The Kills (СИ) - "Белый_Шум"

Люцифер поглаживал мои бедра, проминая их крепкой хваткой, повинуясь которой я устремилась вперед, держась за широкие плечи и нарочито опустившись достаточно низко. Трепетность, томящая своей плавностью, разбавилась откровенным жестом, в котором я проехалась промежностью по твердой горячей плоти, размазав свою смазку по всей длине. Я замерла, улавливая в глазах Люцифера восторженное ожидание дальнейшего. Короткий рывок, и член оказался у самого входа, осталось только принять его в себя. Низ живота приятно потяжелел, призывая продолжить начатое. Клитор пульсировал от прилива крови, став чувствительным средоточием возбуждения. Я повела бедрами по кругу, чуть наклоняясь, давая столь желанное прикосновение нам обоим. Трение самой чувствительной точкой о налитую, крупную головку члена сбило мое дыхание и ритм сердца дурманящей жаждой большего. Мы вновь утонули в ненасытном поцелуе, во время которого я не прекращала своих действий.

Опомнившись от гипнотической похоти, бросающей тело в жар, Люцифер потянулся к тумбочке, где лежали контрацептивы. Дурацкая заминка, всегда раздражающая меня. Он надорвал серебристую упаковку, которую я тут же нагло отобрала, превращая промедление в элемент игры. Достала презерватив, небрежно бросив фольгу в сторону. Раскатала его плавно, неторопливо по всей длине, чуть сжимая член, от чего Люцифер двинул навстречу бедрами в нетерпении, дёрнул меня вперёд за ягодицы, стиснутые до боли, электрическими импульсами пронзившей тело.

Я привстала над ним, разводя ноги шире, и чуть откинулась корпусом назад, так, чтобы он увидел все происходящее. Люцифер направил член, возвращая руку на мой зад, и скользящим, медленным движением насадил меня на него, позволяя нам обоим прочувствовать момент. Я не закрывала глаза, показывая свою реакцию без стеснения. Как заводит меня ощущать воссоединение, приятную наполненность, раздвигающую влажные стенки, чувствовать каждую вену, каждый миллиметр. Опустившись до конца, вызвала рваный вздох у нас обоих, побуждающий начать движение. Я завела руки за спину, упирая их в бедра Люцифера, и начала двигаться, неотрывно следя за его эмоциями.

Задумка удалась на славу. Бьюсь об заклад, вид ему открывался что надо. Мой темп слишком медлителен для горячащей кровь страсти, поэтому Люцифер нетерпеливо потянул меня к себе, буквально впечатав в свое тело. Надавил на поясницу, прогибая, как нужно ему, и толкнулся навстречу, резко, нетерпеливо, сильными порывами входя до упора. Я царапала татуированные плечи с перекатывающимися от напряжения мышцами и выстанывала каждый рывок ему в губы. Он часто дышал, короткими вздохами хватая воздух, двигаясь все резче, ненасытнее, жадно вбиваясь на всю длину, балансируя на грани боли и наслаждения.

Я повела бедрами, сжимаясь мышцами вокруг члена. Бо́льшая теснота становится последней каплей, спускающей курок. Люцифер кончил с утробным рыком, продолжая проникать в меня. Я опустила руку вниз, только чуть прижав клитор пальцем, и заканчила со скулящим стоном. Шепотом выругалась в блаженстве и силе ощущений, пальцами второй руки до ноющих костяшек стискивая сильные плечи.

Люцифер не отпускал меня сразу, горячо поцеловал, дразня языком, не давая возможности отдышаться, насытить лёгкие кислородом и почти возбудив этим поцелуем вновь. Нас прервал деликатный стук в дверь.

— Ужин, — немного недовольно напомнил Люцифер о причине, прервавшей его попытку продолжить. — Сейчас, — он собирался встать, но я оказалась проворнее, опережая его.

Встала на пол на трясущихся после недавнего удовольствия ногах, стащила с кровати тонкий плед, на ходу оборачиваясь в него, и побежала к двери.

— Я бы открыл сам! — крикнул мне Люцифер из спальни.

— Тебе нужно избавиться от гильз! — шутливо осадила его попытку главенства.

Я открыла дверь под оглушающий смех Люцифера, застав на пороге девушку с тележкой. При виде меня сотрудница отеля смутилась, густо заливаясь краской. А вот я совсем не почувствовала дискомфорта, почти паря над землёй от счастья, будто за спиной выросли два огромных крыла.

Из воспоминаний маньяка

В этом городе никто не закрывает двери, никогда. До сих пор. Сборище кретинов.

Проскальзываю через черный ход, бесшумно передвигаясь по дому, погруженному в сумрак. Ее спальня все годы неизменно на втором этаже, я помню эту комнату досконально.

В доме затхлый и спертый воздух, здесь давно не проветривали, да и куча бестолкового барахла не прибавляет порядка. Обстановка привычна — здесь мало, что изменилось. Чувствую себя как дома.

Тихо ступая по коридору второго этажа, замечаю приоткрытую дверь в комнату миссис Эванс. Не удержавшись, заглядываю.

Она лежит в кровати, шаря обезумевшими глазами по потолку. Женщина несколько лет как поехала крышей и не представляет для меня угрозы. Уверен. Её мать замечает меня, молча хлопает глазами с тупым выражением лица. Тонкие губы обнажают ее зубы, рисуя нездоровую, скалящуюся улыбку на лице.

— Ты пришел в гости к Валери? — скрипит она старушечьим голосом.

Я не отвечаю, нажимаю на ручку двери, опасно скрипнувшую в полнейшей тишине, и закрываю дверь.

В спальне горит тусклый свет, ночник скорее всего. Они всегда готовы к моему приходу, будто знают о нем и о том, как прекрасны в полутьме.

Она стоит спиной ко входу, на ней только полотенце, обернутое вокруг тела после душа. Она копошится в ящике с бельем, напевая себе под нос. Я достаю из кармана заранее приготовленную ленту — первый элемент нашей встречи, мой маленький подарок для каждой.

Она меня почувствовала. Инстинкты всегда работают безупречно, но людям так нравится считать себя выше животных с их примитивными способами выживания. Они отгоняют от себя любые тревожные мысли, не доверяя им, кричащим об опасности рядом.

Она оборачивается, испуганно прихватывая рукой полотенце.

— Что ты здесь делаешь? — растерянно спрашивает она.

Молчу, продолжая свое наступление. И тогда она замечает в моей руке ленту. Изо рта девушки вырывается отчаянный вздох, когда она осознает, кто я такой.

Она пытается сбежать, срываясь с места в сторону ванной. Бесполезно. Я настигаю свою добычу в несколько быстрых прыжков, попутно накручивая ленту на кулаки. Удавка ложится на шею. Полотенце падает к ее ногам тяжёлым, мокрым комом.

Она хрипит и хватается трясущимися пальцами за шею, намереваясь отодвинуть ленту, уже впившуюся в кожу.

Блять, какое же наслаждение: слышать их прерывистое дыхание, ощущать предсмертную агонию, вбирать в себя жизнь, покидающую тело, бьющееся в предсмертных конвульсиях.

Она лупит ногами по полу, пока я тащу ее назад, сильнее натягивая полосу ткани на шее. Только в кино люди умирают за пару минут от удушения. Черта с два! В жизни приходится потратить минут пять, прикладывая столько усилий, что мышцы начинают ныть, а пальцы сводит от напряжения. Я весь взмок, несмотря на лёгкий комплект одежды, предусмотрительно заготовленный для наших свиданий. Мой парадный костюм.

Наконец-то заткнулась, перестала брыкаться, царапая толстую кожу перчаток ногтями (не должно оставаться никаких следов). Обмякла в моих руках, повиснув на украшении для своей тонкой шеи. Я опустил ее на пол и завязал алую ткань в красивый бант.

— Моя девочка, — любовно шепчу ей, рассматривая застывшее в немом крике лицо.

Достаю заранее приготовленные предметы для нашего совместного вечера.

Первой будет прядь волос. Для коллекции. Парикмахерские ножницы делают ровный срез, шелковистый трофей отправляется в пакет, откуда перекочует в альбом с моими прелестницами.

Теперь нож. Остро заточенное лезвие поблескивает в свете ночника, призывая к действию. Возбуждение накатывает на меня, вызывая волнительную дрожь. Сажусь на нее сверху и наношу первый удар, в блаженстве замирая, как только нож по самую рукоять входит в ее живот. Кровь сочится из раны, тело хранит тепло, она совсем как живая, принимающая меня, готовая к романтическому вечеру. Лезвие легко покидает плоть, окрашенное ее кровью. Сразу проникаю им в нее снова, вхожу в раж, не считая удары. Как хорошо, настоящий экстаз, от которого члену тесно под грубой джинсовой тканью брюк.