Царевна Софья и Пётр. Драма Софии - Андрей Богданов

27

Голландский резидент Иоганн фан Келлер (1676–1698) отчитывался в Амстердам о событиях в Москве регулярно, но хитроумного француза тоже не заметил.

28

В рукописи мягче: «чтобы народ, узнавший об этих подозрениях, не нанес мне оскорбления». Ограничения на передвижение посольских людей в Москве были обычным делом, особенно до принятия их верительных грамот. Но скорее власти просто посадили Нёвилля под домашний арест, пока не наведут о нем новых справок с учётом его обычной болтовни о политике и государственных деятелях. В этом незначительном случае они могли обратиться к иностранным резидентам, причем француз-католик вряд ли мог получить положительный отзыв от Келлера, Кохена, Розенбуша и в Немецкой слободе, где преобладали протестанты.

29

В рукописи иначе: «Наконец, когда шведский и бранденбургский послы были отпущены безо всякого успеха, я сразу же дал знать об этом маркизу де Бетюну, попросив его отозвать меня, поскольку предвидел скорый мятеж».

30

Нёвилль приехал в Москву в середине августа, после того как напуганный известиями о «бунте стрельцов» Пётр ночью ускакал искать спасения за стенами Троице-Сергиева монастыря, дав сигнал к началу бескровного переворота, завершившегося в начале сентября свержением Софьи, казнью ее фаворита Ф.Л. Шакловитого и ссылкой Голицына. «Смятения», или, по рукописи, «скорого мятежа», в Москве не было.

31

Курфюрст саксонский Иоганн Георг III (1647–1691) и герцог ганноверский Эрнст Август (1640–1698) в 1690 г. в Карлсбаде договорились о передаче Саксонии герцогства Саксен-Лауэнбург, династия которого пресеклась в 1689 г.; Ганновер в 1692 г. стал курфюрством. В издании отчасти поправлена ошибка Нёвилля в рукописи: «о предложениях соглашения между ними относительно герцогства Лауенбургского» князья «не смогли договориться».

32

Невестки Людовика XIV Марии-Анны-Виктории Пфальцкой (1660–1690), дочери курфюрста Баварского Фердинанда и Генриетты Савойской.

33

В рукописи далее: «находящегося сейчас в Париже в Академии».

34

Малоизвестный дворянин никак не мог получить назначение вместо Августина Михаила Стефана Радзиевского (1645–1705): королевского подканцлера, кардинала, примаса, архиепископа Гнезнинского, епископа Варминского. Однако эта фантазия показывает уровень притязаний бедняги Нёвилля.

35

Страсть Нёвилля к «учтивым приемам» с заездом во все возможные дворы была хорошо известна де Бетюну: когда тот ехал от польского короля в Лондон в 1688 г., маркиз специально предупредил по пути его следования: «Господин де ла Нёвилль направляется в Берлин, он едет с письмом от польского короля к английскому королю. Я хотел бы, чтобы он ненадолго задержался бы при дворе, где вы находитесь, ибо он (неразборчиво, надо полагать — горазд) говорить и воспользуется всем в Берлине» (Лавров. С. 21).

36

Лавров полагает, что речь шла об опасности вовлечения германских княжеств в антифранцузскую Аугсбургскую лигу Нидерландов, Австрии, Савойского герцогства и Англии (королем которой в результате Славной революции стал штатгальтер Нидерландов Вильгельм Оранский). Но, скорее всего, «расшатанное состояние» дворов, не позволяющее им воевать против Франции, относится к их финансам. Речь идёт о денежных субсидиях, которые Людовик XIV выделял практически всем германским княжествам и электорам (общая сумма выплат иностранным государям составила в 1672 г. 10% от бюджета Франции в 71 млн. 339 тыс. ливров). Курфюрст Бранденбургский получил с 1668 по 1688 г. 4 млн. ливров, Бавария — ещё больше, герцог Ганновера находился на содержании французов. Свою долю в деньгах Людовика XIV имели электоры Кёльна, Майнца, Мюнстера и т.д. См.: Борисов Ю.В. Дипломатия Людовика XIV. М., 1991. С. 103–104.

37

Безбожное преувеличение, ради которого, похоже, и были изданы Записки. В рукописи куда скромнее: «я был удостоен звания посланника к Вашему величеству».

38

В рукописи: де ла Нёфвилль (De La Neufville).

39

В рукописи Нёвилль приврал ещё больше: «Оказав мне честь, польский король назначил меня своим чрезвычайным послом в Московию», — т.е. представил себя на месте великого литовского канцлера М.А. Огинского, который был перед этим чрезвычайным и полномочным послом Речи Посполитой в Москве и дал автору сопроводительное письмо к своему хорошему знакомому канцлеру Голицыну.

40

Набеги — пустая отговорка короля, не желавшего писать русскому воеводе города Киева, который поляки, невзирая на условия Вечного мира, продолжали считать своим; в реальности военные действия шли уже в низовьях Днепра и Буга.

41

Архиепископ (1676–1681), затем митрополит Смоленский и Дорогобужский Симеон Милюков (ум. 1699).

42

Речь идет о пашенных солдатах, от которых правительство старалось избавиться, несмотря на их дешевизну; «верстали» в службу с 15 лет, освобождали от нее по ранению или немощи. Разумеется, за взятки возможны были всякие нарушения, а на парадные церемонии в страдную пору старались послать стариков и детей.

43

Павел Менезиус — один из многих шотландцев на русской службе, куда чинно поступил вместе с Патриком Гордоном в 1661 г. Со временем русское правительство оценило способности Менезиуса к языкам (он знал английский, французский, немецкий, латынь и русский). В 1672 г. в майорском чине был послан в Священную Римскую империю германской нации, к римскому папе, в Венецию, Бранденбург, Саксонию и Курляндию для зондирования обстановки (наряду с посланниками в другие европейские страны) о возможности создания Священной лиги против османской агрессии. Несмотря на активность Менезиуса (см.: Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Т. 4. СПб., 1856), лишь одна Россия пришла на помощь подвергшейся нападению Польше. Твердость Менезиуса в защите достоинства России столь понравилась Алексею Михайловичу, что тот повысил его сразу через два чина — в генерал-майоры. С 1680 по 1689 г. служил в Смоленском военном округе, где, по военно-окружной реформе 1679 г., разворачивались регулярные полки, с которыми он участвовал во II Крымском походе. При установлении власти Нарышкиных был переведён в Москву. Свое назначение «гувернером» юного Петра и гонения со стороны правительства регентства шотландец присочинил.

44

Алексей Михайлович Романов (р. 1629), царь Тишайший (1645–1676), абсолютный монарх, названный при дворе «солнцем» раньше, чем Людовик XIV. Вступив на престол 16-ти лет, почти постоянно находился под влиянием сильных личностей незнатного происхождения: Бориса Морозова, Никона, Афанасия Ордина-Нащокина, Артамона Матвеева. Юридически оформил крепостное право (1649), создал армию «нового строя», способствовал развитию промышленности, участвовал в войнах с Польшей и Швецией, начал войну с Османской империей и Крымом. В его правление границы Российской державы простерлись от Киева и Полоцка до Амура и Камчатки. С трудом подавляя многочисленные народные восстания, использовал все дипломатические и экономические средства борьбы с Английской революцией, призывая европейских монархов объединить силы для защиты от общей опасности. Несмотря на богомольность, весьма способствовал расколу Русской православной церкви. На старости лет под влиянием молодой жены Наталии Нарышкиной покровительствовал наукам и искусствам.

45

Датский купец и торговый комиссар в Москве Пётр Гаврилович Марселис обосновался со своим семейством в России, выполнял поручения Посольского приказа (с 1640-х гг.). В 1639 г. вступил в товарищество с голландским купцом Андреем Денисовичем Виниусом по эксплуатации тульских железных заводов, в 1644 г. получил право строить заводы на Ваге, Шексне и Костроме с обязательством нанимать и учить железному делу русских людей. Завел в России немалые новшества, в частности первым стал разводить махровые розы. Его вдова Мария Беккер фон Дельден вышла за Менезиуса, а основную часть имущества унаследовал его сын Христиан.

46

Такого предложения царей папам никогда не делалось; Нёвилль выдает желаемое за действительное.

47

Пётр I Алексеевич (1672–1725), с 1682 г. царь (до 1696 г. — вместе с братом Иваном), с 1721 г. — император Всероссийский. Самостоятельно правил (находясь, впрочем, под влиянием фаворитов) после смерти матери в 1694 г. Продолжал политику отца более крутыми средствами, со значительно большими затратами и меньшими успехами для страны. Обратил подавляющее большинство населения Россия в живой скот, нанес мощный удар традиционной духовной культуре (включая образование, литературу и искусство), создал колоссальный военно-полицейский государственный аппарат. Параноик, алкоголик и сифилитик, жестокий и трусливый, ненавидел все русское и без разбору насильственно насаждал немецкое, превратил страну в сырьевой придаток Западной Европы и ее культурное охвостье.