Опасная помощница (СИ) - Лоранс Полина

Надеюсь, девчонки не заметили, как я смутилась от этой фразы…

Подруги до сих пор не знают, что Степан — родной отец моего малыша. Думаю, у них бы закипели мозги от этой информации. Рано или поздно правда всплывёт наружу, мы не сможем скрывать нашу тайну вечно.

Но я пока молчу.

28

Алиса

Степана подменили. Теперь ничто не напоминало о том мрачном типе, который во время собеседования вызвал у меня сильную неприязнь. Так напугал своей хмурой физиономией, что я была готова бежать из офиса не разбирая дороги.

Теперь в клинику приезжал обаятельный вальяжный красавец с блестящими глазами и играющей на губах улыбкой. Врач, отчитываясь перед ним, покрывалась нежным румянцем и говорила с придыханием. Медсестрички бегали, как мышки, и кокетничали.

Кхм… Бегают тут, ну-ну… Нечего глазки строить моему мужчине! Всё равно он смотрит только на меня!

Степан появлялся ежедневно. Он кормил меня какими-нибудь вкусняшками, выводил на прогулку — в общем, нянчился со мной изо всех сил. Затем мы возвращались в палату, милый устраивался в кресле с планшетом и принимался за работу. Выяснял что-то по телефону, просматривал документы. Иногда оставался до ночи, пока я не выгоняла его. Было заметно, как Степану не хочется от меня уходить. Мне, конечно, тоже не хотелось с ним расставаться.

— Когда же тебя уже выпишут, — тяжело вздыхал он.

— Я тоже домой хочу!

— Нет, солнце, будешь лежать здесь столько, сколько нужно.

Один раз вместе со Степаном пришли его друзья — Матвей Артемьев и Вадим Туранов. Они принесли необыкновенные букеты — такие большие, словно соревновались друг с другом.

Мужчины!

Хорошо, Степан заранее предупредил, что они хотят заглянуть в гости. Я нарядилась, сделала лёгкий макияж. А то застукали бы меня прямо на кровати в спортивном костюме, да ещё и с бледным лицом — выглядела я сейчас не так чтобы очень. Хотя Степан ежедневно сыпал комплиментами, прямо заливался соловьём. Утверждал, что я самая красивая.

С Матвеем Николаевичем я уже познакомилась в офисе, он даже со мной мило флиртовал. Как я поняла, вовсе не всерьёз, а чтобы растормошить друга.

С Вадимом Михайловичем я общалась только по телефону, отправляла ему письма по работе, а вот у него в квартире мы пересеклись только один раз, когда я как-то пришла в гости к Насте. Настин муж пропадал в офисе или командировках, а на их с Настей свадьбу я не попала. Поэтому можно считать, что настоящее знакомство с Вадимом Турановым произошло именно в клинике.

Палата внезапно уменьшилась в размерах в десять раз, когда в ней расположились трое мощных мужиков-спортсменов. На фоне тройной груды прокачанных мышц я превратилась в молекулу. Смущалась, чувствовала себя скованно.

Боже, как я устала! От низких мужских голосов бежали по спине мурашки, друзья постоянно друг друга подкалывали, перекидывались какими-то фразами, которых я не понимала. Хорошо, что визит продолжался всего полчаса, потом мужчины ушли, и я вздохнула свободно.

Удивительно, но друзья Степана, как и врач, смотрели на нас, будто мы уже пара. Между тем, вопрос с нашим будущим оставался открытым, Степан ни разу не завёл разговор на эту тему. Видимо, боялся меня волновать. Но столько нежности было в его взглядах и жестах! Часто, когда я лежала на кровати, он обхватывал меня всю, целовал, зарывался лицом в грудь или задирал футболку и обжигал дыханием мой выпирающий живот:

— Тук-тук, приём, приём, малыш, ты меня слышишь? Это твой папа.

Я запускала пальцы в его волосы, гладила по голове. Нас обоих то и дело охватывало желание, мы вспыхивали от любого касания кожи, губ…

Но, естественно, ни о каком сексе не могло быть и речи, пока я полностью не приду в себя. Нам оставалось только обниматься и шептать друг другу нежности. Все слова, которые произнёс в реанимационной машине Степан, впечатались в моё сознание.

Но, возможно, в тот критический момент, он говорил на эмоциях? Боялся, что не дотяну до больницы…

Нет, Степан снова признался мне в любви:

— Алиса, ты моё счастье. Ты перевернула всю мою жизнь, вошла в неё и полностью изменила. Я не думал, что это возможно. Жил в какой-то чёрной яме, испытывал безысходность, спасался только работой. А потом появилась ты, и всё вокруг заискрилось бенгальским огнём. Когда просыпаюсь утром, я уже счастлив — потому что знаю, что скоро увижу тебя. Как же я тебя люблю, маленькая! У меня сердце рвётся в клочья от этого чувства, оно не помещается в груди. А когда родится наш ребёнок, я вообще не знаю, что со мной будет…

Кто бы мог подумать, что Степан способен на такие признания! Мрачная глыба, бука, отшельник… А теперь — самый нежный и заботливый влюблённый мужчина.

…Несколько раз просыпалась ревность. К Анне. Если целых четыре года после ухода жены Степан никак не мог прийти в себя, можно представить, какая грандиозная у них была любовь.

Но мне сразу же становилось стыдно, что я ревную к памяти о бывшей. Так нельзя. Это прошлое Степана, его история.

Я не собираюсь конкурировать с Анной, мне до неё очень далеко — я не умею делать изысканные украшения, я не объездила, как она, всю планету, у меня никогда не было интересного блога о путешествиях. И, безусловно, я вовсе не такая красавица…

Надеюсь, Степан не будет нас сравнивать.

Но ведь может получится так, что у нас родится девочка, копия Анны. И что тогда? Он будет постоянно, ежедневно видеть перед собой живое напоминание об ушедшей жене…

Как же всё сложно!

Мысли об Анне меня преследовали, поэтому я первая завела разговор о ней. Мы прогуливались под деревьями во дворе клиники, свежая весенняя листва радовала глаз, ярко светило солнце.

— Степан… Я заметила, что одну из медсестёр ты не называешь по имени. А остальных называешь. Тебе больно его произносить, да?

Ту медсестричку звали Аней.

Тень промелькнула по лицу Степана, на мгновение он нахмурился, прищурился. Но потом глубоко вздохнул, расслабился и притянул меня к себе за плечи.

— Нет, уже не больно, малыш. Ты меня вылечила. Я понял, что нельзя всю жизнь цепляться за прошлое, нельзя, чтобы оно управляло твоим поведением. Да, всё ещё остаётся грусть, но теперь она стала светлой…

— Если хочешь, мы можем поговорить об Анне. Не думай, что ты меня ранишь. Я прекрасно помню, что беременна её ребёнком.

— Знаешь, Алиса… А давай лучше говорить о тебе? — улыбнулся Степан и потянулся ко мне губами. Мягкие и одновременно твёрдые, его губы на мгновение погрузили меня в нирвану.

— Нет, подожди, — я мягко высвободилась. — Ты подумай… А если родится девочка, и она будет как две капли воды похожа на Анну? Что тогда?

— Ты же не будешь из-за этого любить свою дочку меньше?

— Конечно, нет!

— Вот и славно.

— Но вдруг тебе по-прежнему будет больно? Как мы с этим справимся?

— Алис, послушай… Анны давно уже нет. Я вспоминаю её с нежностью и благодарностью. Но рядом со мной теперь ты. И это счастье. Невероятное, бесконечное, яркое. Я люблю тебя, Алиса, люблю, понимаешь? С ума по тебе схожу. А ребёнок, на кого бы он ни был похож, будем нашим — твоим и моим. И самым любимым.

Не обращая внимания на посетителей клиники и врачей, которые то и дело появлялись на крыльце или во дворе, Степан опять решительно заграбастал меня в объятия и принялся осыпать поцелуями.

— Ох, какая же ты сладкая… Девочка моя любимая… Когда же мы наконец останемся одни, а? — с отчаяньем пробормотал он. — Ты не представляешь, что я с тобой сделаю…

— Ой… — прошептала я. — Ой!

Наверное, у меня остановился взгляд, потому что Степан резко отстранился и сразу напрягся.

— Что, Алиса? Что?!

— Кажется, я что-то почувствовала.

— Тебе плохо?!

— Да нет же! Ребёнок пошевелился. Наверное… Только я не очень поняла. Какие-то новые ощущения, они такие необычные! И очень приятные.