Разрешаю себя ненавидеть (СИ) - Юлия Колесникова

Вокруг было так тихо. Я раньше не замечала. Что ночью на море так громко и одновременно так тихо. Обстановка нагнетала все то, что было у меня внутри, и Ирвинг, как статуя замер, не двигаясь, добавляя в мои воспоминания не нужные краски. Как хорошо, что я обладала не самой огромной фантазией, потому, что эта ночная картина могла бы превратиться в трагедию всей моей жизни. Это выглядело слишком поэтично.

— Лучше не будем больше об этом, — выдавил из себя Ирвинг и, пройдя мимо, застыл, и снова вернувшись ко мне, страстно и болезненно поцеловал. Страстно и болезненно — в этом он отдавался мне полностью. И еще у него была ненависть. У меня тоже оставалась ненависть. Все что нам теперь оставалось беречь в сердце, так это воспоминания и ненависть. Все просто. Как всегда.

Мы пошли к машине вместе, еще держась за руки, и в машине тоже. Даже когда авто было в гараже, Ирвинг не отпускал меня. Еще один последний поцелуй обжег мне губы, а потом Ирвинг ушел, оставляя меня в одиночестве.

Оставляя меня в пустоте и ненависти. И почему я все еще к этому не привыкла?

Глава 14

Полный разрыв?

Кого ненавидит женщина больше всех? Железо так говорило магниту: — Больше всего я тебя ненавижу за то, что ты притягиваешь, не имея достаточно сил, чтобы тащить за собой.

Шел 13 день, с того времени, как мы разорвали все отношения. Все отношения кроме ненависти. Для кого-то это могло означать сущий кошмар, для меня то, что между нами когда-то действительно что-то было, и остатки моих чувств не сон. Так я могла знать, что нечто все еще существует между нами. Или тонкая связь, от которой я отказалась, есть в этом мире, призрачно летая рядом.

Это меня от него не отпускало. Я по-прежнему была привязана к нему. И все же я была свободна, так как того хотелось моему разуму, и как не хотелось сердцу. Я больше не должна была прикрываться разными ширмами, перестала быть вызывающей и смелой, но уже не была самой собой. Я стала более открытой, чем раньше, до того, как познакомилась с Ирвингом, до того, как влюбилась в него, и до того, как поняла, что проиграла.

Пока было холодно на улице, я прикрывалась этим и сидела часто дома, почти никуда не ходила гулять, кроме дома Рашель, потому что, расставшись с Лукасом, я перестала появляться в его компании. Не потому, что кто-либо будет против, девушки каждый вечер звонили, спрашивали, приду ли я, а для того, чтобы Лукасу было легче забывать. Пока меня не будет рядом, как раньше, он сможет подлечить свои сердечные раны. Я надеялась на это.

Да и не стоило забывать, что я не хотела видеть Ирвинга с Кейт. Мне были не выносимы мысли о том, что он может начать с ней играть в наши игры, или просто начнет заниматься любовью с ней, станет целовать ее, и что хуже, притрагиваться к коже на лице, как притрагивался ко мне. И я ничего не могла узнать о том, как он ведет себя в компании. С Вокс я не виделась, как кроме коротких встреч в школе, она все вечера проводила с Денисом, потому-то свежие новости компании ко мне не поступали. Она всегда могла рассказать то, что интересует меня, даже не подозревая об этом. Расспрашивать других девушек из компании мне не хотелось. Они только вскользь упоминали незначительные детали вечеров. Главным образом все избегали говорить со мной о Лукасе. Странным образом у всех сложилось мнение, что это он меня бросил, может это и к лучшему. Так парень просто старается забыться. И я не хотела думать о том, что это немного подло с его стороны. Но ведь я и раньше знала, что Лукас еще просто ребенок. В любом случае меня не касалось больше то, что делал или говорил Лукас. Меня, к сожалению все еще интересовало, что делает Ирвинг, но я работала над собой. И это было сложно сделать. Невероятно сложно. И пока что я не могла гордиться своей выдержкой.

В доме было просто ужасно, когда появлялся Ирвинг. Мы спорили просто из-за всего, а я еще боялась, что мы перестанем говорить с ним, после того разрыва. Я ведь знала, что Ирвинг довольно вспыльчив и нередко злопамятен, и боялась, что он начнет мне мстить молчанкой в отместку. Но нет, заткнуть его было теперь тяжело, когда он начинал заводиться по любой пустячной причине. Не так поставила корзину с его вещами под дверьми, громко стучала в своей комнате, хлопнула дверцей холодильника, что он аж проснулся. Для него хватало любой причины, я догадывалась, что он все еще надеться вернуть наши странные отношения. Ирвинг даже представить не мог, как я хотела вновь почувствовать его руки и губы ночью, когда никто не подозревает, и мы можем быть только вдвоем. Могли быть, — поправила я себя. Не теперь. Теперь Ирвинг бывал вдвоем с Кейт, и не будь она такой милой, я могла бы ее возненавидеть, но у меня были причины ненавидеть только его, да и себя тоже.

Я скучала за ним. Какая-то часть меня радовалась свободе, а другая скучала. Когда его не было дома, я тосковала, думая о том, где он. И зная о его местопребывании, я могла лишь глухо ревновать.

Рашель, видя мое томление, которое она никак не желала связывать с расставанием с Лукасом, решительно настроилась на то, чтобы на выходные повезти меня к своим родственникам в Кардифф, и заодно позаниматься там скалолазанием. Она говорила о том, какие там стенки, и тому подобное, мне обязательно нужно там побывать. После недолгих колебаний я согласилась. Мама и папа были не против, но я, выслушала целую лекцию о том, чтобы больше героически не лезть на стенку, чтобы спасти какого-нибудь дурака от падения на мат. Я клятвенно их заверила, что так и будет, но убедила их почему-то Рашель, которая пренебрежительно отозвалась о Лендоне и том, как он тогда себя повел. В итоге, как говорила она, наказание досталось именно мне. Я, улыбнувшись, промолчала, потому что вспомнила, что у меня был и приз — через два дня, после того, мы ведь поехали с Ирвингом к морю и вместе плавали, и он меня поцеловал. Но я не могла об этом рассказать даже ей. Возможно через пару лет, когда все внутри меня перекипит, я смогу поделиться с ней. Но некоторые тайны и секреты лучше оставить в тени, или оставить лишь своим прошлым. Зачем оно ей, боюсь, даже Рашель меня не поймет. Я сама себя не понимала. Теперь мне казалось предательством то, как легко я отдавалась Ирвингу, и ведь он ни разу не заставлял меня к чему-то, я хотела сама. И вот это, по мнению моей совести, было предательством. Согласиться на что-то такое, что с самого начала не могло быть чем-то серьезным, просто святотатство. Да, мое сознание, я с тобой полностью согласна, но ведь ты тоже скучаешь за ним. И ты его почти не знаешь. Я ничего не знала о том, какая была жизнь Ирвинга когда-то, ничего не знаю о его родителях, Майя тоже делиться их прошлым с трудом. Так что ты, возможно, потеряла лишь его тело, а душа никогда тебе не принадлежала.