План игры - Александр Леонидович Пономарёв

бы! Все намного хуже. Я старый человек, и мое здоровье не позволяет делать многое из того, что я хотел бы совершить. Мне нужно новое тело. Причем с теми возможностями, что дают ему гены детенышей Арахны.

– Это невозможно, – твердо сказал профессор. – Я же вам говорил о нестабильности образцов. К тому же перенос сознания приведет к смерти прежнего тела. Если с организмом вашего реципиента что-то случится – вы умрете. Похоже, вы не понимаете всей глубины проблемы.

– Я прекрасно понимаю, чем рискую, но у меня нет другого выбора. Вы должны мне помочь.

Губы Альберта Аркадьевича сжались в тонкую бледную полоску. Он насупился и упрямо помотал головой:

– Нет, и даже не просите.

– Но почему?!

– Я вам уже объяснил и не хочу повторять снова. Мы и так тут занимаемся противозаконными с точки зрения медицинской науки исследованиями. Если правосудие когда-нибудь до нас доберется, мало никому не покажется, и мне в том числе, но так у меня хотя бы есть шансы скоротать остатки дней на свободе. Если я сделаю, что вы просите, и с вами что-нибудь случится, у меня даже такой малости не останется. Я не хочу состариться и умереть за решеткой.

– С чего вы вообще решили, что вам грозит заключение?

– На днях мне приснился жуткий сон. Я видел себя в тесной камере в арестантской робе. Поймите меня правильно, я не суеверен и скептически отношусь ко всяким таким вещам вроде предсказаний и прочей мистической ерунды, но все было так натурально. Я даже чувствовал холодную сырость стен и отвратительный вкус тюремной баланды. Как тут не поверить в вещие сны. Что, если это правда и меня ждет подобный финал?

– Так вот в чем дело, – понимающе покивал Богомолов. – Я легко могу вам помочь, если вы поможете мне. Деньги способны решить большинство проблем. По крайней мере, вашу они точно решат самым лучшим образом.

– Как они ее решат, если даже вы оказались беззащитны перед произволом. Среди сотрудников ходят слухи, что все ваши миллиарды бесцеремонно отобрали.

– Ну, допустим, не все. И не отобрали, а наложили временный арест, а это, согласитесь, немного разные вещи. Уверяю вас, у меня кое-что осталось в закромах, и в достаточно большом количестве. Что вы скажете о сумме в полмиллиона евро? – Карташов помотал головой. Богомолов удивленно хмыкнул: – А вы парень не промах, как я погляжу. Миллион. Нет? Полтора. Опять нет? – Богомолов сердито прищурился. – Два миллиона.

Профессор снова отказался.

– Да имейте же совесть!

– Вы не поняли, мне ваши деньги не нужны. Раз они вам не помогли, то мне и подавно от них пользы не будет. Напротив, они станут отягчающим обстоятельством, если дойдет до разбирательств.

– Ладно, черт с вами, найду кого-нибудь посговорчивее, – в сердцах бросил Богомолов и порывисто встал со стула.

– Не надо никого искать, я сам все сделаю. Раз уж вы решили рискнуть, так хотя бы будет надежнее. Но у меня есть одно условие. Вы запишете на камеру, что я действовал по вашему приказу и что вы знаете о возможных последствиях для вашей жизни.

– И все?! Я согласен. Давайте быстрее покончим с формальностями.

Альберт Аркадьевич сунул руку в карман халата, достал телефон. Активировал приложение и навел глазок крохотной камеры на Богомолова. Тот откашлялся и почти слово в слово повторил все, что недавно озвучил профессор.

– Теперь вы удовлетворены? – спросил Игорь Михайлович, когда Карташов убрал телефон в карман.

– Да. Следуйте за мной.

Профессор привел Богомолова в ту же лабораторию, где не так давно делали «каштан» с копией сознания Моргенштейна.

– Подождите здесь, – сказал он, показывая рукой на ряд удобных кресел вдоль дальней стены. – Я скоро вернусь.

Богомолов сел в кресло и незаметно для себя задремал. Сказался пережитый стресс на фоне полученных от Восьмого жутких новостей. Он вырвался из забытья от легкого прикосновения к его руке, открыл глаза и увидел склонившегося над ним профессора. За его спиной стояли трое лаборантов в таких же, как у непосредственного начальника, белых халатах. Один из ассистентов положил руку на хромированный поручень каталки, на которой лежал накрытый по шею простыней человек. Сидя в глубоком кресле, Богомолов не видел, кто это, но ему почему-то казалось, что там физически развитый мужчина не старше тридцати лет. Может, все дело в том, что он подспудно мечтал переместиться именно в такое молодое и спортивное тело?

– Мы готовы, можно начинать, – объявил профессор.

– Отлично. Давно пора заняться делом. – Игорь Михайлович встал с кресла, бросил беглый взгляд на лежащего на каталке человека и мысленно похвалил себя за прозорливость. Под простыней угадывались широкие плечи, тренированный торс и мускулистые ноги. На чуть смуглом лице – ни морщинки. – Мне пройти в тот же бокс, где копировали сознание Моргенштейна?

– Вы не представляете для нас биологической опасности, так что не вижу в этом необходимости. – Карташов помолчал, словно о чем-то раздумывая, и медленно проговорил: – Игорь Михайлович, риск вашей смерти в процессе переноса сознания превышает сорок процентов. Это очень высокий показатель. Может, вы передумаете?

– Опять вы за старое, – недовольно проворчал Богомолов. – Мы же вроде обо всем договорились. Делайте что должно, и будь что будет. Я верю в вас и мою счастливую звезду. Вот увидите, у нас все получится.

– У нас все получится, – синхронно сказали профессор и лаборанты, как будто повторяли за Богомоловым слова заклинания.

– Так, командуйте, что мне делать, куда идти. Я так полагаю, сейчас вы займетесь созданием «каштана» с полной копией меня самого?

Альберт Аркадьевич помотал головой:

– Нет. Мы напрямую запишем ваши разум и сознание в мозг реципиента. Это как переливание крови. Только в этом случае вместо основной биологической жидкости организма переносу подлежит психоматрица донора.

– Почему так?

– Это связано с чужеродными генами. Мы не до конца выяснили, в чем причина их несовместимости с твердотельными накопителями, но факты говорят сами за себя. При прочих равных условиях лучшую выживаемость демонстрировали как раз особи из второй группы подопытных, где импланты не применялись для переноса сознания. Среди них умер каждый третий, тогда как из первой группы вообще никто не выжил.

Карташов надеялся, что информация о летальных исходах убедит Богомолова передумать, но он ошибался. Ни один мускул не дрогнул на лице босса, когда тот внимательно слушал полные скрытых предупреждений слова. Профессор многозначительно помолчал, давая начальнику последний шанс избежать возможной ошибки, а когда понял, что тот не свернет с выбранного пути, продолжил:

– Должен предупредить, операция пойдет под анестезией. Мы просверлим вам череп в нескольких местах, вживим электроды в мозг и перенесем ваше сознание на жесткий диск копира. Там оно будет храниться до тех пор, пока не закончится процесс трансплантации.

Богомолов мотнул головой в сторону лежащего на каталке человека:

– Его черепушку вы тоже продырявите?

– Этого не потребуется. Кости черепа и поверхностные