Заговор - Сергей Сергеев

– А теперь вы почитайте нам стихи Саади. Вы! Вы! Пожалуйста! – звенели детские голоса. Юное поколение иранцев было шебутное, полное жизни.

– Я не захватила с собой стихов этого поэта, – извинялась Валерия. – Да, совсем забыла. У меня есть стихи Омара Хайяма!

Только сейчас она вспомнила про книжку, которую вручил ей в аэропорту Питер. Валерия так и не успела заглянуть в этот красиво переплетенный томик. Судорожно раскрыв книгу, она пыталась выбрать по закладкам Питера подходящее четверостишие.

«Господи, да тут все про любовь! Спасибо, милый. Но для детей невозможно выбрать ни одного стихотворения. Вот это подойдет. Ах нет, решительно не подходит!» – подумала Валерия, дочитав до конца очередной лукавый пассаж всемудрого Хайяма.

– Извините, дети, я сейчас не смогу прочитать стихи. Спасибо вам, – сказала Валерия и поспешила к машине.

– Куда теперь? – сумрачно спросил водитель.

– К мечети Мучеников.

– Эти «мученики» тоже поедут? – недовольно поинтересовался водитель, кивнув в сторону преследующей их автомашины.

Валерия не нашлась что ответить.

Клод Сейрак прошел пограничный и таможенный контроль в аэропорту Тегерана без всяких проблем. На этот раз он предъявил подлинный паспорт на имя некоего Гийома Прони, похищенный из квартиры незадачливого француза.

Гийом вряд ли хватится пропажи этого документа по той простой причине, что ему предстоит провести еще как минимум две недели в больнице после операции по поводу язвы желудка.

За это время Сейрак рассчитывал завершить операцию в Тегеране и выехать из страны южным маршрутом – до Карачи, а затем в индийский финансовый центр Мумбаи.

В «Аль-Кайеде» выразили сожаление по поводу того, что Сейраку не удалось закупить авиадвигатели для боевых ракет в Германии, но не стали предъявлять никаких претензий. Напротив, он получил солидное вознаграждение за то, что не попал в засаду, устроенную германской полицией на парковке в городе Ахен, где предполагалось провести передачу двигателей.

После неудачной миссии Сейрак отдыхал на одном из крошечных греческих островков в Эгейском море, по счастливому совпадению принадлежащем Шейху Анвару. Восстановив силы и поправив расшатавшиеся нервы, Сейрак, как подсевший на иглу наркоман, вновь нуждался в острых ощущениях и был готов к самым опасным заданиям.

Прибывшего в Иран Клода разместили в уютном доме в пригороде Тегерана. Компанию ему составили немец Курт Вайсман, специалист по ракетным боеголовкам, и пакистанец, назвавшийся Махмудом, о котором было известно только то, что он получил диплом авиационного инженера в Великобритании.

В примыкающем к дому ангаре уже хранились три авиационных двигателя «Шмель», конусообразные «малые боевые ракеты» и взрывные заряды, которыми предполагалось оснастить боеголовки.

О целях, которые должны были поразить эти ракеты, знал только Сейрак. Это вызывало у него смутные подозрения, что его компаньоны не пользовались абсолютным доверием «Аль-Кайеды», которая предпочитала не раскрывать полностью свои карты – а вдруг боевики дрогнут в решающий момент?

Это категорически не нравилось Сейраку. Он предпочитал бы иметь дело со смертниками, на которых можно полностью положиться. Не потому, что он сам собирался погибнуть – Клод серьезно рассчитывал выбраться сухим из воды, – а опасаясь непредсказуемой реакции своих временных попутчиков. Он чувствовал, что их подобрали в первую очередь благодаря хорошему знанию ракетных технологий, а опытом проведения терактов и участия в боевых операциях они явно не обладали.

К тому же острое раздражение у Сейрака вызывал немчура Курт. Неприязнь к бошам была заложена у Клода на генном уровне, и с этим ничего нельзя было поделать.

Оставалось только слабое утешение, что развязка наступит совсем скоро. Команда должна была смонтировать и установить боеголовки, а затем по специальному сигналу запустить ракеты по обозначенному на карте объекту.

Наведение должен был осуществить Сейрак. По ночам он видел обозначенную на карте цель – правительственную резиденцию, в которой должны разместиться главы прикаспийских государств.

«Поскорее бы», – вздохнул Сейрак. Ему опять захотелось на греческий остров, но он знал, что это желание пройдет так же неожиданно, как и появилось. Он чувствовал, как выделяется адреналин, и знал, что нет ничего более сладостного, чем зарождающееся желание. Сначала оно царапает своими острыми коготками сознание, раздражая его и вызывая смутное беспокойство. А затем внезапно, нарастая, как бурный поток, превращается в вибрирующую страсть, требующую немедленного утоления.

Это желание легко заменяет смысл жизни и саму жизнь. Достаточно удовлетворить его, чтобы почувствовать эйфорию, во много раз превосходящую любой доступный человеку оргазм.

Клод предвкушал, что скоро будет стонать по ночам от рождающегося в теле зуда и умолять провидение не испепелить его раньше времени. Он бросал все более мрачные взгляды на своих подельников, контролировал каждую мелочь и сдерживал раздражение, которое они вызывали.

– Когда? – не удержался от вопроса Махмуд, которому наскучило сидеть в этой крысиной норе.

– Через несколько дней, – успокоил его Сейрак.

И это было правдой.

Из Шираза Валерия вылетела в Исфахан. Оглядываться в аэропорту уже не имело смысла. «Топтуны» даже не пытались прятаться и словно нарочно мозолили ей глаза. Настроение ухудшалось с каждым часом.

«Надеюсь, что люди Питера опознали меня в Ширазе и сейчас выйдут на контакт. А если нет?»

Напряжение нарастало.

«Питер сказал, что планируемое убийство Беназир может означать сигнал к началу всей операции – новые взрывы, гибель всех участников тегеранской встречи. Катастрофа! Неужели ничего нельзя сделать?»

Валерии нестерпимо хотелось бросить надоевшее путешествие и вернуться к Питеру. «Нельзя. Это верная смерть для нас обоих. Питер умеет быть убедительным, когда этого хочет».

В Исфахане из окна гостиницы были видны бесчисленные минареты мечетей – как деревья в тропическом лесу. В отличие от Шираза этот город никогда не бывал разрушен и оказался как бы законсервированным для будущих поколений. В самом конце XVI века шах Аббас I устроил здесь столицу Персии, а через столетие новые правители перенесли ее в Тегеран.

Годы правления шаха Аббаса были периодом могущества и процветания. Воспользовавшись беспорядками в Турции, он пошел на Закавказье, овладел Азербайджаном и частью Армении. Его отличали коварство и жестокость. И, как всякий тиран, он не жалел денег, чтобы оставить о себе добрую память – в Исфахане самые красивые мечети.

«Городу повезло, – думала Валерия. – Столицей он был сравнительно недолго. Прекрасный пример: чем дальше от власти, тем лучше. Сравним хотя бы разрушенный в годы войны Берлин и провинциальный Мюнхен, который вообще не пострадал».

Валерия не стала заказывать такси и после завтрака пешком прошла к центральной площади Имама Хомейни, которая по своим размерам уступает только пекинской площади Тяньаньмынь.

Обогнув гигантское пространство, она повернула к мечети Шейх-Лотфоллаха с куполами из красного фаянса, похожими на тяжелый персидский ковер, и зашла внутрь. В центре внутреннего купола мечети была установлена фигура павлина с огромным золотым хвостом.

На Валерию оглядывались, но никто с ней не заговаривал. Посещение мечетей иноверцами не возбранялось, если не идет служба.

Выйдя из мечети, Валерия несколько минут постояла на перекрестке, а затем резко свернула на юг и вышла к мечети Имама, которая считается одним из самых совершенных сооружений в мире.

Полюбовавшись на нежно-голубую плитку, покрывающую все здание, она продолжила свой путь на юг и через некоторое время вышла к мосту Си-о-Се, что означает в переводе с фарси «мост с тридцатью тремя арками».

Вокруг бурлила жизнь. Девушки, как и более солидные дамы, были одеты в строгие плащи и скрывали голову под платком. Однако при ближайшем рассмотрении оказывалось, что эта «монашеская» одежда не лишена кокетства и изящества. У молодых женщин грудь была плотно обтянута, а плащи или манто заканчивались на уровне бедер, подчеркивая стройность фигуры.

Валерия выбрала чайхану у входа на мост и заняла столик. Она была единственной женщиной без сопровождения мужчины, но для иностранки это простительно.

«Конечно, лучше бы прийти сюда со спутником. Как-то спокойнее, но будем надеяться, что сойду за „эстера“ – существо хоть и женское, но бесполое по причине того, что иностранное».

Только сейчас она почувствовала дикий голод и вспомнила, что все последние дни питалась в основном лепешками и чаем. Валерия заказала два шампура баранины и жадно разрывала зубами ароматное мясо.

Сидевший за соседним столиком иранец посматривал на нее с восхищением. Сам он аккуратно снимал с шампура прожаренные на огне кусочки баранины и манерно отправлял их в рот своей спутнице – судя по этим шалостям, отнюдь не жены.