Любовь цвета боли (СИ) - Полина Жилинская

class="p1">— Я весь твой, малышка. Со всеми потрохами и черной душой. Возможно, не лучший комплект тебе достался, — усмехается как-то с горечью. — Но я обещаю тебя любить. Любить, заботиться, оберегать. Если ты позволишь, конечно.

Подаюсь вперед и, обхватив Макара за шею, нахожу его губы. Они тотчас открываются навстречу, руки вновь приподнимают меня над землей, прижимая к сильному телу.

И не это ли ответ на мой вопрос? Вновь судьба-игрунья подкидывает пищу для раздумий? Или намекает, что, наоборот, хватит слишком много думать?

Может, самое время просто жить?

Матерь божья, как же я понимаю сейчас Дениса и того мужчину, что басил во всё горло.

Моя смелость улетучилась в неизвестном направлении, стоило только Макару поднять меня на руки и загрузить в корзину. И вот, забившись в самый угол, я то и дело кошусь вверх — на поток громко гудящего пламени над головой. Над нами гордо парит поражающий своими размерами черный словно смоль купол. Наш пилот проводит предполетную проверку оборудования. Этот улыбчивый мужчина в возрасте чем-то отдаленно напоминает мне барона Мюнхгаузена из мультфильма. Может, задорно торчащими в разные стороны длинными усами, а может, неповторимой манерностью и интонацией голоса.

Тем временем пилот, связывается с кем-то по рации и запрашивает разрешение на взлет, называя бортовой номер нашего аэростата. Поворачиваюсь на подрагивающих ногах спиной к мужчинам и крепко хватаюсь за гладкие края корзины. Невидящим взглядом обвожу зеленый луг и могучие деревья. Слышу, как шипит рация. В следующий миг со спины меня обнимают крепкие надежные руки.

— Ну что, маленькая, полетаем? — мазнув носом по щеке, Макар шепчет на ухо.

Меня хватает лишь на то, чтобы слабо кивнуть. Зажмуриваюсь крепко, слышу, как в ушах набатом звучит стук бешено бьющегося сердца, перебивая громкий гул горелки. Прижимаюсь спиной теснее к груди Макара. Его руки, покоящиеся у меня на талии, сжимаются чуть крепче. Едва уловимое дуновение ветра приятно обдувает лицо.

Открываю глаза и забываю, как дышать.

Оказывается, мы уже оторвались от земли и летим. Нет, не летим — парим.

С благоговейным восторгом, смотрю, как удаляются от нас люди, оставшиеся на поляне. А вот мы уже пролетаем над ажурными кронами сосен. Стоит только протянуть руку — можно коснуться колючей верхушки.

Когда наша гондола вываливается за пределы леса, моему взору открывается небольшой поселок. Так интересно наблюдать с высоты птичьего полета за занятыми своими делами людьми: кто-то рыхлит грядки, кто-то сидит на крыльце с дымящейся чашкой в руках, а кто-то машет нам и весело кричит: «В добрый путь!»

Машу в ответ. Вот так, под заливистый лай переполошенных нашим появлением собак, наш шар устремляется выше. Спустя некоторое время отмечаю, что страх сменился немым восторгом. По ощущениям с нами вообще ничего не происходит. Корзину не качает, не дергает. Мы лишь плавно парим в потоках ветра и поднимаемся всё выше и выше.

— Боже, Макар, это чудесно, — шепчу в восхищении.

Под нами расстилаются бескрайние просторы. Вот величественный собор с мелькающими золотистыми бликами на куполах от пока еще едва заметных, пробивающихся из-за облаков лучей солнца. А вот небольшие водоемы; переплетение дорог, по которым туда-сюда снует множество, кажется, совсем игрушечных машин; густые леса, широкие поля с пасущимися коровами и лошадьми.

А вот и рассвет, солнце плавно поднимается из-за линии горизонта. Вокруг тишина и пение птиц. Нашу идиллию нарушает лишь звук горелки, но и он меркнет на фоне тех красот и поистине волшебных впечатлений.

В этот момент я как никогда понимаю значение слова «воздухоплаватель». Мы действительно плывем по небу. Кажется, вот-вот еще немного — и его кусочек окажется у тебя в руках. Меня накрывает непередаваемыми ощущениями полного спокойствия и умиротворения. Оборачиваюсь на Макара, и тону в теплом взгляде карих глаз.

— Нравится? — спрашивает с улыбкой.

— Очень. И совсем не так страшно, как я представляла.

— В первый раз всегда страшно. Но в первый полет и самые незабываемые ощущения.

— В первый раз? То есть это не первый твой полет?

— Этот клуб принадлежит мне.

— Серьезно? Ах ты, врунишка! Ты ведь говорил, что тоже боишься лететь!

— Я тебе подыграл, — с хитринкой во взгляде широко улыбается, глядя на меня.

А я зависаю, глядя на Макара. Сейчас могу с полной уверенностью признаться себе, что влюбилась с первого взгляда в его улыбку, в лучики морщин, которые появляются в уголках глаз, когда он радуется. В то, как сразу же разглаживаются суровые линии на лбу, как светятся озорным блеском карие глаза в обрамлении пушистых ресниц.

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты очень красивый?

— Обычно я вызываю совсем противоположные чувства у людей, — приподняв бровь, как-то смущенно хмыкает.

— Это потому, что ты не давал им возможности заглянуть глубже.

— Я не такой белый и пушистый, каким ты меня считаешь. Знала бы ты, сколько демонов живет внутри меня, бежала бы без оглядки. Но с тобой я хочу быть другим, — ведет ласково ладонью по щеке. — Так, что влипла ты малышка…

Мы поднимаемся всё выше и выше. На короткий миг становится жутковато, когда заходим в облака. В густой вязкой толще совершенно ничего не видно, глухо, сыро и немного ветрено.

— Дай руку, — обхватывая мою ладонь, просит Макар.

Выполняю просьбу, и он, обхватив мою руку за запястье, высовывает ее за борт.

С ума сойти! Я облака трогаю руками!

Сердце на миг замирает в неуемном восторге, я боюсь даже дышать, глядя, как наши ладони скользят по сизой влажной дымке.

— Смотри, — указывает Макар ладонью вдаль, и я вижу в густых облаках, отражение нашего огромного сердца.

Наконец мы вырываемся из плотной пелены.

Уф, какое счастье снова смотреть на голубое небо и солнце!

Опускаю взгляд и вижу, что мы парим над пушистыми облаками, которые скрывают всю поверхность земли. Сейчас есть только мы, бескрайнее небо и огненный шар восходящего солнца. Время как будто замерло. Красота неописуемая. Обхватываю рукой талию Макара и прислоняюсь щекой к груди.

— Спасибо тебе, — говорю искренне, глядя на красивый профиль.

Макар зарывается пальцами в волосы и, наклонившись, невероятно сладко и нежно целует. На душе становится так хорошо, так тепло, до невообразимости легко и свободно. Кажется, что сам воздух вокруг нас искрит нежностью и лаской.

Не знаю, сколько по времени длиться наш полет, пока не понятно, откуда взявшийся ветер не нарушает нашу идиллию.

— Макар Сергеевич, поднимается ветер, нужно как можно скорее снижаться! — перекрикивая гул горелки и неожиданно резкие порывы ветра, кричит пилот.

Макар напоследок коротко целует меня в уголок губ и отходит к пилоту.

— Тогда опускаемся, — слышу уверенный