Нумизмат - Евгений Сартинов

— Боже мой, зачем вы это сделали?!

Силин глянул на себя в зеркало и смущённо почесал висок.

— Надоело, — пояснил он.

Надю можно было понять. Силин с усами и без них был словно два разных человека. Последний раз он брил их перед армией, и все провожающие очень долго смеялись над ним. Без усов лицо Михаила принимало странное выражение хитроватого лукавства, и все из-за линии тонких, будто изломанных в ехидной усмешке губ. Лишь усы придавали облику Нумизмата необходимый компонент мужественности.

— Надя, вы когда заканчиваете работать? — спросил Силин, поглощая лапшу с одинокой сосиской.

— В четыре.

— Я сегодня наверняка не успею доделать все свои дела, мне бы хотелось оставить эту комнату за собой. Как вы посмотрите на это?

— Хорошо, так мне даже лучше. Никого искать не надо, ноги оббивать у вокзала, — в глазах Нади промелькнула явная радость. Если все будет как говорит этот человек, то сегодня вечером она останется дома и наконец-то сможет постирать.

— Если все-таки мне придётся уехать, я вам позвоню. Какой у вас телефон?

Надя продиктовала Михаилу свой номер, тот записал его, и у подъезда дома они разошлись в разные стороны.

Вернувшись на площадь трех вокзалов, Силин первым делом купил подробную карту Москвы и Московской области. Тщательно изучив её, Нумизмат нашёл нужный ему Кутузовский проспект и определил, как лучше до него добраться. Теперь предстояло сбыть оставшиеся у него ценности и ордена. Столица с беспощадностью пылесоса вытягивала у Нумизмата деньги, кроме того, добро занимало слишком много места в его истрёпанной сумке. Сдуру Силин чуть было не сунулся к чёрному «БМВ», нахально расположившемуся на тротуаре рядом с Ярославским вокзалом с призывной надписью: «Куплю все». Но буквально на глазах у Михаила трое милиционеров вытащили и увели с собой растерянного гражданина восточной наружности с небольшим слитком золота в руках. Силин отошёл к другой машине, но продал только обручальное кольцо да большой нательный серебряный крест. Посмотрев на предложенные Михаилом ордена, ара, сидевший за рулём иномарки, назвал столь смехотворную цену, что Нумизмат даже не стал с ним торговаться, сразу вылез и ушёл, не обращая внимание на летящие вслед призывные крики «грача».

Ордена он сбыл на Арбате людям, знающим в них толк. Особенно хорошо пошли пустовойтовские Красного Знамени, с наградным листом и фотографией героя. Остальное золото Силин сбыл в метро. Многие там сидели с табличками «Куплю золото» или «Куплю все», но Михаил почему-то выбрал невысокого полноватого гражданина в массивных очках на горбатом носу. Для проверки Нумизмат отдал ему второе кольцо, продавец внимательно изучил его и назвал цену. Они поторговались, и только после этого Силин сначала сунул покупателю в руку серебряный слиток, а затем, когда сторговались, уже и оба червонца. Горбоносый удивлённо приподнял брови, но ничего не сказал. Не разжимая до конца ладони, он внимательно рассмотрел монеты, затем ловко извлёк из кармана пузырёк с кислотой, капнул кисточкой на монеты и согласно кивнул головой.

— Вы как предпочитаете, сейчас в рублях или чуть позже в долларах? — тихо спросил торговец, глядя на Силина поверх очков.

— Сейчас.

— Хорошо, это проще. Хотя большинство почему-то предпочитают «зелёненькие».

Ювелир мигнул кому-то за спиной Силина, тот сразу насторожился и сунул руку в карман. Но тревога оказалась ложной. Молодой парнишка, появившийся словно из-под земли, пошептался со своим старшим напарником, отвёл Нумизмата в сторону и отсчитал ему причитающиеся деньги. Уже когда Силин растворился в людском водовороте, горбоносый ювелир сказал своему соплеменнику:

— Ты видел этого человека, Мойша? Это очень опасный человек. Готов поклясться на Талмуде, в кармане у него была «пушка», и он был готов перестрелять нас прямо здесь, в самом людном месте Москвы.

А Силин уже спускался вниз по эскалатору. После вчерашнего психоза он с некоторой опаской ступил на движущиеся ступеньки. Но слава Богу, сегодня все было нормально, хотя Нумизмат все же старался не смотреть на бесконечную череду встречных лиц.

В одном из переходов подземки его ожидала ещё одна удача. Невысокий лохматый человечек в несуразно длинном пальто тихо окликнул его:

— Эй, мужик, купи паспорт.

Пренебрежительно хмыкнув, Силин прошёл было мимо, но потом вернулся назад.

— Твой, что ли, паспорт? — спросил он, разглядывая пропитую мордочку старика.

— Да нет, — зачастил тот, шаря у себя за пазухой. — Вот, сын у меня помер, а паспорт его остался.

Истрёпанная красная книжица перекочевала из грязных лап продавца в руки Нумизмата.

— Трошкин Михаил Дмитриевич, — прочитал Силин на первой странице.

— Ну да, а я вот Трошкин Дмитрий Иванович, — ткнул себя кулаком в грудь необычный продавец.

— Как же это у тебя паспорт-то не забрали после смерти сына? — удивился Михаил.

— Да болел он у меня сильно. Отвёз я его в больницу, а сам загудел, — лицо старика озарилось по-детски счастливой улыбкой. — В Подольск я уехал, к лярве одной. Эх, и гудели мы! Не заметили, как дом её пропили. Тут приезжаю, а Мишку, говорят, похоронили давно. Он ещё тогда, в марте, умер. Вот такой я несчастный человек, сына собственного пережил, и даже могилка где не знаю.

Старик всхлипнул своим сопливым носом, а Силин только покачал головой на эту странную исповедь. Человек на фотографии в паспорте мало походил на

Силина, но что устраивало Нумизмата, так это возраст — тридцать семь лет, и московская прописка. Ни жён, ни детей у покойного не было.

— Сколько просишь? — спросил Михаил старика.

Сумма, запрошенная «несчастным отцом» на поминки сына, оказалась не очень большой, но Силин, поторговавшись, сбавил её до двух литров водки. Покупка изменила его планы. Михаил завернул в ближайшее фотоателье, чуть переплатил, но через час получил четыре снимка стандартного официального размера.

Все эти хлопоты отвлекли Силина от главного дела, и на Кутузовский проспект он попал лишь в конце дня. Увы, все увиденное здесь не вдохновило его. Нужный ему трехэтажный особняк оказался как бы задвинут от общей линии домов метров на тридцать и лишь виднелся из-за мощных голубых елей. Двухметровая железная ограда, массивные ворота под бдительной охраной рослых парней в полувоенной форме, телекамеры на каждом углу — по меньшей мере, впечатляли.

Нумизмат обошёл здание с тылу и, по старой памяти, хотел понаблюдать за недоступным особняком из подъезда соседнего дома, но подойдя к двери, столкнулся с очередной столичной неприятностью. Про домофоны в своём Свечине Силин даже не слыхал, но поняв, что дверь открывается с помощью этой чёрной коробочки, нажал на кнопку под номером четыре.

— Да, кто там? — вскоре донёсся до него дребезжащий старческий голос.

— Это… слесарь, — с некоторой запинкой, но все-таки нашёлся Нумизмат.

— Проверяем отопление в квартирах, откройте пожалуйста, дверь.

— Какой ещё слесарь? — задребезжала старушонка в ответ. — Что вы мне голову морочите!? Я этой весной слесаря две недели ждала. Идите отсюда, пока я милицию не вызвала!

Судя по голосу, бабушка распетушилась не на шутку. Силин ещё раз нажал на кнопку вызова и высказал в микрофон все, что он думает об этой почтённой женщине, её покойных родителях и всех остальных предках до седьмого колена. Богатую лексику для незапланированного спича он позаимствовал из огромного словарного запаса своего бывшего брагадира шабашников Крота.

Закончив витиеватый монолог, Силин очень быстро покинул проклятый район и к шести часам вечера вернулся на квартиру к Наде. Ему показалось, что та даже обрадовалась.

— А я уже стала бояться, что вы не придёте.

— Да нет, — улыбнулся Силин. — Я бы тогда позвонил.

За ужином он отдал плату за постой, сказал, что, возможно ещё задержится в столице на несколько дней. Надя настолько расчувствовалась, что предложила то, что не предлагала ещё ни одному из постояльцев — принять ванну. От этого предложения Михаил не отказался. Последний раз он мылся в заброшеной пермской деревне, и грязные волосы стали проблемой даже для него, не слишком большого приверженца гигиены. После ванны Силин, по обыкновению, натянул на себя все то же самое бельё, налил кружку горячего чая и удалился к себе в комнату.

Кипяток ему понадобился отнюдь не для согрева организма. Минут пять он распаривал над горячим чаем фотографию на паспорте покойного Трошкина, а затем ловко и без следа удалил её. Ровно вырезать свою фотографию и приклеить её на освободившееся место уже не составило для Нумизмата большого труда.

Прихлёбывая остывший чай, Силин долго рассматривал новый документ и остался им недоволен. Сквозь старую фотографию проступали выпуклые буквы «Паспорт СССР». В новой версии главного документа гражданина свободной России надписи не было. На первый взгляд, это не бросалось в глаза, но если хорошо присмотреться…