Призыв ведьмы. Часть 2 - Эйлин Торен

феран, — зарычал он. — И за кого ты меня принимаешь, чтобы я ребёнка наказывал ни за что?

Мита вобрала в себя воздух и кажется забыла, как дышать. Она вжалась в стену, а Рэтар, пройдя мимо, отправился на улицу. Роар недовольно зыркнул на женщину и вышел за таном.

— Говори, — сказал Рэтар митару, когда они посреди двора встретились с Тёрком.

— Ялса сказала, что Шера с утра искала что-то, но им не говорила, что ищет, — стал рассказывать Роар. — А потом, когда домашние в харне убирали, Шера увидела в руках девочки камень и разошлась.

— Что за камень? — спросил феран.

— Ялса сказала серкит.

Рэтар кивнул — правильно понял.

— Серкит? — удивился Тёрк. — Ты ей серкит подарил?

— Нет, — рыкнул он в ответ. — Хэлу нашли?

— Нет, не нашли, — ответил старший брат. — В доме её нет. С башни говорят, что она в полях была, но не знают точно сейчас или это утром дело было. Они привыкли её видеть, рваш…

И Рэтар снова кивнул. Вот он снова — холод, льдом сковывающий нутро.

— Может отряд поисковый? — Тёрк тоже с трудом сдерживался.

Они с Рэтаром казалось всю жизнь были в связке, настолько прочной, тесной, что порой даже сложно было понятно, кто из них жёстче, яростнее, суровее. Рэтар был впереди только потому что был главным, а обязанности Тёрка были в том, чтобы прикрывать спину своего брата.

Тёрк был большим и славным парнем, всегда шутил и смеялся, но боги храните тех, кому не посчастливилось встать у него на пути. И, если Рэтар вызывал у всех очень однозначные эмоции, то с его единокровным братом было не так. Тёрк был своим, везде и всегда, но в ярости он мог разорвать человека на части, в прямом смысле. И сейчас в нём яростно бился гнев — если бы не было ограничений и уважения к положению ферана, то он был бы уже где-то там, он бы уже землю рыл, в поисках чёрной ведьмы, которую так сильно любил.

— Нет, — отрезал феран.

У него у самого рвалось всё внутри. Он сам был готов рыть землю, сам был готов всё вокруг в клочья порвать, но хладнокровие его зверя были словно вода Мёртвого акива. Он глянул на загон с харагами и ухмыльнулся.

— Роар, — сказал он тану, даже не посмотрев в его сторону, — сходи к Мите и скажи Найте, что она красивая даже с короткими волосами.

Митар уставился на него в недоумении. Но Рэтар больше ничего не сказал, и, пройдя к загону, он поддел ногой ворота и открыл их.

— Найдёте хозяйку? — спросил он шёпотом.

В нём было сомнение, что звери не пойдут, не послушают его. Но, внутри рубил словами его отец: “Чуешь? Значит не сомневайся, никогда, не сомневайся, иначе тебе конец!”

Тот, что был поменьше, тот что радовался Хэле, Фобос, вынырнул из загона и рванул в поля без оглядки. Второй, Деймос, внимательно изучил Рэтара, аккуратно прошёл мимо него, повёл носом воздух и осторожно вышел в ворота.

Тёрк что-то громыхнул, но Рэтар его не слышал — теперь было главное не потерять из виду “деток Хэлы”.

Они не подвели. Фобос, как и предполагал Рэтар, убежал далеко вперёд, он вообще казалось выбежал в поле на вечернюю прогулку, но Деймос был сосредоточен на том, чтобы действительно найти чёрную ведьму. Феран знал, что нюх хараг очень хорош, но проблема была в реке, вода перебивала запахи, поэтому пришлось идти по следу женщины.

Несмотря ни на что нашли хараги её одновременно, было достаточно интересно наблюдать за тем, как Фобос, который якобы в поисках и не участвовал, отчаянно пытался опередить брата и добраться до ведьмы первым.

Хэла сидела на берегу, подобрав под себя ноги и опираясь на огромный валун спиной. Она была без плаща и Рэтар искренне радовался, что хоть сапоги из сунги она носила исправно, поэтому ногам точно холодно не было.

Ведьма удивилась появившимся ниоткуда животным, потом глянула наверх, на уступок возле тропки, что вела к реке и где сейчас стоял феран. Она плакала и, увидев его, отвернулась, вытирая лицо руками.

— Не надо было меня искать, — проговорила она, — я уже собиралась идти обратно.

— Хэла, — вздохнул Рэтар.

— Я знаю, что нужно вернуться до темени, прости, что заставила переживать.

Всё это она говорила не поворачиваясь к нему. Хараги то одна, то другая, тыкались в неё мордами, а Хэла прятала лицо и от них.

Рэтару стало больно, хотя он не мог до конца точно сказать, что именно эта женщина для него значит, кроме того, что отпускать её от себя он не мог и не хотел. И, что она была важна, что хотелось защитить от всего от чего он мог бы защитить, хотя было действительно до грустного смешно — это скорее она может его защитить. Как она сказала утром Тёрку? Она его уже не раз заговорила. Рэтар знал. Он точно знал. Хэла могла сделать для него намного больше, чем он для неё. Мужчина усмехнулся сам себе — он мог только обнять, мог только согреть, мог только спрятать… Но для неё ли он это делал?

Шере так повезло, что не попалась ему на глаза. А сейчас — боги, как хорошо, что они так далеко от дома.

— Хэла, — феран спустился и подойдя совсем близко столкнулся с выставленной в останавливающем жесте рукой, такой отчаянно нужной ему, такой нежной и ласковой.

— Уйди, Рэтар, пожалуйста, — прошептала она сбившимся голосом.

Он поймал её ладонь — ледяные пальцы.

— Ты замёрзла, Хэла, — проговорил мужчина и отругал себя, что ушёл на поиски без плаща.

— Не надо, — упрямо проговорила ведьма.

Феран сел перед ней на колени и потянул на себя. Хэла сдалась и, уткнувшись ему в грудь, зарыдала. Он просто прижал её к себе, потому что кроме этого ничего не мог.

Чувства собственного бессилия выводило из себя, внутри начинал гореть этот неутомимый яростный огонь, способный спалить и его самого и всё вокруг, зверь грыз его изнутри, потому что надо было делать ещё что-то, потому что привык действовать.

А тут он просто сидел и обнимал и это, как ему казалось, было самое болезненное дело, которое Рэтар совершал за много времени.

— Почему ты не наговорила ничего Шере? — спросил он, надевая на неё свою куртку, когда женщина успокоилась.

— Потому что кукушечка была виновата, — ответила едва слышно Хэла. — Она нашла камушек, но отдавать его не хотела. Для неё это просто красивая штучка, она даже ценности её не знает, оно ей