Недетская игра в прятки - Алексей Игоревич Жеребцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так сложилось, что они с Анной слишком редко остаются наедине, отец и Гриша всегда рядом, это хорошо, за эти три недели они все очень сблизились. В их доме сложились почти семейные отношения, осталось, казалось бы, совсем немного, нужно решиться, поговорить, он должен спросить у нее согласна ли она связать свою судьбу с его и от ее ответа будет зависеть вся их дальнейшая жизнь.
Нужно остаться с ней наедине, создать благоприятные условия для решающего разговора. Но, что же предложить? Пригласить ее в ресторан? Нет только не это.
Театр! Вот то, что нужно. Надо попросить помощи у отца. Попросить организовать билеты в Большой театр. Для отца выполнить его просьбу не должно составить труда, ведь он прослужил в оркестре театра многие годы. Да, надо так и сделать. Арсений решил, что непременно сегодня же попросит отца об этом.
До конца отпуска оставались считанные дни, и Анна уже планировала на какое число купить обратные билеты. Илья Григорьевич, наблюдая за неопределенными отношениями между Анной и сыном, заметно нервничал и тоже решил поговорить с Арсением. Он не искал благоприятного момента для этого разговора и начал сразу, как только они остались с глазу на глаз:
— Я полагал, что мой сын твердо знает, чего он хочет достичь в этой жизни и как правильно эту свою жизнь построить и организовать. Я всегда считал, что ты способен отличить настоящую драгоценность от простой бижутерии, поэтому снисходительно и без особого внимания относился к твоим прежним увлечениям, но когда рядом с тобой появился настоящий бриллиант, не понимаю, как ты можешь раздумывать и сомневаться, стоит ли принять, сохранять и беречь эту драгоценность?
Арсений, не замечая некоторого раздражения в словах Ильи Григорьевича, спокойно спросил:
— Извини, пожалуйста, могу я попросить тебя об одном одолжении?
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Я понял твой вопрос, и очень хочу дать на него правильный ответ, но для этого нужна твоя помощь.
— Чем я могу тебе помочь?
— Нужны два билета в Большой, на ближайшие дни.
Илья Григорьевич, немного озадаченный ответом сына, согласился:
— Хорошо. Пойду, позвоню, узнаю.
Илья Григорьевич вышел и через пару минут вернулся.
— Можно на сегодня, можно на завтра. Сегодня — балет, завтра — опера. Что решишь? Скажи, нужно будет перезвонить.
— Лучше балет. Сейчас, только согласия спрошу.
— Что за балет и чей, тебя не интересует?
— Абсолютно.
Через минуту Арсений вернулся и, улыбаясь, попросил:
— Теперь, пожалуйста, позвони.
— Неужели согласилась? — в вопросе Ильи Григорьевича прозвучала ирония.
— Да, только поинтересовалась, что дают?
Илья Григорьевич утвердительно качнул головой и улыбнулся:
— Правильно, она не пойдет на то, что не по душе, ей нужен настрой на зрелище, с которым предстоит соприкоснуться, но может, стоит выбрать не столь драматичное произведение?
Арсений вопросительно смотрел на отца:
— Может, уже подскажешь, на что настраиваться и какую драму нам придется сегодня пережить?
— «Бахчисарайский фонтан», не слишком мрачно?
— Считай, что ты меня уже настроил, и я готов расправиться с ханом Гиреем ради прекрасной Марии.
Илья Григорьевич не удержался, чтобы не пихнуть его в грудь кулаком:
— Тогда иди, собирайся, надеюсь, у тебя все получится.
Арсений забежал к Анне сообщить, что же все-таки дают сегодня в Большом. И через час они отправились в театр.
Анна была в том же строгом элегантном платье, как тогда, когда Арсений напросился на приглашение в Саранский театр. Она была также хороша, как и тогда и Арсений так и не смог сосредоточится на действии балетного спектакля. Он почти не смотрел на сцену, его взгляд все время опускался на ее руки, скрещенные на коленях и на ее колени, и только звуки барабана и всплески музыки отвлекали его от неуместных романтических мыслей, возвращая к драматическим событиям пушкинского произведения. В перерывах между актами Арсений, чтобы отогнать свою неуверенность много говорил, он вспоминал, как они познакомились, как он приезжал к ним в Саранск, как ходили в театр и, как Анна тогда была необыкновенно хороша.
— Да, я помню, тогда я была в этом же платье, — Анна, грустно оглядела себя в зеркале, — к сожалению, у меня не очень много нарядов.
— Тебе очень идет это платье, и ты ему тоже, вы с ним лучшее, что я сегодня видел в этом театре.
— Ладно, пойдем в зал. Уже был второй звонок, — Анна взяла его под руку и потащила в зал, — у тебя опять очень замысловатые комплименты.
После спектакля они вышли на улицу, был тихий и уже очень поздний вечер, шли не спеша в сторону площади Дзержинского, и Анна сама себе удивлялась от того, что это зловещее место не влияет на ее доброе настроение после приятно проведенного вечера. Они шли молча, и ей было хорошо и спокойно, ее поддерживал под руку человек, с которым было хорошо и приятно разговаривать и так же хорошо и приятно молчать. И она не знала, обрадуется она или опечалится, если этот человек вдруг сейчас заговорит.
И тут же этот человек заговорил:
— Впервые за многие годы меня сегодня поругал отец. Я почти испугался, как мальчишка, принесший двойку из школы, но его речь была довольно продолжительной, и пока он высказывал свою мысль, я успел прийти в себя и немного успокоиться. Успокоиться совсем немного, потому что беспокойство и некоторые другие симптомы душевного расстройства не покидают меня уже довольно давно, с того самого дня, когда мы познакомились с тобой в Рузаевке.
Арсений посмотрел на Анну, стараясь понять ее реакцию на произнесенные им только что слова, она тоже посмотрела на него, в ее огромных глазах отразился лунный свет. Арсений принял это за хороший знак и продолжил свое взволнованное и замысловатое признание:
— Когда вернулся в Москву, я не находил покоя, особенно мучительными были одинокие вечера, я искал повод поехать в Саранск, чтобы увидеть тебя, и этот повод подсказал мне Саша. Очень жаль, что пришлось воспользоваться трудной ситуацией в твоей жизни, но все равно я благодарен обстоятельствам, позволившим мне привезти тебя и Гришу в свой дом. Я очень не
