Нарисованный принц - Элен Уайт

   Хлопнула дверь. Ушел. Внезапно на душе стало неуютно, а малыш толкнулся, будто ощутив мое состояние. А может стоить поверить? Ведь наш малыш может когда-то спросить: 'А где папа?', а я не буду знать, что ему ответить. Как сказать маленькому почемучке, что папа и мама больше не вместе из-за какой-то ошибки?

   Я выбежала следом за ним из кабинета, но Алекса уже и след простыл. Может, он внизу у машины? Сердце забилось быстрее, а я пошла к лестнице. Ступенька, еще одна и еще и тут моя нога за что-то цепляется, а я не успеваю ухватиться за перила. Я инстинктивно прикрыла живот, чтоб попытаться спасти ребенка. Полет вниз и удар. Рукой я дотронулась до головы и увидела кровь, прежде чем почувствовала раздирающую внутренности боль в животе и потеряла сознание.

   'Я все отдам, лишь бы ребенок жил!' - была моя последняя мысль.

ЭПИЛОГ  

   Парень нервно расхаживал по коридорам больницы, моля Всевышнего: "Господи, спаси их, пожалуйста. Я обращаюсь к тебе второй раз в жизни. В первый ты мне не помог, а я вновь взываю к тебе. Спаси их - молю! Без них мне не жить!"

   А в операционной врачи боролись за жизнь его двух самых дорогих людей - любимой девушки и сына. Он уже едва не поседел за время ожидания и корил себя за несдержанность. Зачем он устроил сцену в аэропорту, почему не выслушал тогда Лекси, почему ушел сейчас? Во всем виноват один он... Ведь это она за ним бежала. Чтобы простить? О прощении он и мечтать не мог - лишь бы они выжили.

   Он не знал, что девушка всего на пару секунд пришла в себя, моля врачей спасти ребенка... Как страшно, что из-за какой-то глупости можно искалечить столько жизней... а в коридоре больницы Натка рыдала на плече Мэтта, коря себя за то, что не успела раньше, что не пошла следом за взволнованной подругой...

   Алекс же смотрел в одну точку. Это был взгляд человека, который потерял все - надежду, мечту. Она и сам не понял, когда девушка стала его мечтой. И теперь она уходит от него... Можно долго рассуждать об ошибках, но это не изменит одного - самый дорогой для него человек сейчас борется за жизнь. Свою и их еще не родившегося ребенка... Он бы все отдал, чтоб разделить ее боль на двоих. Да что там разделить! Он сожалел, что сейчас она мучается на операционном столе, а не он.

   Из операционной выбежала медсестра.

   - У кого-то есть четвертая отрицательная группа? - крикнула она, обращаясь к посетителям. Люди безразлично сновали, не обращая внимания на это.

   - У меня четвертая! - ответил Алекс, будто очнувшись.

   - Готовьтесь к переливанию, - сказала она ровным тоном, позвав Алекса за собой. Эта безразличность убивала... Хотелось выть в голос от безысходности, а люди, что могли спасти чью-то жизнь не проявляли и капли сострадания и эмоций.

   - Ната, разве у Лекси четвертая отрицательная? - спросил Алекс удивленно, следуя за медсестрой.

   - Нет, у нее вторая... - прошептала Натка.

   - Боже, это ребенок! Это ему нужна кровь! Черт, Алекс, а ты еще сомневался в отцовстве! - крикнул парню вдогонку Мэтт, а тот следовал за медсестрой.

   Она провела необходимые анализы и парень сдал кровь. Оставалось только ждать... Ждать - сложнее всего, особенно, когда родные люди находятся на грани смерти. Он сидел, прислонившись к стене. Он все бы отдал, лишь бы вернуть время вспять, лишь бы они остались живы. А дверь все не открывалась и не открывалась, а вместе с ней угасала надежда на чудо...

   ***

   Боль... Это все, что я ощутила, проснувшись. Рукой нащупала уже плоский живот и меня накрыла паника. На мой отчаянный крик прибежала медсестра.

   - Девушка, вам еще рано вставать! - пробовала она меня уложить в кровать, невзирая на мои протесты.

   - Где мой ребенок! - в истерике кричала я, не прекращая попыток подняться.

   - С ним все в порядке, - ответила женщина, пытаясь меня успокоить.

   - Принесите мне его! - начала требовать я. Они специально его не несут. Лучше бы они убили меня. Почему они не спасли моего сына?! Я же молила их об этом!

   - Еще слишком рано! - прикрикнула на меня медсестра.

   - Я вам не верю! Где мой малыш?! Вы убили его! Где он?! - кричала я, продолжая биться в истерике. Тут же вбежали санитары и что-то мне вкололи. Следующее пробуждение было не менее болезненным - голова болела с удвоенной силой, а на меня накатила апатия. Я сама убила собственного ребенка... Ведь если бы я не побежала тогда, если бы я не была такой неуклюжей, если бы я смотрела под ноги... Как много если бы для одного предложения... Я во всем виновата. Любые движения отдавались болью, поэтому лишь лежала, предаваясь терзаниям, а из глаз катились горячие слезы.

   - Добрый день, Александра. Как вы себя чувствуете? А откуда слезы? Вам сейчас нельзя нервничать - мы едва спасли вас! - сказал доктор, войдя в палату.

   - Лучше бы вы спасли моего ребенка! - буквально выплюнула я эти слова мужчине в лицо.

   - Александра, не надо так нервничать. Вы пережили клиническую смерть и должны быть благодарны Богу и врачам за второй шанс!

   - А о чем думал Бог, когда не спас моего ребенка? - крикнула я, а слезы побежали с удвоенной силой. Мучительно больно, когда восемь месяцев я слышала стук меленького сердечка, ощущала каждое его движение, а теперь его нет...

   - Девушка! Прекратите! Ваш ребенок жив!

   - Я вам не верю! - крикнула я, срывая голос.

   - Успокойтесь! Вам нельзя вставать, ребенка Вам покажут позже - все равно у Вас нет молока, а он слишком слаб и находится в специальной стерильной камере.

   - Не верю! - кричала я, корчась в истерике.

   - Успокойтесь! Ладно, я сейчас позову медсестру и она отвезет Вас к нему. - Сказал врач, а я попыталась успокоиться. Перед глазами замаячила надежда, а я боялась поверить в этот. Пришла медсестра и помогла перебраться в кресло.

   - Вот увидите - жив ваш ребенок. Естественно, без проблем не обошлось - мы боролись за ваши жизни. Ассистировала при операции - срочно понадобилась кровь и так хорошо, что обнаружился человек с нужной группой! О, вот он - с ребенком сидит. Ладно, я оставлю вас, - пролепетала медсестра, удаляясь.

   Она оставила меня недалеко от входа в палату, где стояли несколько прозрачных ящичков. Все они были пусты, кроме одного... Я тихо подкатила кресло ближе - Алекс не заметил меня, продолжая что-то рассказывать ребенку. Казалось, что он постарел на пару лет и выглядел замученным и усталым, будто не спал несколько суток. Он был таким родным и близким, а на ребенка смотрел с любовью и нежностью. В глазах стояли слезы...