Поэтические воззрения славян на природу (Том 1) - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
______________
* Die Gutterwelt, 55-56,65-66.
** D. Myth., 152-3,159-161.
*** Эман, 17,36,76.
**** Вест. Евр. 1813, X, ст. Саларева, 153; Рус. Прост. Праздн., I, 133. Особенное уважение связывается на Руси с чистым четвергом (на страстной неделе), при начале весны, когда пробуждается Перун от зимнего сна. В чистый четверг считают поутру деньги, чтобы не переводились круглый год (Перм. губ.), стригут у себя, детей и скотины по нескольку волос, чтобы они росли лучше и вообще на здравие (Абев.,316).
***** Пам. отреч. лит., II, 455.
****** Щапов, 8.
******* Лет. рус. лит., кн. 1,57.
******** Очерк домашн. жизни и нрав. велик, нар. Костомарова, 194.
********* Архив ист.-юрид. свед., II, ст. Бусл., 8.
********** Послов. Даля, 227.
*********** Терещ., VI, 35,51; Абев., 161; Сахаров., II, 45; Этн. Сб., VI, 118.
************ Срп. н. посл., 329.
************* D. Myth., 152.
************** Номис., 12.
*************** Der heut. Volksglaube, 6.
**************** Номис., 73-74.
***************** Семеньск. 115; Иллюстр. 1848, № 28.
****************** В образе этих животных миф олицетворял громовые тучи и вихри - см. гл. XII и XIV.
******************* Черты литов. нар., 98.
******************** У. 3. 2-го отд. А. Н." VII, в. 2, 29; Щапов., 17; Приложен, к речи г. Буслаева: О народ, поэзии в др.-рус. литерат., 18.
Наши простолюдины верят, что убитый грозою человек очищается от своих грехов, потому что бывает невинною жертвою укрывшегося за ним дьявола; так рассказывают об этом малороссы: "шоб як-нибудь викрутитись вид кари, чорт пе-рекидаетця чим зможе и ховаетця пид чоловика, бо знае, шо Бог чоловика любить; да Бог и чоловика не пожалуе - вбье, аби и чорта згубити. Кого з' людей гром убье, то счастливий у Бога чоловик, бо ему вси грихи прощаютця"*. В Литве всякий предмет, в который ударила молния, почитается священным, а человек, убитый громом, признается за святого**. Гроза называется в народе божьей милостью и божьим милосердием: "загорелось от божьей милости", "его убило божьей милостию", "поставьте свечу к образам да молитесь, детушки! божья милость заходит"***. Заслыша гром, крестьянин спешит перекреститься****. В некоторых местностях гасить пожары, происшедшие от грозы, считается за грех; в этом видят сопротивление воле божией*****. Отводить грозу заклинаниями, по мнению финнов, есть величайшее беззаконие******. Звуки грома и блеск молнии удаляют злых демонов и мешают их чарам и потому принимались греками и другими народами за счастливое предвещание ycnexa*******. Болезни, издревле признаваемые за действие нечистой силы, прогоняются "громовыми стрелками"; вода, в которую брошена "громовая стрелка", получает животворящее свойство весеннего дождя и употребляется в деревнях для опрыскиванья и обливанья недужных. Так называемая прострел-трава, (136) стебель которой, по народному суеверию, пронзила небесная молния, служит для заживления ран********. В Германии больным привязывают на шею бумажку с начертанным на ней знаком молота, а хворую скотину поят целебным снадобьем не иначе, как в четверг*********. В Нижегородской губ. во время заразы, когда несут хоронить умершего, одна из женщин берет косырь и несколько раз ударяет им по дороге, чтобы пересечь путь, ведущий на кладбище, и прекратить дальнейшее развитие мора**********.
______________
* Из неизданных материалов журнала "Основы".
** Черты литов. нар., 9.
*** Обл. Сл., 12; Доп. обл. сл., 10. По древнееврейскому верованию, убитые громом Бога узрят. - Der heut. Volksglaube, 107.
**** Пословицы: "гром не грянет, мужик не перекрестится"; "чим дуще гром гряне, тым пуще креститься всяк стане".
***** Этн. Сб., V, 85 ("Быт курс. кр."); Вест. Р. Г. О.1853, III, б.
****** У. З.А. Н. 1852, ГУ, 519.
******* D. Myth., 165; Одиссея, XX, 100-5.
******** Терещ., VI, 50; Иллюстр. 1845, 41; Записки Авдеев., 138; Абев., 161-2; D. Myth., 164.
********* Die Gоtterwelt, 198.
********** Этн. Сб., 1,51.
В Литве каменные молоты и клины кладутся у порога изб, чтобы предохранить строение от ударов грозы; хозяйки опускают их в квашню, думая, что от этого лучше испекутся хлебы*.
______________
* Тышкевича: Курганы в Литве и Зап. Руси, 91.
Демоны, с которыми сражается бог-громовник, олицетворялись в чудовищных образах великанов и драконов (змеев); как представители грозовых туч, они с одной стороны боятся Торова молота, а с другой сами состязаются тем же оружием. По немецким сагам, великаны кидают в своих противников steinhammer и axte, a змеи нашего сказочного эпоса - огромные палицы*.
______________
* D. Myth., 510.
Предания народные часто вспоминают о чудесном победоносном оружии, и почти у всех племен языческие боги представляются вооруженными воинами, принимающими участие в геройских битвах. Такими Илиада изображает богов греческих, а Эдда - скандинавских. Один, верховный властитель весенних бурь и гроз, называется отцом побед- Sigfodhr (Siegvater); битва на языке скальдов- Odhins spiel, Odhins wetter, а меч - Odhins wundenfeuer; северный миф дает ему блестящее копье Gungnir, столь же страшное, как копье, потрясаемое Палладою; будучи ринуто, оно наносит гибельный удар и тотчас же возвращается назад в руки бога-воителя. Один снабжает этим копьем своих любимых героев, и тогда победа их несомненна: враги, на которых направлено острие божественного оружия, не избегнут смерти. В золотом шлеме и сияющих латах, на осьминогом коне, несется он в пыле сражений и возбуждает в ратниках дикие страсти и суровое упорство. Все падшие в битвах, по свидетельству Эдды, принадлежат: благородные - Одину, а подвластные - Тору; по другому сказанию, Один делит падших в бою с воинственной Фреею. Соименный этой богине Фрейр обладал знаменитым мечом, который сам собою поражал груди великанов (reifriesen)*. В поэтических сагах германцев гроза, движущая тучами, изображается неистовым, бешеным войском (wutendes heer), несущимся в воздушных пространствах, во главе которого скачет Один или Фрея; в раскатах грома слышится стук небесного оружия, в вое бури - звуки военных рогов, а в блеске молнии светятся искры от ударов мечей**. Бурная гроза постоянно сближается с битвою ("der himmel fiihrt krieg"), и наоборот: в Нибелунгах и Кудруне sturm употребляется в значении битвы, в Беовульфе gudhe-raes- буря битвы, чешек, глагол buriti, говоря о войске, значит: устремиться, преследовать***; у нас допускается выражение: возжечь пламя войны. Слово о полку сравнивает приближение враждебных ратей с несущимися тучами: "черные тучя с моря идут, хотят прикрыти четыре солнца (= князей русских), а в них трепещут синий млнии; быти грому великому, итти дождю стрелами с Дону великого: ту ся копием приламати, (137) ту ся саблям потручяти о шеломы половецкие"****. В "Слове о в. кн. Дмитрии Ивановиче" так обрисована Куликовская битва: "на том поле сильный тучи ступишася, и из них часто сияли молыньи и загремели громы велицыи: то ти ступишася русские удальцы с погаными татарами за свою великую обиду"*****. Греч. Арес, рим. Марс, нем. 7ло, заправлявшие прежде небесными битвами, стали впоследствии исключительно заведовать людскими бранями, из богов стихийных переродились в олицетворения отвлеченных понятий войны и ее кровавых ужасов. Те же мифические представления встречаем и у славян. Боги весенних гроз, туч и вихрей, каковы: Святовит, Радигаст, Сварожич и Яровит (=Ярило, Руевит?), отличаются воинственным характером. Г. Срезневский в статье своей: "Об обожании солнца у древних славян"****** считает все эти имена за различные прозвания божества солнца, удержанные отдельными славянскими племенами. Справедливо, что по различию признаков одно и то же божественное олицетворение обозначалось на древнейшем языке разом несколькими названиями; справедливо и то, что такие названия первоначально употреблялись, как описательные эпитеты, а потом уже обращались в имена собственные, и что на этом. основании единое божество не только могло называться различными именами, но с течением времени, при забвении стародавних преданий, дробилось даже на особые самостоятельные, хотя в сущности и совершенно тождественные образы. Такой процесс необходимо должен был происходить там, где однородное племя, распадаясь на ветви, расходилось в разные стороны и каждая ветвь удерживала в памяти какое-нибудь одно название. Тем не менее предположение г. Срезневского о тождестве вышеприведенных имен с Дажьбогом не имеет за себя прочных положительных доказательств. Он ограничился указанием только некоторых признаков, общих означенным богам с солнцем, забывая, что, под влиянием живых впечатлений природы, миф живописует одинаковыми красками и яркие лучи дневного светила и блестящие молнии громовника. Наши исследования привели к другим заключениям: Святовит, как объяснено выше (стр. 68) тождествен с Зевсом, представителем облачного неба; Яровит олицетворял собою оплодотворяющую силу весеннего Перуна, Сварожич - то же, что ведаический Аг-ни: первоначально небесное пламя, возжигаемое громовником, потом земной огонь; то же значение, кажется, соединялось и с Радигастом (см. гл. XV). Дитмар называет богом войны и побед - Сварожича. Адам Бременский Радигаста, Гельмольд, Саксон-грамматик, Вацерад- Святовита, жизнеописание св. Отгона- Яровита. Арконский идол Святовита имел при себе огромный меч; ночью (=во мраке туч) бог этот садился на коня и поражал мечом неприятелей славянского племени. В честь его содержали в Арконе 300 вооруженных всадников, которые беспрестанно делали набеги на соседей и награбленную добычу посвящали грозному богу. В капище Святовита хранилось большое цветное знамя, которое выносили при открытии войны, и это служило знаком, что раздраженное божество разрешает опустошать в неприятельской земле города, разорять алтари и предавать все мечу и огню. Идол Руевита был вооружен семью мечами, привязанными сбоку в ножнах, а восьмой меч держал в правой руке наголо. У Яровита был большой щит, покрытый золотом, почитаемый за святыню; были у него и свои знамена; с этим щитом и знаменами выступали в военные походы. Радигаст держал секиру о двух остриях; другие славянские боги изображались в шлемах и латах. Песни Краледворской рукописи воспевают, как боги помогли Воймиру и Честмиру в битве против Власла(138)ва, а Забою против Людека. При религиозных гаданиях употреблялись копья. Саксон-грамматик говорит о третьей части военной добычи, а Сефрид о десятой ее доле, поступавшей в собственность храма*******.