Глэрд VI: Тьма и Хаос - Денис Владимиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И что делать? Тянуть время не получится, до отката телепорта он меня препарирует. Чертов райс, когда нужен, всегда в спячке.
— Ты убил мое любое создание! Ты — вор! И должен понести наказание! Сначала я вырежу твое сердце, — на месте пальца правой шестипалой руки возникло лезвие, переливающееся фиолетовым. Даже на вид они были невероятно острые, — А затем…
Сердце?
Дурея и едва не теряя сознание от болевого шока, вбил пальцы левой руки в чахлую грудину в прореху в хламиде, кроме, как от ятаганов, используя еще и медвежье ускорение, ухватил средоточие магии, выдернул. Бинго!..
И ничего не произошло! Моей добычей оказался круглый черный кристалл в красных пульсирующих прожилках. Визави изобразил смех, а затем закаркал:
— Мое сердце невозможно разрушить ни одним оружием на этом свете! В этом мире! В других мирах! Смирись! Я вырежу твое сердце, я заберу твою душу! Иммерс, чьи поделки на тебе, — ремесленник, я — Мастер, — несколько раз клацнул он у меня перед лицом руками-ножницами своей правой клешни, отчего посыпались в разные стороны искры.
Я сжал изо всех сил чертов кристалл. Ударил его «Кровопийцей» под явно насмешливым взором урода. Ничего. Он, выглядящий очень хрупким, и не думал поддаваться. Впрочем, это уже от боли начинало мутиться сознание. Ведь от него он уже отскакивал клинок кинжала.
А перед глазами все больше и больше разноцветных искр, звезд и созвездий, которые начинала заволакивать красная туманность. Аура Ихора не лечила. Но это понятно, опытным путем установил, пока во мне призрачные или какие шипы — она не поможет.
— Что больно, аристо? — продолжал злорадствовать отморозок, — Поверь, это еще цветоч…
Фразу он не успел закончить. Я изо всех сил ударил сердцем порождения Хаоса о камень, к которому тот меня и пригвоздил. Скальный выступ, вряд ли можно признать оружием. Рука размазалась в воздухе.
Дзинг…
И.
Визг! Вой! Ор! Скрежет! И еще не одна сотня звуков, но все перекрывало:
— Неееет!
Последним оглушило неплохо. Почти, мать ее, контузия.
Тварь исчезла.
Все?
Мгновенный отскок от камня. И сразу лечение. Сканирование… Ничего. И тут поверхность скалы, будто пошла волнами, оттуда показалась сначала левая гипертрофированная рука, которая так и не выпустила кнута. Вот появились пальцы-скальпели правой. Вынырнула маска… Сама башка.
Да, он же сейчас вылезет и устроит мне геноцид!
Подскочил и опустил на макушку, в начинавшие шевелиться щупальца «Когти», которые применил парно. Бил я, словно швейная машина, с двумя иглами. Когда потерял счет ударам, с отсветом перегорающего амулета, правый родовой клинок влетел по самую рукоять. Воткнул туда и левый. Хотел добавить «Кровопийцей»… Но вовремя остановился. У монстра защита именно от поделок древнего артефактора стояла или же раньше многое оружие обладало схожими свойствами.
Секунда, вторая, третья… И все замерло. Остановилось. Монстр же, будто окаменел.
Потянулся к родовому алтарю. К нему больше не поступала энергия, которая до этого вливалась бурной горной рекой. Неужели все?
Сканер не показывал вокруг ни живых, ни мертвых. Но я внимательно осмотрелся, анализируя заряды в артефактах и заполняя опустошенные. Хорошо, что урод просто смел эффекты, не уничтожив «Тень Арракса», иначе бы вся линейка вникуда, и «Вуаль» пусть и не готова к работе, но на перезарядку встала. На нее я возлагал большие надежды в будущем.
Вновь повертел головой.
Тихо.
Неожиданно в метре от меня материализовался зловонный глаз, но меньшего размера, чем прошлые, и явно не материальный — моментально рубанул по нему одновременно и «Кровопийцей», и «Когтем», который успел выдернуть из окаменевшей башки. Размытые росчерки прошли сквозь мерзкую тварь, не причиняя ей никакого вреда. Голограмма? То, что я не ошибся в природе явления, доказал последний эксперимент. Попробовал ухватить за шевелящиеся щупальца левой рукой, но она тоже прошла мимо. Точно иллюзия или и от этого финта Иммерса урод нашел защиту. И как от нее избавиться? Из-под… пусть будет, брюха, летающего ока вывалился на трубке, похожей на трахею, человеческий рот. С него стекала слизь. Все это могло вызвать рвоту у любого менее подготовленного человека, мне оставалось пока наблюдать. И ждать. Вдруг проявится? Тогда…
Губы порождения Хаоса зашевелились, и тот хрипло загундел. Оба этих явления ни в одной из жизней в одновременном исполнении не встречались, но именно так, «хрипло» и «загундел»:
— Ты убил всего лишь одно отражение меня, а их десять! И я тебя увидел, я почувствовал твою кровь, теперь я тебя достану вор, убийца моих детей и части меня!
Можно было ничего не говорить, в обычных случаях, как например с Волком, передавшим мне силу и кровь. Никогда не любил подобного, и плевать на торжество или уныние врагов, когда они первыми отправлялись в царство Мары. Но теперь обстановка поменялась. И для последующей плодотворной работы, мне разная напыщенная ересь была необходима даже без зрителей, хотя… мой зритель — кровь аристо.
— Сначала назовись, отродье! И скажи, что я у тебя украл прежде, чем называть меня вором, — прорычал я.
— Ты!.. Я — Высший Призрачный жнец Нерр танос Аронос, у тебя мое копье и моя булава! Я их создал, пребывая на пике могущества, а ты их украл! Подло! Но я вновь стану тем, кем был! Обрету все, воздам всем! И отомщу! Страшно!
Ну, дер Ингертос, ну, молодец! Ай да красава!.. Сучара. И ведь от всего сердца, от чистой души старался… Позаботился о здоровье мальчонки. «Это тебе поможет выжить», «А когда понадобится, ничего не сможешь противопоставить серьезным противникам с земель Хаоса». Противопоставил, мать его! Чуть-чуть бы и не донес тяжелое вооружение.
А может проклятье Валгера заключалось в оказании окружающим медвежьих услуг? Прошлый подопечный мертв, ученик мертв… Мать! Нет, тогда бы пусть не дер Вирго, но лэрг точно сообщил бы. Особенно последний, учитывая общие задачи и дела, в которых нам требовалось предрасположенность Азалии, а не вот таких вот подач. Неожиданно. Из-за угла. Сука. Теперь понятно, как такие мощные твари оказались поблизости Демморунга. Стоило мне объявиться на землях Хаоса. И… привет! Все мысли пронеслись в один миг, как и смог справиться с яростью, задавить и другие чувства, оставив только холодное высокомерное безразличие.
— На тебе моя отметина, аристо! И от нее никто не избавит! Поэтому…
— Я, не просто «аристо»! — надменно ответил и посмотрел презрительно, впрочем, учитывая с какими иррациональными сущностями имел дело,
