелькнули слева, черный дым мягкой маслянистой рукой коснулся белоснежной брони «Следопыта», соскользнул. Я непрерывно посылал радиозапрос на «Шершня»:

«Грегори, говорит Сомаха. Нам нужно скоординировать действия».

Наконец «Шершень» откликнулся, ожила внутренняя связь и на экране проявилась напряженная, взволнованная физиономия Грегори Верного:

«Бей по ногам. Я хочу спасти Болтуна. Полагаю, он сейчас ни черта не соображает, за него действует „Пацифист“. Нужно заставить систему жизнеобеспечения произвести катапультирование».

«Принято».

Дальше говорить было не о чем, и так все предельно ясно.

Судя по технической информации, поступавшей на мои экраны, у самого «Шершня» система жизнеобеспечения тоже серьезно пострадала. Изъеденный плазмой правый бок потерял белоснежный окрас, часть верхнего слоя брони слезла, демонстрируя россыпь серых пятен – словно проступили чудовищные язвы. Спарка малых лазеров правой руки спеклась, более ни на что не годная, от ракетной установки правого уловного плеча остался лишь пенек, а сам контейнер с направляющими валялся в снегу недалеко от места битвы. Боеспособными у «Шершня» остались лишь левое РЗУ «Ветер-6» и средний лазер левой руки, и теперь Грегори старался подставлять под удары уже изувеченный правый бок, чтобы сохранить из вооружения то, что осталось. В поединке с «Кровавым Гончим», который был на пятнадцать тон тяжелее и бронирован гораздо лучше «Шершня», Грегори Верный определенно проигрывал. Кроме того, его действия выглядели весьма неумелыми.