Последний вальс - Мэри Бэлоу

— Да. — Кристина отвернулась и посмотрела в окно. — Я часто думаю о том, как бы сложилась моя жизнь, если бы мои родители не умерли так рано. — В голосе Джерарда слышалась ностальгия, как если бы он размышлял вслух, а вовсе не обращался к Кристине. — Знаешь, когда это случилось, я был младше, чем Рейчел сейчас. Я рос в доме дяди, обладающего весьма вспыльчивым характером, его сыновья никогда не принимали меня в свои игры. Тетя умерла, рожая Маргарет. Мне тогда было одиннадцать лет. Но она всегда напоминала мне бестелесную тень. Мне кажется, мама всегда была рядом со мной, пока не умерла. Я до сих пор помню ощущение тепла и безопасности, которое всегда ассоциируется с ней. Все свое детство я очень скучал по ней.

Кристина продолжала молча смотреть в окно. Желание дотронуться до Джерарда, унять его боль от потери матери было почти непреодолимым. Но он может решить, что у нее ветер в голове. Кристине не хотелось думать о нем как о бесконечно одиноком мужчине.

— У тебя была стабильность и любовь семьи, которых я не знал, — продолжал между тем Джерард. Кристина почувствовала, что теперь он повернулся и смотрит на нее. — Ты была старше, когда умерла твоя мать. Шестнадцать лет, да?

— Да. — Кристина кивнула.

— Я помню, что ты все еще горевала по ней, когда… когда мы встретились.

— Тогда с момента ее смерти прошло два года.

Джерард ненадолго замолчал.

— Твой отец все еще жив? — спросил он. — Прости за то, что я ничего не знаю о его судьбе. И за то, что не спросил об этом раньше.

— Он жив, — ответила Кристина. Ей не хотелось продолжать этот разговор, но ничего другого не приходило в голову.

— Мне ужасно жаль, что я не справился о нем раньше, — сказал Джерард. — Очень невнимательно с моей стороны. Наверное, тебе хотелось пригласить его в гости. Ты сделала бы это, если бы я не заявил о своем намерении приехать в Торнвуд? Или, может, ты хотела отправиться к нему? Наверное, он был бы очень рад повидать внучек.

— Нет, — ответила Кристина. — Ничего подобного я не планировала. Думаю, и у него были иные планы.

— Очень приятный человек. Он мне нравился. Все вокруг его любили.

О да, все любили сэра Чарльтона Спенса.

— То письмо было от него, — неожиданно произнесла Кристина. — Письмо, которое ты передал мне несколько дней назад. — Кристина запоздало припомнила, что Джерард был свидетелем того, как она отреагировала на письмо отца, и о том, что попросила у него денег, когда его прочитала.

Молчание графа свидетельствовало о том, что и он это вспомнил.

— Он живет в своем доме. Здоров.

Кристина чувствовала, как пристально смотрит на нее Джерард.

— Когда ты видела его в последний раз? — спросил он.

Кристина хотела промолчать. Или солгать. Но вместо этого рассмеялась.

— Десять с половиной лет назад, — сказала она, — на своей свадьбе. После этого мне было запрещено общаться с ним и даже произносить его имя — точно так же, как и твое.

— А, — выдохнул Джерард, когда экипаж остановился перед крыльцом дома. — Значит, было что-то, чего я не знаю, верно?

Вопрос был риторическим. Джерард не ждал на него ответа. Он открыл дверцу экипажа, прежде чем кучер успел спуститься с козел, и спрыгнул прямиком на заснеженную террасу. Опустив ступеньки, он подал Кристине руку.

— Мы поговорим об этом, прежде чем я уеду в Лондон, — сказал граф. — Пора рассказать правду, Кристина. Но не сегодня. И не завтра. Ведь мы будем праздновать Рождество.

— Да.

— Давай наслаждаться праздником, — сказал Джерард, глядя Кристине в глаза. — Нам обоим необходимы приятные воспоминания.

— Да.

Кристина едва удержалась, чтобы не побежать, пересекла холл и не оглядываясь направилась к лестнице. Она непременно опозорила бы себя, разразившись слезами, если бы обернулась. Но сегодня нужно радоваться, а не плакать. И какая-то часть ее действительно бурлила от радости.

Это Рождество Кристина проведет со своими детьми, тетей, золовкой, многочисленными гостями и… с ним.

Джерард прав: пришло время собирать добрые воспоминания.

Кататься на коньках после обеда пошли не все. Кто-то решил отдохнуть перед вечерним концертом. А кто-то предпочел лишний раз порепетировать. И все же довольно многочисленная группа молодых людей и детей отправилась к озеру в сопровождении трех грумов, каждый из которых нес большой ящик с коньками.

Граф Уонстед шел рядом с Маргарет. Он с интересом и одобрением наблюдал за ее быстрым превращением из постоянно пребывающей в тревоге обидчивой девушки, встретившей его в гостиной Торнвуда, в живую и улыбчивую юную леди.

— Тебе нравится Рождество, Маргарет? — спросил граф.

— О да, — с горящими глазами заверила кузена девушка. — Раньше я его ненавидела. Вы должны помнить, как мы его праздновали, когда был жив папа.

Детям никогда не дарили подарков. Этот день ничем не отличался от других. Разве что на ужин подавали гуся, а взрослые напивались так, что с ними лучше было не встречаться вовсе.

— Ничего не изменилось, когда хозяином здесь стал Гилберт, не так ли? — спросил Джерард. Отчасти он знал ответ, но, возможно, Маргарет расскажет что-то еще. Если он и думал о Кристине в течение всех этих потерянных лет — а он, конечно же, думал о ней, хотя и не желал этого, — то представлял, что она живет в роскоши, где исполняется каждое ее желание. Хотя Гилберт был не самым симпатичным из людей.

— О нет, все изменилось. Причем кардинально, — недовольно поморщившись, произнесла Маргарет. — После женитьбы на Кристине Гилберт вдруг пришел к Богу. Именно так он нам это объяснял. Я, конечно, молчала, пока он был жив, но мне не хотелось ни знать, ни почитать этого его Бога. Он только и говорил о грехах, покаянии, воздержанности, нравственности… Я могу продолжать до бесконечности. Родни повезло. Он как раз достиг того возраста, когда можно уехать из дому и жить собственной жизнью. Он отправился путешествовать. Хотя в конечном счете ему не так уж и повезло — он утонул в Италии. Но я была почти ребенком, поэтому застряла в Торнвуде. Это было ужасно, кузен Джерард. Я даже начала молиться о том, чтобы вернулся папа… или вы. Вы всегда относились ко мне по-доброму в отличие от всех остальных, когда мама умерла.

Джерард ненавидел себя за следующий вопрос, потому что чувствовал себя сплетником:

— А Кристина не пыталась сделать жизнь обитателей Торнвуда хоть немного счастливее?

Мэг взглянула на кузена, а потом решила говорить открыто.

— Нет, — произнесла она. — Лишь изредка, да и то когда Гилберт уезжал в Лондон. Он никогда не брал Кристину с собой. И меня не брал. Даже когда я стала достаточно взрослой для дебюта. Гилберт называл Лондон самым грешным и самым ужасным городом на земле, бывать в котором его сестре или супруге не подобает. Иногда в его отсутствие мы устраивали пикники. И даже смеялись.