Ричард Длинные Руки — принц-консорт - Гай Юлий Орловский

Он в удивлении покрутил головой.

— Неужто заметно?

— Еще как!

— Самую малость, — сказал он с удовольствием, — от Тараскона до Вестготии и обратно. Надо же представить, как погрузим и повезем целое войско.

— И как?

Он развел руками, я быстро налил вина в чашу и сунул ему в ладонь. Он сделал глоток, бездумно и привычно, потом с удивлением посмотрел, что это такое у него в руке.

— Какое сказочное вино!.. Откуда вы только такое берете?.. А на море, дорогой друг, лично мне бывало трудно, тревожно и даже страшновато… но, с другой стороны, почему я родился и жил так далеко от океана?.. Эх… В общем, работа кипит. Местные купцы наконец расшевелились, уже не просто фрахтуют готовые корабли, но и сами строят. Говорят, еще две бухты присмотрели, уже сами собираются закладывать целый порт на свои деньги!

— Ух ты…

Я взглядом указал ему на чашу, он кивнул и сделал еще два больших глотка.

— Чудесно… Кстати, идут слухи…

Он умолк и смотрел на меня испытующе.

— Ну-ну, — поторопил я.

Он понизил голос:

— Идут слухи, совсем близко от берегов есть секретные острова!.. И пираты там прячут награбленное, и пещеры их полны алмазов и драгоценных камней…

— Это да, — согласился я, — не счесть алмазов в каменных пещерах, не счесть жемчужин в море полуденном… Это да, пираты всегда так делают, такие места и называют островами сокровищ!.. Только карты попрятаны, потому придется обыскивать все острова, что встретим в океане.

— Сделаем, — сообщил он с энтузиазмом. — Это же так увлекательно!

Глаза его смеются, этот герой Олбени, Гастрикса, Черной Речки и еще массы мест, заканчивая Гандегсгеймом, все еще молод и даже, как мне вдруг почудилось, моложе меня, потому что я уже начинаю понимать, что надо не искать сокровища, а создавать…

Но, возможно, это не Ришар молод, а мир так юн, что другого еще не понимает? До многих истин нужно дорасти, это я их получил на халяву, открытыми в муках предыдущими поколениями.

Он допил вино, красивым жестом опустил чашу на середину стола и поднялся, не отталкиваясь руками от подлокотников.

— Не буду отнимать у вас время, ваше высочество, — произнес он почти церемонно, напоминая, что ранг у нас высок, а это значит, отдыхать нам некогда.

Я тоже поднялся, в Ришаре все еще полно неистраченной силы, как только и удается ему так в его возрасте.

— Герцог, — напомнил я, — не пропустите выборы и коронацию!

Он засмеялся:

— В выборах участвуют только местные, а наши голоса, к сожалению, не учитываются.

— Однако новоизбранного короля, — сказал я, — как боевого соратника по Гандерсгейму вы должны поздравить если не первым, Барбаросса кого угодно отпихнет, то в числе первых.

— Для того и оставил дела в Тарасконе, — заверил он. — Ваше высочество, я буду внизу, там много старых друзей, которых не видел годы… Если понадоблюсь, всегда к вашим услугам.

— Не упейтесь, герцог, — сказал я, постаравшись, чтобы в моем голосе прозвучала нотка зависти.

— Только я сегодня же и обратно, — предупредил он.

— А выборы? — спросил я.

— Успею, — заверил он. — Вы ж знаете, мои кони — лучшие в Армландии, да и не только… Кстати, ваше высочество, вам бы заглянуть в порт хоть одним глазом! Перемены там грандиозные. Если что не так идет, успеете поправить. Иначе потом ломать придется слишком много.

Он смотрел с ожиданием, я хотел было сказать, что при всей приоритетности флота сперва надо закончить с затянувшейся подготовкой к выборам, затем поймал за хвост мелькнувшую мысль и сказал неуверенно:

— Разве что ночью… к чему она мне? И еще… Что-то у вас еще на уме. Выкладывайте сразу.

Он заулыбался несколько смущенно.

— Да я представляю, как вы сейчас жутко заняты, потому с моей стороны будет просто неловко отнимать время своими восторгами и прямо неприличными визгами, скажу честно.

Я сказал с нажимом:

— Давайте, выкладывайте! Вы не представляете, как мне важна любая позитивная информация, когда такой бардак в городе, во дворце и даже у меня в голове!

Он перевел дыхание, на лице мелькнуло колебание, говорить или умолчать до более удобного случая, но я смотрю требовательно, и он сказал с юношеским жаром:

— Ваше высочество, вы не представляете, что я отыскал!..

Я подбодрил:

— Ну-ну, что?.. Клад с сокровищем?

— Именно, — сказал он пылко. — Такой клад, что просто и не знаю. Увидите — ахнете!

— Ну-ну, — сказал я, — показывайте. Где прячете?

— Это всего в ста милях отсюда, — заверил он. — Я как-то сбился с пути и, чтоб не промахнуться, понесся прямо на юг, а там, дескать, поскачу вдоль береговой линии.

— И что?

Он сказал с восторгом:

— К счастью, так и сделал! Господи, да там такая великолепнейшая бухта, впятеро больше тарасконской, только в нашей горло поуже, защищать легче, а там выход к воде намного шире, зато на краю руины величественного города, представляете?

— Порыться успели? — спросил я.

Он с пренебрежением отмахнулся.

— В Тарасконе такие корабли строятся, а вы мне ерунду предлагаете!.. Город, похоже, несколько раз пытались отстраивать, внутри следы сравнительно свежих пожаров, это уже пираты следили, чтобы никто не смел селиться у воды… Думаю, руины пока сносить не стоит, сперва построим между ними бараки для рабочих, пусть поработают сперва плотники да каменщики, а потом и корабельщиков пришлем.

— А сама бухта?

Он понял, сказал с прежним жаром:

— Настолько хорошо защищена высокой горной грядой даже от ветров и бурь, не только от океанских волн, что даже и не знаю! В бухте вода будет спокойная, как в деревенском пруду!.. Все-все, ваше высочество, не смею вас задерживать!

Он откланялся и вышел, хотя, конечно, я охотнее поговорил бы с ним и о бухте, и вообще о перспективах флота. Ришар снова удивил, вот уж я не думал, что он с такой страстью увлечется морем, которого никогда раньше не видел.

Уже после заката я принял еще двух полководцев, которых нельзя не принять, учитывая несколько щекотливые отношения: стальграфа Филиппа Мансфельда и рейнграфа Чарльза Мандершайда.

И хотя они вполне вписались в бурный и стремительно развивающийся мир Сен-Мари, что уже и не Сен-Мари, а значительно шире, все же чувствую некоторую натянутость и немножечко вины. Королевство Турнедо, которое они так защищали, мною захвачено и даже как бы не существует, хотя в последнее время все чаще даю понять, что было сказано сгоряча и в пылу сражений, а так, конечно же, королевству быть, славное имя останется.

Хотя, конечно, это мои мерехлюндии, оба полководца чувствуют себя прекрасно, их везде встречают, как героев, помня про стремительный удар пиратскому десанту во фланг, что и переломило ход сражения.

Стальграф Филипп после поклонов и уверений в преданности сказал с ходу:

— Ваше высочество, прошу вашего разрешения побывать в Вестготии!

— Разрешаю, — ответил я автоматически.

— …и лично, — договорил он, — заключить договоры с местными ремесленниками!.

— Если это целесообразно, — ответил я осторожно, — а что случилось?

— Из Вестготии, — сообщил он с некоторым неудовольствием, как мне показалось, — везут к нам на продажу доспехи из лучшей на всем континенте стали!

— Верно, — согласился я. — Вестготия обошла все северные королевства по этим параметрам.

— Даже Сен-Мари, — воскликнул он, — хотя они и рядом!

— Я бывал там, — сказал я, — и тоже позавидовал.

— Их мечи и топоры, — сообщил он, — перерубают наше оружие из простого железа так, словно у нас деревяшки!

— Увы, — ответил я, — но теперь и вестготские становятся нашими?

— Да, — ответил он, — однако нам их перепродают по завышенным ценам, а я хочу попробовать прямо на месте заключить договоры с гильдиями оружейников. Это устранит посредников. Кроме того, за большие партии оружия хочу выторговать скидку.

— Понятно, — сказал я, — тогда вам нужно не мое разрешение, а соответствующие полномочия. Сэр Жерар!.. Составьте необходимые сопроводительные бумаги. Стальграф Филипп Мансфельд будет вести переговоры от нашего имени, имея в виду закупки на всю армию. Или даже на все армии, что в целом составят в будущем единую и непобедимую. В перспективе.

Дотоле молчавший рейнграф Чарльз Мандершайд шелохнулся и сказал негромко:

— Надеюсь, в не слишком далеком.

— Хотелось бы приблизить? — просил я.

Он чуть наклонил голову, строгий и собранный, с внимательными глазами.

— Очень. Это же нечто новое… и поучаствовать в таком — великая честь и счастье для любого военачальника.

Мы повернулись к стальграфу, тот сияет, глаза ликующие, воскликнул с чувством:

— Ваше высочество! Как быстро вы решаете такие вопросы! Как в старые добрые времена…