Светлейший. Князь - Владимир Викторович Бабкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ЛИЧНО.
Она иных королей не встречает таким образом. Блин, что происходит?
Этот факт точно будут знать все заинтересованные стороны не далее, чем через час. А может и раньше. Уверен, что она сама уже организовала «утечку».
«Штабной» прицепной персональный вагон. Личная яхта Императрицы. А теперь она лично встречает нас у причала.
Какие-то пугающие чудеса.
Мы причалили.
Мы сошли по трапу.
— Добро пожаловать на Остров!
И Государыня чмокнула Диану в щеку.
Ну, всё. Теперь я в жизни видел всё. Остановите Землю.
И Луну заодно.
* * *
ОСТРОВ. РЕЗИДЕНЦИЯ ИМПЕРАТРИЦЫ. 10 июня 2015 года.
Мы вдвоём, сидим на полу на белой медвежьей шкуре, пьём вино у пылающего камина. Я и Императрица. Мы, в своё время, с Ники, как только не чудили и не дурачились, но в данной ситуации сидение на полу/шкуре с Царицей — это знак Высочайшей Милости и доверия. Она ведь знает кто я.
Мы просто сидели, облокотившись спинами на кресла, стоявшие за нами. Но мы не сидели в них.
Мы сидели на полу.
— И что скажете про данный момент времени?
Пожимаю плечами.
— Похоже на мои времена. Империя одряхлела. Всё больше желающих всяких свобод и привилегий, но не желающих служить Империи и обществу. Насколько я понимаю, даже состав учащихся Звёздного меняется от десятилетия к десятилетию. Детей погибших на войне за Империю становится, по понятным причинам, всё меньше. Пришлось дозволять детям ветеранов Служения, потом всяким детям космонавтов и вообще послаблять. А после случая с Волконской… Знаете, как нас называют в приличном обществе?
Императрица усмехнулась.
— Конечно. «Зверёныши».
Киваю.
— Вот и я об этом. Равно как слова «Звездонуть», «Звиздец» и «Звездуны» так же имеют определённое хождение, в том числе и внутри Лицея.
Смех Царицы.
— Михаил, вы умны до отвращения.
— Я и сам себе порой противен, моя Госпожа. Но я много где учился в разные времена. В том числе и в Звёздном Лицее.
Обмен улыбками.
Мы пили Слёзы Христа. Да, мне тут шестнадцать и по закону я не имею права. Но, меня официально объявили совершеннолетним. К тому же, моя собеседница отлично знает, сколько мне лет на самом деле. Свидетелей нет. Да и не пьём мы Слёзы.
Только смакуем.
Сухие и страшные Слёзы.
— Как Диана?
— Уже лучше. Настолько, что я смог её оставить наедине со своими мыслями и страданиями. Она упорна в своих желаниях.
Кивок.
— Понимаю.
Конечно, женщина поймет женщину. Мы, мужчины, тут каким краем. Тем более женщина в тридцать девять, много раз выносившая и родившая, поймёт страдания той, которой только шестнадцать и которая только впервые.
— Вы обещали быть на родах?
Усмехаюсь.
— Нас слушают?
Улыбка.
— Конечно. Для вас это разве сюрприз?
Смеюсь. Язвительно:
— Уверен, что фото и видео наших утех у вас на планшете. Крупным планом и во всех подробностях.
— Оставим подробности. Мне не доставляет никакого удовольствия смотреть на подобное, уж поверьте. Словно в замочную скважину подглядываешь.
Спокойно киваю.
— Как скажете, моя Госпожа. Да, я собираюсь присутствовать на родах.
Хмыканье.
— А не боитесь?
— Чего?
— Врачи стараются не допускать мужчин в родильное отделение. Мужчины слишком впечатлительны, чувствительны и легко впадают в панику. Могут наворотить дел и помешать врачам работать.
Качаю головой.
— Нет, моя Госпожа. Со мной не случится ничего такого, поверьте.
Ирония:
— Вы думаете, что если вы собственноручно зарубили сотни человек, вы готовы присутствовать на родах?
Склоняю голову:
— Да, моя Госпожа. Там нет ничего сложного. Нужно просто выжить и не умереть от разрыва сердца. А, на самом деле, рецепт только один — не принимать ситуацию эмоционально, а просто делать то, что должен. Врачи же делают.
— Но для врачей это чужой человек.
Киваю.
— Вот и нужно исполнять свой долг, а не рефлексировать. Иначе у врачей появится не два пациента, а три, причем один сильный и буйный. Я бы вообще сделал эту практику обязательной для учащихся в Звёздном. Наравне с Полигоном и Ареной. На родах тоже нужен вспомогательный медперсонал. Выпускники Звёздного должны уметь не только убить, но и принять Жизнь.
Мы помолчали.
Мария вдруг спросила:
— Что вы знаете о капиталах Ухтомских-Коссиковских?
Пожимаю плечами.
— Они большие. Точно не знаю.
Заливистый смех.
— Вы даже не приставляете сколько там⁈
— Нет, не интересовался как-то.
— Миша, вы меня поражаете, вот честное слово! Или вы думаете, что князь Ухтомский зря занимался Востоком и Монголией? Господи, да за вашей Дианой столько денег, что… Куда вы их собираетесь вложить, если не секрет?
— Не знаю. Будь они моими, может верфь построил бы на Луне. Низкая гравитация. Местные ресурсы. Интересные перспективы вырисовываются. Если денег хватило бы, конечно.
Кивок.
— Хватит. И ещё много останется. Не «Закрома Родины», не «Единый Резерв», и, тем более не возможности Короны, но, хватит. Поверьте. Когда узнаете истинную сумму, то вы чрезвычайно удивитесь. А дед Дианы стар и мечтает о наследнике. Но, там много кто за этими деньгами, имейте это в виду.
— В любом случае, я постараюсь заинтересовать дольщиков семейного капитала во вложении в судостроение и металлургию на Луне. Да, впрочем, они, как я могу судить, и сами мечтают об этом. Может и поэтому родственники и не противились нашему с Дианой скорейшему браку.
Горько-терпкий вкус Слёз Христа на губах.
Рад ли я тому, что через Диану у меня появляется доступ к каким-то капиталам? Откровенно говоря, нет. Это не значит, что я не найду им применение, не значит, что я не смогу договориться с дольщиками, не значит, что деньги не будут обращены во что-то стратегическое, что принесёт дополнительные многие деньги для всех, но, порой, мне кажется, лучше бы Диана действительно была просто сиротой. Моих личных денег вполне хватило бы нам на тихую и спокойную жизнь.
Не судьба.
— Кстати, о Луне. Какие у вас планы на Марс?
Вот Царственная чертовка.
Пожимаю плечами.
— Мы с Дианой готовимся.
Вопросительно изогнута Августейшая бровь.
— С Дианой? Она же не полетит на Марс вдруг что.
Киваю.
— Да, моя Госпожа. Именно поэтому она хочет завести побольше детей до отлёта.
— Но, почему? Есть же хранилища семенного материала в Институте Крови!
— Она не хочет рисковать. Вы же женщина и должны понять её мотивы. Конечно, в Институте Крови материал останется, но она рассматривает это как
