Лунный зверь: История лис - Гарри Килворт

Не замеченный людьми, лис скользнул в узкий проход, добрался до своей норы-машины и скрупулезно проделал все обряды, предшествующие входу в жилище. О-ха поднялась ему навстречу. Вид у нее был утомленный. Лисята, без сомнения, не дали матери ни минуты покоя. Роскошный хвост О-ха находился в плачевном состоянии — детеныши, играя, ощутимо его потрепали.

— Ты слишком балуешь этих сорванцов, — заметил Камио, бросив ласковый взгляд на спящих лисят, свернувшихся в один рыжий клубок.

— Может быть, — согласилась О-ха. — Трудно отказать им в чем-то. У меня целый день маковой росинки во рту не было. У нас поблизости ничего не припрятано?

— А то как же. Под старым котлом есть кое-что. Погоди, сейчас принесу.

Камио опять вылез из машины и вскоре вернулся с пакетом чипсов, который несколько дней назад подобрал на тротуаре. О-ха с жадностью накинулась на еду.

— Где тебя весь день носило? — спросила она, покончив с чипсами.

— А! Я был в гостях. Узнал, что в парке Трех Ветров живет твой старый приятель, и решил его навестить.

— Какой такой приятель?

— Гар, барсук, кто ж еще.

Глаза О-ха засияли радостью.

— Гар? Он жив? Спасся во время Неизбывного Страха?

— Ему явилось знамение, — сообщил Камио. — Покровители Гара, духи великих барсуков, послали ему путеводную звезду, а потом, когда опасность миновала, известили его об этом, посеребрив деревья на улице. Славный он старикан, правда? Я даже не ожидал, что он окажется таким добродушным.

— Значит, ты застал его в добром расположении духа. Тебе повезло. Это с ним нечасто бывает.

— Ну, так или иначе, он был счастлив узнать, что ты жива и здорова. Я, скажу честно, даже малость взревновал. Хорошо еще, я так неколебимо уверен в тебе и в твоей безграничной привязанности. Уж какие он расточал тебе хвалы, тут любой муж насторожился бы. Послушать его, без тебя и солнце утром не встанет. Похоже, он души в тебе не чает.

О-ха явно была польщена.

— Да, мы с ним неплохо ладили, некоторые звери любят, когда в них нуждаются. А мне тогда очень нужен был кто-то, с кем я могла поговорить, поделиться своими горестями. Мне тогда приходилось несладко. А Гар, он такой сильный и надежный.

— Это верно, силы ему не занимать. И характера тоже. Сразу видно, привык распоряжаться. Как прикрикнет на меня! Ты, говорит, смотри у меня, береги О-ха как зеницу ока. А не то я с тобой разберусь. Представляешь, когда я с ним разговаривал, у меня даже голос дрожал. Не от страха, конечно, а от уважения. Сама знаешь, такое со мной случается нечасто.

Опустив голову на лапы, лисица погрузилась в свои мысли и воспоминания.

— А какие знамения видел Гар? — спросила она несколько минут спустя. — Ему правда явились чудесные видения? Или он шутил?

Камио пришло на ум, что от О-ха слышать такое довольно странно. Ведь сама она не только верит в существование лисьих духов, но даже утверждает, что один из них предстал пред ней и отвел к телу погибшего мужа. Но возможно, лисьи духи для нее — реальность, а не видения.

— Меньше всего он походил на шутника. По-моему, он говорил правду. То есть верил, что говорит правду. Хотя на самом деле...

— Что?

— Насчет путеводной звезды, плывущей по небу, я ничего тебе не могу объяснить. А что до серебряных деревьев, скажу точно — это всего-навсего белые березы.

Лисица резко вздернула голову:

— Но ты не сказал этого Гару?

— Нет, конечно. Зачем разбивать фантазии? Он ведь никогда раньше не видел берез?

— Не знаю. Наверное, нет. Здесь не было берез до того, как построили город. Я сама впервые увидела березы, когда мы с тобой переселились в  ж и в о п ы р к у. В Лесу Трех Ветров издавна росли дубы, вязы, дикие сливы, буки. А берез не было. Ты прав, когда их освещает солнце, они...

— Они, как сказал Гар, так сверкают, что слепят глаза.

— Славный старый Гар, — сквозь дрему пробормотала лисица. — Надо бы мне сходить в лес, повидаться с ним. Попозже, когда наши лисята подрастут... — И она уснула.

Ей снился сон. Она бредет по залитой светом пустоши, внезапно на пути ее вырастают черные преграды. Это железные решетки, как в зоопарке, о котором ей рассказывал Камио. Она знает, за ней гонятся, но снег не дает ей бежать, она проваливается в него по брюхо. И вдруг тень...

Часть пятая

КОШМАР НА УЛИЦАХ

ГЛАВА 21

К тому времени, как прилетел Ласкай, лисята очень выросли. Если поблизости не было людей, они покидали свалку и резвились на улице, играя и сражаясь друг с другом. Они наловчились выслеживать пауков и хватать их лапами. Подпрыгнув, они ловили ртами бабочек. Исподтишка подкрадывались и набрасывались друг на друга, совершенствуясь в охотничьих навыках. Утомившись, они не спешили вернуться в родную нору-машину, под бок к родителям. Каждый находил для себя в грудах хлама укромное местечко и спал там. Теперь лисята добывали себе пропитание самостоятельно, роясь в мусорных бачках ближайших домов. Порой им приходилось убегать от собак и людей, но это было необходимой наукой. О-ха, как бы ей того ни хотелось, больше не могла ограждать свое потомство от всех опасностей и тревог — для лисят наступила пора жить собственным умом, следовать собственным инстинктам. И хотя они все еще оставались рядом с родителями, час разлуки неотвратимо приближался.

Разумеется, О-ха и Камио по-прежнему неустанно пеклись о здоровье и благоденствии своих детей и часто беседовали с ними, стараясь помочь советами и разъяснениями.

Однажды О-миц заявила, что впредь будет обходиться без первой буквы О в своем имени.

— Зваться О-миц так старомодно, — объяснила лисичка своей ошарашенной матери. — По-моему, просто Миц куда лучше. Мне так больше подходит. Вообще, эти буквы А и О — ужасная глупость. Словно без них не ясно, кто лис, а кто лисица. Спроси у молодых. Тебе каждый скажет, что не видит смысла в подобной. ерунде.

О-ха не замедлила осведомиться у сыновей, каково их мнение на этот счет.

А-кам ответил, что у него нет никакого мнения и что лично он вполне доволен своим именем.

— Я не собираюсь ничего менять, — успокоил он мать. — Ох уж эта О-миц! Вечно она дурит.

А-сак, альбинос, сообщил, что подумывает, не прибавить ли, в соответствии с давней лисьей традицией, повторный слог к своему имени.

— Если я стану лисом-философом, меня должны звать А-саксак, — сказал он. — Но я еще ничего не решил. Жду знамения. А прождать его можно всю жизнь.

Что же касается решения сестры, то А-сак лишь вздохнул, узнав о нем:

— Глупая лисица. Голова забита чушью. Жаль мне ее, право, жаль. Но ничего, подождем, пока она встретит лиса, дурачка себе под стать. Тогда и увидим, захочет ли она оставаться просто Миц.

Миц в свою очередь не дала спуску обоим братьям.

— Вот парочка тупиц! — возмутилась она. — А-кам до того обленился, что не может мозгами пошевелить. Пень, да и только! А про этого беднягу А-сака и говорить нечего. Совсем свихнулся — вообразил себя избранником судьбы, а сам не видит ничего дальше собственного белого носа.

День ото дня характер каждого лисенка выявлялся все определеннее. Возможно, все трое росли не совсем такими, какими желала бы их видеть О-ха. Как и все матери на свете, лисица недоумевала, поняв, что дети ее выбирают для себя собственный путь, а не тот, о котором мечтали для них родители.

О-ха вовсе не хотелось, чтобы дети походили на нее как две капли воды, но в мечтах каждый из возлюбленных чад представлялся ей блистательным средоточием всех мыслимых и немыслимых лисьих совершенств. Что до Камио, он был вполне доволен своими отпрысками и лишь приветствовал любое проявление своеобычности со стороны лисят. Сразу видно, сокрушенно думала О-ха, что муж ее прибыл издалека и у него довольно странные представления о роли, уготованной лисьему племени в судьбах мира. Некоторые черты и свойства, которые она принимала в муже, вовсе не стоило передавать детенышам. Камио подчас проявлял излишнее свободомыслие, вел себя чересчур непосредственно, пренебрегая правилами этикета. О-ха понимала: то, что она любит в нем, в муже любой другой лисицы она безоговорочно осудила бы. Да, порой приходило ей на ум, не будь она сама столь привержена традициям, не сдерживай она постоянно Камио, он, пожалуй, натворил бы бед и вызвал бы неодобрение лисьего общества. Пусть уж лучше дети пойдут в нее. Пусть они чтят обычаи и законы своего племени.

О-ха всей душой желала внушить лисятам, что они должны держаться подальше от усадьбы на окраине города. Она так часто и так настойчиво твердила им об этом, что, как это нередко случается, достигла обратного результата. Запугивания матери разожгли любопытство лисят, и двое из них решили воочию увидеть, что за невыразимый ужас скрывается за кирпичной стеной, окружающей дом и сад.

На исходе лета в сухих, поблекших травах полно насекомых — беспрестанно жужжа и треща крылышками, они свершают головокружительные прыжки и перелеты с листка на листок, со стебля на стебель. За ними терпеливо наблюдают жабы; выждав момент, когда добыча приблизится к ним, они хватают ее своими длинными узкими языками. Ужи, вдоволь понежившись на солнышке, уползают в луга искать гнезда полевых мышей, владельцы которых при виде смертного врага замирают, не в силах двинуться; жуки, сложив сверкающие крылья, отливающие золотом и медью, устраиваются в засаде, заметив неосторожную гусеницу, вихрем налетают на нее и разрывают на куски. В крошечном мирке у самой земли кипит жизнь, жестокая, неумолимая, полная страстей. Ежедневно миллионы обитателей этого мирка находят свою погибель или одерживают победу в борьбе за существование.