Зенобия из рода Клеопатры - Анатолий Гаврилович Ильяхов

глиняными амфорами с "жидким греческим огнём". Пожар охватил здания за стенами Тиана, и в этот момент в сияющих на солнце золотых доспехах перед воротами города появился Аврелиан на коне. Потрясая мечом, он призвал войско на штурм. Дух сопротивления у тианцев оказался сломленным, и они добровольно впустили римских воинов.

Тиан пал. Всех жителей ожидала неминуемая гибель. Погасив остатки вооруженного сопротивления на улицах, воины ожидали обещанного приказа императора, позволяющего им безнаказанно грабить и убивать мирных жителей. Однако этого не произошло…

***

За день до штурма города Аврелиан удалился в походную палатку. От усталости валился с ног. Прилёг на раскладную кровать, с которой не расставался уже лет десять. Среди ночи услышал, как кто-то зовёт его по имени… Открыл глаза и увидел седовласого старца, тщедушного телом, в грубой дорожной хламиде. Старец стоял напротив кровати, опираясь на узловатый посох и блистал, словно облитый лунным светом…

Император не ощущал тревоги и страха, что позволило хорошо рассмотреть ночного "гостя": он отметил благообразную внешность, мудрое спокойствие в глазах.

Аврелиан спросил:

— Кто ты?

Я сын Бога, — ответил старец почти обездвиженными бледными губами.

Аврелиан осмелел и спросил ещё:

— Почему ты так себя называешь? У тебя же есть имя.

— Каждый человек, который добр, имеет право так называться. А имя моё Аполлоний, получил его от солнечного бога Аполлона. Когда был молод, я посетил Дельфы, услышал оракул Аполлона, где он велел мне посетить страны, где живут мудрецы, обладающие глубокими знаниями и магией. Назвал такие страны. По воле Аполлона пешком, верхом и на слонах, на верблюдах я прошёл пустыни, пересёк реки и горы, пока добрался в Индию и Тибет.

Неожиданно старец прервал речь и пристально посмотрел на Аврелиана и спросил:

— О чём ты молишь своих богов?

— Император обязан молить богов о победах над врагами Рима. О чём ещё?

— Не о том просишь. Войны приносят всем народам великие беды, а нужно, чтобы в мире воцарилась справедливость. Муравьи, найдя сироп, зовут к себе товарищей к пиршеству. Они забоятся друг о друге, они счастливы, когда им удаётся делиться своими крохами. Так должны поступать и люди.

У Аврелиана исчезло ощущение нереальности происходящего. Ему показалось, что с ним разговаривает не призрак, а живой Аполлоний… Он строго произнёс:

— Я поверю, что ты Аполлоний, мудрец и чудотворец из Тиана. Но тогда ответь императору, какая причина заставила тебя посетить меня в столь поздний час и в таком не подходящем для беседы месте?

Старец спокойно ответил:

— Не думай, что, поднимаясь на вершину самой высокой горы, ты оказываешься ближе к своим богам. Ты остаёшься человеком. Не думай, что, поднявшись на самую высокую вершину власти, ты стал одним из богов. Ты остаёшься человеком. А если ты человек, будь милостив к поверженному врагу, не проливай крови безвинных людей. Если хочешь уважения тианцев, не помышляй об их убийстве.

После этих слов призрак побледнел, расплылся в образе и… растаял, как утренний дым ночного костра.

Император оставался на кровати до утра, не сомкнув глаз. Едва на востоке забрезжил рассвет, в военном лагере пошло движение, суета. Воины строились по отрядам в ожидании последнего слова императора, как поступить с Тианом.

Аврелиан велел привести Геракламмона, того самого перебежчика, указавшего тайный путь к победе над Тианом. Он ожидал награды, отчего не скрывал довольной улыбки.

Император некоторое время разглядывал его и наконец спросил:

— Ты тианец?

— Да, император, я родился в Тиане.

— Тогда, если Тиан — твоё отечество, почему не пожалел сограждан, сделался предателем?

— Я родился в Тиане, но всю жизнь мечтал стать римлянином. Разве может Тиан сравниться с Римом могуществом и красотой? Нет, император! Разве подлую жизнь тианца можно сравнивать с красивой жизнью римлянина? Нет, император! Соглашаюсь с твоими словами, император, что предал тианцев. Но надеюсь, что для римлян я герой. Ты же оценишь моё усердие во славу Рима?

— Ты прав, Геракламмон, мне придётся рассчитаться с тобой. Но не за геройство, как ты говоришь, а за предательство твоё.

Аврелиан повернулся к воинам, стоявшим поодаль:

— Хотя от поступка этого человека мы получили Тиан, я не имею права чувствовать к нему расположение. Лишь потому, что один раз предавший Отечество не может сохранить верность и по отношению ко мне. Поэтому я примирюсь с тем, если вы его убьёте. А чтобы никто не мог обвинить римского императора в том, что он допустил убийство богатого человека ради имущества и денег, приказываю всё оставить его детям.

После казни тианца-предателя войско ожидало, что император даст разрешение на грабёж Тиана. Аврелиан ответил шуткой:

— Я помню своё обещание, что в Тиане вы не оставите ни одной собаки! Вот всех собак убивайте, а людей не трогайте!

Слова Аврелиана могли стать причиной мятежа военных. Но император не зря поддерживал в армии свой авторитет ещё и жесточайшей дисциплиной. Воины пошумели, но не осмелились бунтовать. Тиан как город сохранился, а жители были помилованы.

ДВА ЗАМЫСЛА — ОДНА ПОБЕДА

Слух о милосердии Аврелиана к жителям Тиана прокатился волнами по городам Киликии. Отчего, едва заметив приближение римской армии, жители не ждали осады, добровольно открывали ворота. За короткое время значительная часть Малой Азии, в недавнем прошлом отторгнутая пальмирской царицей у Рима, вернулась под его покровительство.

Но император понимал, что на такой же успех в Сирии надеяться нельзя. Сирийцы слишком любили царицу Зенобию! Предстояла серьёзная подготовка к походу. Начать следовало с письма в Египет:

"Аврелиан, император Римского государства, отвоевавший Запад, Север, Восток и Юг, — Зенобии и всем тем, кто воюет рядом с ней. Я предписываю вам оставить Египет и вернуться в Пальмиру, где я ещё обещаю сохранить неприкосновенной вашу жизнь. Вы должны были бы сами сделать то, чего я требую в моем письме. Вы этого не исполнили, за что возмездие моё настигнет вас".

Следующая задача была укрепить дисциплину в армии, улучшить боеспособность воинов и вооружение.

При Аврелиане каждый легионер имел короткий меч-гладис и длинное копьё-пилум, в то время как пехотинец во вспомогательных отрядах, ауксилиарий, — длинный меч-спатху и укороченную пику-хасту. Пехотинцев обязывали носить шлемы и кожаные панцири с металлическими пластинами и рубашки-кольчуги; в бою они прикрывались большими плоскими и узкими щитами. Помимо лёгкой кавалерии в составе римской армии находились катафрактарии, ударные отряды всадников, вооружённых длинными мечами и пиками. Голову они защищали шлемом, грудь — металлическими пластинами, могли применять длинные щиты овальной формы. Лошади тоже покрывались соответствующими доспехами.

К всадникам Аврелиан предъявлял особые требования. В сражениях он полагался на их ударную силу, мощь