Слышишь, Кричит сова ! - Юрий Греков

Обернувшись, он вгляделся в предрассветную тень, но ничего не увидел, хотел было повернуть, но, поколебавшись, решил - земля, наверное, осыпалась, и зашагал дальше...

Никогда бы, конечно, не узнать об этом Сергею, не явись дня через два бай Гица на медосмотр. Следуя принципу- с пришедшим на прием нужно устанавливать доверительный контакт, чтобы снять естественное напряжение, доктор доброжелательно расспрашивал бая Гицу о том, о сем, и вовсе без задней мысли, между делом упомянул о "фельдмаршале". Растроганный вниманием доктора, бай Гица и поделился с ним тем, чему оказался невольным свидетелем.

На следующий день, сразу после работы, Сергей отправился к полуразрушенной водонапорной башне, где увидел кучку мальчишек, что-то оживленно обсуждавших. Явно затевалась некая грандиозная операция, цель которой была совершенно очевидной, поскольку торчала рядом. При виде доктора, мальчишки настороженно замолкли.

- А если кирпич на голову свалится? - напрямик спросил Сергей Григорьевич.

Мальчишки, сходу уразумев, что секретнейшие их планы разгаданы, загалдели в один голос: - Не свалится! Мы только посмотреть! Да мы и заходить не хотели!

- В компанию берете?

Мальчишки, уже было примирившиеся с тем, что операцию придется отложить, пока этот настырный взрослый не уберется подальше, завопили радостно: - Берем!

Осторожно переступая через осыпавшиеся кирпичи, они пролезли в пролом. На полу среди щебня валялись какието тряпки, заплесневелые корки, битое стекло. Мальчишки озирались по сторонам с горящими глазами - вот-вот должны были появиться привидения, которые, по свидетельству Вальтера Скотта, обязательно водятся в заброшенных замках. А доктор вдруг увидел в углу поставленную на два кирпича ржавую жестяную духовку. Мелькнула нелепая мысль: а вот и сейф! Духовка действительно оказалась сейфом: открыв скрипнувшую дверцу, Сергей Григорьевич выгреб из "сейфа" кучу мятых бумаг и обрывков газет, исписанных поперек текста карандашными каракулями - и с первого взгляда стало ясно, как это ни нелепо - анонимки, взбудоражившие город, писал он - псих с "фельдмаршальским" чином... Под бумажками в самый угол "сейфа" забилась пухлая засаленная записная книжка.

Просмотрев бумаги - мальчишки, строя понимающие рожи, передавали их из рук в руки,- они тем же путем выбрались обратно. Записную книжку Сергей сунул в карман.

Прочитать записи, сделанные каллиграфическим, с писарскими завитушками почерком, было нетрудно. Труднее оказалось расшифровать сокращения слов и предложений, которых на каждой странице было по десятку. Но в конце концов картина вполне омерзительная вырисовалась с достаточной полнотой. И только одна зацепка, как заусенец, мешала связать воедино некоторые факты, никак было не вспомнить какую-то очень важную деталь...

Алексей приподнялся, нащупал кнопку настольной лампы и, взяв лежавшее сбоку письмо Сергея, нашел нужное место: "Наконец меня осенило, вернее сказать, показалось, что удалось нащупать тропку к этой самой недостающей детали. Взяв домой несколько прошлогодних подшивок газет, целую ночь я листал их, и в результате выудил несколько фактов, которые оказались недостающими звеньями, и, ухватившись за них, удалось вытащить всю цепь.

"Катастрофа на побережье" - называлась одна из заметок, к сожалению, очень краткая: "В ночь на тринадцатое июня вдруг без всяких видимых причин обрушился огромный кусок побережья в северной части Шлезвиг-Гольштейна, примерно в том месте, где находился полностью уничтоженный американской авиацией в последние дни войны порт Хальтштадт. Предположение, что виной тому пролежавшие в земле два десятилетия неразорвавшиеся авиабомбы, вряд ли серьезно - размеры обвала огромны.

Существует, очевидно, более вероятное объяснение: громадная каверна, свод которой наконец не выдержал и обрушился, увлекая за собой верхние пласты земли".

В нескольких газетах я обнаружил две небольшие заметки под рубрикой "Вокруг света". Первая: "Аквалангисты клуба Сан-Донато обнаружили кладбище подводных лодок на глубине двенадцать метров. Это не первая такая находка-в разных районах планеты совсем недавно обнаружены еще семь подводных "кладбищ". Национальная принадлежность подводных лодок не установлена". Вторая заметка: "Рейсовый вертолет, совершающий пассажирские перевозки между островами Кондами и Сенту в Целебесском море, обнаружил на вершине одинокой скалы Клык, возвышающейся в море на полпути между островами, тяжелый танк. Осмотр представителями полицейских властей показал, что танк принадлежит к известному во время второй мировой войны типу германских танков "Тигр". Каким образом этот прекрасно сохранившийся, как-будто только сошедший с конвейера танк оказался на вершине одинокой скалы площадью в несколько квадратных метров неизвестно".

Все три заметки относились к июню прошлого года. Я подчеркиваю - к июню. Это очень важно. Я не помню, а вернее, не знаю точно - в какой день вдруг возникла посреди газона на бульваре странная и страшная фигура, прозванная мальчишками "фельдмаршалом. Но, что это было в июне - помню точно.

И еще одно: ни в oдной из газет, начиная с прошлого года, мне не встретилось ни одного сoобщения о таинственных происшествиях в Бермудском треугольнике и других районах, еще недавно поставлявших пищу для размышлений и догадок с завидной регулярностью..." Странное раздражение вдруг охватило Алексея: ну доктор, ну педант, ишь как излагает, все вычислил, все подсчитал- полная ясность, одним словом! И тут Алексей вдруг с ясностью необыкновенной ощутил, что самое время сунуть голову в песок ничего не вижу, ничего не знаю...

Но это ощущение, однажды уже пережитое, на сей раз только краешком задело и уплыло. Он присел на койке, чертыхнулся от неожиданности: что-то, копошившееся в подсознании, вдруг выплыло совершенно четко оформившейся мыслью. Будь он склонен к высокопарности, впору было бы воскликнуть: "перст божий!" И перст этот прямо и упрямо тыкал в очевидность, которой еще мгновение назад Алексей не сознавал. Сейчас же, как-то странно успокоясь, он вглядывался в эту очевидность: и в той давней уже истории с дротиком, и в недавней ленинградской истории, и в этой фельдмаршальской невероятице было одно общее, одно главное. И это общее, это главное - Время.

Привычное и непознанное, мгновенное и необъятное, трижды уже явившееся ему не в умозрительных рассуждениях, а явившее ему (уже трижды!) факты, сводящие с ума своей невозможностью и абсолютной реальностью.

И тут из-под этой оглушающей мысли вывернулась другая, махонькая, но вполне заслуживающая возгласа "эврика!" Странное оцепенение ушло, и Алексей, подоткнув подушку, улегся. Поворочался, пробормотал: "утро вечера мудренее", уже точно зная, что утром - прощай, Ялта! А вечером - да поможет Аэрофлот! - он нажмет кнопку звонка у двери, чей адрес мелкими загогулинами указан на белом картонном прямоугольнике.