Пять кругов ада. Красная Армия в «котлах» - Алексей Исаев

Дальнейшая история носит полудетективный характер. Операция, которая не была одобрена маршалом Шапошниковым, состоялась! Немцы назвали ее «наступление у противотанкового рва у Тимошевки». Видимо, это циклопическое сооружение от Днепра до Азовского моря, наследник Великой китайской стены, произвело неизгладимое впечатление на всех, кто его видел. По иронии судьбы в немецких и румынских дивизиях, действовавших на этом направлении, не было ни одного танка.

Командующий 11-й немецкой армией Эрих фон Манштейн сосредоточил свое внимание на захвате Крыма и оставил против наших 18-й и 9-й армий только части румынских горно-стрелкового и кавалерийского корпусов, 170-ю и 72-ю пехотные дивизии, выведя XXXXIX горный корпус Людвига Кюблера в свой резерв. В дальнейшем предполагалось использовать горных егерей в Крыму. С воздуха немецкие войска в районе Мелитополя прикрывались II группой 77-й истребительной эскадры на самолетах Bf109E.

Наступление основных сил 9-й и 18-й армий началось 26 сентября. Удар северного крыла наступления пришелся по румынскому горному корпусу. 18-я армия наступала параллельно течению Днепра при поддержке танков и артиллерии. В первый же день наступления ей удалось продвинуться на 10 километров, 4-я румынская горно-стрелковая бригада была разбита, потеряв основную массу своей артиллерии. Наступление было остановлено только в районе населенного пункта Большая Белозерка, где находившийся на отдыхе 13-й горно-егерский полк собрал отходившие в беспорядке румынские войска вокруг себя. Южная ударная группировка (9-я армия) нащупала стык между 170-й и 72-й пехотными дивизиями и стала пробиваться на Елизаветовку, продвинувшись на 10 км и обойдя фланг 170-й пехотной дивизии.

Однако немецкое командование не отнеслось серьезно к советской атаке и распорядилось отправить XXXXIX горный корпус в Крым. Только тяжелая артиллерия и противотанковые батальоны дивизий корпуса, а также корпусная артиллерия все еще оставались в полосе наступающих советских армий с целью стабилизации положения румынских войск. В тот же день 26 сентября были взломаны укрепления на Перекопе и пересечен Татарский вал, что делало поддержку горных войск весьма актуальной. Горные егеря Кюблера в ночь с 26 на 27 сентября совершали марш по раскисшим дорогам ногайской степи, думая о теплом полуострове с привычным горным рельефом вместо степей Украины.

Но шагающие в пелене дождя егеря не знали о том, что в 16.30 26 сентября командующий 18-й армией А. К. Смирнов подписал приказ о наступлении. 27 сентября ситуация для немцев стала критической. Надо сказать, что замысел операции был достаточно интересным — правый фланг ударной группировки 18-й армии прикрывался Днепровскими плавнями. Одновременно войска 18-й армии обрушились на центр построения румынского горного корпуса. Не в силах противостоять удару 4-й и 164-й стрелковых дивизий, 2-й танковой бригады полковника И. Р. Лашко, румынские бригады бегут. Их обломки под руководством командующего артиллерией XXXXIX горного корпуса полковника Винтергерста судорожно строят к югу от Малой Белозёрки оборонительный рубеж. Оборона 11-й полевой армии оказывается прорвана на глубину 20 км и на фронте 35 км. Вследствие этого XXXXIX горный корпус, который к тому времени удалился от поля сражения на 70 км, достигнув Ивановки и Нижних Серогоз, был вынужден развернуться на 180 градусов и вновь десятки километров месить грязь в темноте сентябрьской ночи. Отмечаю этот факт как свидетельство того, что не только советское командование было вынуждено разворачивать подчиненные соединения и бросать их в утомительные марши. Успех сопутствовал тому, кто организованно совершал марш и был после него в состоянии вступить в бой.

Близкой к кризисной, хотя и менее драматичной, была обстановка в полосе наступления 9-й армии, вклинившейся между румынскими кавалеристами и XXX армейским корпусом. Немцы были вынуждены подпирать оборону румын боевой группой Шольтица из подразделений 22-й пехотной дивизии (пехотный полк, разведывательный батальон, противотанковый батальон и дивизион артполка), большей частью находившейся на берегу Сиваша.

Атакованные ранним утром с воздуха, горные егеря днем 28 сентября с марша вступают в бой с прорвавшимися советскими частями и пытаются восстановить целостность рассыпавшейся обороны. Немцы традиционно встречают трудности в поражении Т-34 и КВ, множество 37-мм противотанковых пушек оказываются раздавленными. Только 50-мм ПАК-38 в благоприятных условиях поражали КВ и Т-34. Но в отличие от румын горный корпус Кюблера уже имел опыт таких боев. Более того, он был одним из первых соединений вермахта, встретившихся с КВ и Т-34: уже 25 июня 1941 г. горные егеря столкнулись с массами новых танков 4-го механизированного корпуса в Яновских лесах у Львова.

Противотанковый ров у Тимошевки — одна из достопримечательностей южного сектора советско-германского фронта. Танков у немецких войск на этом направлении не было

Бои горного корпуса и советской пехоты продолжились 29-го числа. 1-я и 4-я горно-егерские дивизии корпуса Кюблера были сосредоточены против ударной группировки 18-й армии. Соответственно, 4-я горно-егерская дивизия была направлена против 164-й стрелковой дивизии, а 1-я горно-егерская против 4-й стрелковой дивизии в промежутке между Малой и Большой Белозёркой. С утра немцы пытались наступать, но были остановлены артиллерийским огнем. В 15.00 98-й полк 1-й горно-егерской дивизии Хуберта Ланца пережил атаку 17 танков, заявил об уничтожении 6 машин ценой потери 3 противотанковых пушек. В последующие дни советское командование вынуждено было остановить наступление. Уже 27 сентября командование Южного фронта приказало перебросить 15-ю танковую бригаду, 30-ю кавалерийскую дивизию и 530-й артполк ПТО в полосу 12-й армии. 30 сентября А. К. Смирнову было приказано вывести из боя 136-ю стрелковую дивизию, 2-ю танковую бригаду для переброски на автотранспорте на правый фланг фронта. Это произошло в связи с тревожными событиями на фронте 12-й армии И. В. Галанина, атакованной в районе Новомосковска танками III моторизованного корпуса Э. фон Маккензена. Необходимость парировать начавшееся немецкое наступление на Донбасс вынудила отказаться от продолжения операции под Мелитополем.

С оперативной точки зрения наступление 9-й и 18-й армий заставило немцев повернуть от Крыма XXXXIX горный корпус и бросить его на восстановление рассыпавшегося фронта румынских соединений. Горные егеря оказались бы весьма кстати в изобилующем горным ландшафтом Крыму, но вместо этого вынуждены были надолго увязнуть в гладких как стол Ногайских степях. Не будет преувеличением сказать, что бросок 9-й и 18-й армий стал для Севастополя спасением и перевел бои вокруг города в фазу затяжной позиционной войны. Произошло это потому, что до прибытия Приморской армии в Крым не ворвался лишний немецкий корпус. Вторым объективным результатом стали большие потери XXXXIX корпуса, одного из элитных соединений вермахта. Описывая события у «противотанкового рва», историограф корпуса Ганс Штеец употребляет слово «кровопускание» (Aderlass). Батальоны 1-й горно-егерской дивизии поредели до 200–300 штыков.

Помимо всех этих объективных результатов, наступление под Мелитополем имело и своеобразный символический смысл. Во-первых, оно стало первой реализацией сценария, преследовавшего известного немецкого военачальника Э. фон Манштейна в целой череде сражений на советско-германском фронте. Тщательно спланированная операция срывалась, поскольку советские войска наносили неожиданный удар во фланг, вырывавший из рук Манштейна тот последний корпус, который мог решить исход сражения. В сентябре 1941 г. это были горные егеря Кюблера, осенью 1942 г. — XXX корпус из Крыма, скованный наступлением 2-й ударной армии в Синявинской операции. Под Курском в июле 1943 г. Манштейном была спланирована хитроумная комбинация, позволившая взломать оборону Воронежского фронта на всю глубину и измотать стратегические резервы советского командования. Однако XXIV танковый корпус, вместо того чтобы стать последним средством для взлома обороны Курской дуги на обояньском направлении, был брошен на отражение наступления советских войск на Миусе. Во-вторых, мелитопольская операция стала репетицией Сталинграда. В силу того, что наступление было прервано, немцы не успели или не захотели сделать вывод о реальной цене румынской армии. Это пришлось сделать уже после войны: «Румынский солдат был смел, но тем не менее его образование и вооружение были недостаточны. Приложенная ему противотанковая оборона была недостаточна и устарела. При появлении русских танков уже нельзя было считаться с одной выдержкой румынского подразделения. […] Унтер-офицерский корпус и среднее руководство не соответствовали требованиям современной борьбы. Это было следствием отсутствия основательной боевой подготовки, необходимого опыта и обучения в сражении. Выводов из этого сделано не было. Румынские подразделения назначались далее согласно немецким принципам (имеется в виду постановка задач румынским соединениям. — А.И.). Катастрофа Донского фронта в 1942/43 году была неизбежным следствием этого»[119]. Ганс Штеец повторяет эту мысль дважды, в начале и в конце главы о советском наступлении 25–28 сентября, проводя аналогии со Сталинградом, сетуя на то, что из первого неудачного опыта использования румынских союзников на фронте не были сделаны соответствующие выводы.