Дикие земли - Сергей Александрович Арьков

своей комнаты, где он играл сам с собой в настолки и тихо сходил с ума, вот даже он явился в оружейную и потребовал себе полный комплект тяжелой брони, три двуручных меча и ездового дракона на сладкое.

Пока эльфийский народ в полном составе вооружался и подгонял доспехи, Эурэлия направилась во внутренний сад дворца. Место это некогда было самим воплощением красоты, но упадок затронул и его. На месте клумб с прекрасными цветами взрос дремучий лес. Никто из слуг давно уже не бывал здесь, и уж подавно не пытался бороться с джунглями. Пройдя по тропинке вглубь сада, Эурэлия остановилась и тихо позвала:

- Кис-кис.

В тот же миг ближайшие заросли шевельнулись, и из-за завесы листвы беззвучно высунулась огромная кошачья морда, покрытая белой, как снег, шерстью. Зеленые глаза зверя пристально уставились на принцессу, словно тот пытался вспомнить эту двуногую пигалицу, зачем-то забредшую в его охотничьи угодья. Затем кошачий взгляд смягчился. Огромный зверь вышел из зарослей и приблизился к Эурэлии. Та обхватила руками его огромную голову и прижалась щекой к мягкой белой шерстке.

- Что, Гром, засиделся ты в этом саду? - сказала принцесса, почесывая зверю за огромным ухом. – А не желаешь ли прогуляться?

Гром игриво мотнул хвостом, едва не перешибив им стволик молодого деревца.

- Все мы засиделись, - повторила Эурэлия, продолжая начесывать огромного кота, да вот только лицо ее исказилось холодной отчаянной злобой. – До того досиделись, что нас уже по попам секут. Хватит! Пора напомнить этим чужакам, кто мы такие и как опрометчиво было с их стороны не воспринимать нас всерьез.

Снаружи, проникая сквозь толстые стены дворца, несся многоголосый клич – новый девиз эльфийского народа.

- Зад за зад! – скандировали эльфы и потрясали оружием. – Зад за зад!

- Именно так! – произнесла Эурэлия. – Зад за зад. И никак иначе.

Гром поднял голову, распахнул пасть, обнажив огромные желтые клыки, и рявкнул так, что эхо его рыка разнеслось по всему лесу. Кажется, ему тоже передался общий воинственный настрой. Он даже не выказал ни малейшего протеста, когда слуги надевали на него седло, хотя в последний раз Грома оседлывали много лет назад, и он, не сказать, чтобы слишком радовался этой процедуре. Даже зверь, и тот понял, что и дальше терпеть людской произвол невозможно. Пора дать чужакам опор. Отпор всей мощью стрел, клинков и когтей.

Часть вторая. Глава 15

- А теперь ложечку за добро.

- Нет. Больше не хочу!

- А за мир во всем мире? Ну, за мир-то ложечку, а?

- Да не лезет в меня больше.

Лежащий на кровати мужчина резко отвернулся от сидящей подле него молодой служанки. Та, на его взгляд, нарядилась слишком вульгарно - ее возмутительно короткая юбка обнажала стройные ножки почти до самого места их произрастания. Вырез платья отличался провокационной глубиной. А этот ее тон, полный нежной страсти. А ее привычка усаживаться к нему на кровать и как бы невзначай касаться его руки своим коленом или бедром. Все это вместе мало напоминало обычную заботу о больном человеке. Скорее попытку бессовестного совращения прикованной к постели добычи.

- Если вы не станете кушать, то никогда не поправитесь, - заявила служанка, обращаясь к нему как к маленькому и не сильно смышленому ребеночку. - А кто же, в таком случае, защитит нас от темных сил?

Ильнур понял, что служанка не отстанет. Его единственный шанс отвязаться от нее, это покорно проглотить всю принесенную кашу. Отвратительную кашу, которую Ильнур не выносил с детства. Он рос в бедной дворянской семье, где мясо за столом наблюдали лишь по очень большим праздникам. А вот каша была повседневным блюдом. И успела основательно приесться.

- Хорошо, - сдался Ильнур. - Давай ее.

Служанка очаровательно улыбнулась. В ее взгляде читалось торжество триумфатора. Ее взяла. Могучий паладин покорился ее воле и стал хорошим мальчиком. Это первая победа. Продолжив натиск, она добьется своего, и в итоге женит на себе этого прекрасного мужчину.

Ложка начала загружать кашу в рот Ильнуру. Тот глотал ее не жуя, старясь побыстрее протолкнуть в пищевод ненавистное кушанье. То словно и не думало кончаться. Тарелка, вроде бы, была небольшая, но Ильнуру казалось, что он сожрал уже полтора ведра проклятой каши.

- Ну, вот и все, - одобрительно сказала служанка, вычистив тарелку, и вытерев салфеткой подбородок и губы паладина. - Вот и умница. А теперь чай!

Строго следуя рекомендациям лекарей, она поила Ильнура особым травяным чаем, чрезвычайно полезным для здоровья, но ужасным на вкус.

- Пожалуйста, не нужно, - взмолился тот. - Я уже наелся.

- Да тут всего-то полкружечки, - улыбнулась служанка, всем своим видом давая понять, что не отступит. Она уже почуяла его слабину.

Ильнур послушно приподнял голову и открыл рот. Служанка поднесла кружку к его губам, и паладин стал хлебать горький, кислый и всеобъемлюще противный чай, который, по крайней мере, перебил гнусный вкус недавно съеденной каши.

Покончив с чаем Ильнур тяжело уронил голову на подушку. После этой во всех смыслах полезной для здоровья трапезы он мечтал об одном - умереть.

- Желаете, чтобы я почитала вам? - спросила служанка.

Все последние дни она читала ему хронику рыцарей небесного пламени - историю группы паладинов, живших в незапамятные времена. Историю явно писал человек, видевший паладинов только на картинках. В хронике все рыцари представали в образе безгрешных святых, говорили исключительно стихами, постоянно в кого-то влюблялись и не делали ничего полезного для общества. Окажись эти бездельники в подчинении Ильнура, он бы заставил их рыть выгребные ямы - хоть какая-то польза.

- Не нужно, - ответил Ильнур. - Я бы хотел вздремнуть.

Служанка одарила его томным взглядом, поднялась с кровати, как бы невзначай задрав при этом юбку до пределов возможного и явив взору паладина все сокровенное, забрала посуду и величаво удалилась из покоев, лихо вертя сочным задом. Когда дверь за ней закрылась, Ильнур шумно выдохнул. Он выждал немного, убеждаясь, что сиделка не вернется зачем-нибудь, и только после этого рывком сбросил с себя одеяло.

На нем была надета ужасная розовая пижама, в которой более пристало почивать какой-нибудь принцессе или княжне. Пижама тоже была делом рук сиделки. Та основательно взялась за дело. Ильнур чувствовал, что если он не предпримет решительных шагов, то точно угодит под венец.

Он осторожно сел и спустил ноги с ложа. Лекари строжайше запретили