У меня на это аллергия. Первая научно доказанная программа против пищевой аллергии - Кари Надё

В начале 2017 года два детских аллерголога из Университета Джона Хопкинса решили выяснить, почему ОИТ пользуется такой популярностью. На тот момент медицинское сообщество настороженно относилось к данному методу лечения, но несмотря на это все больше и больше людей хотели опробовать его в частном порядке или в рамках клинических испытаний. Ученые считали, что, поняв мотивацию пациентов, они смогут составить программу терапии пищевой аллергии.

Они опросили родителей детей, которые проходили ОИТ или уже завершили лечение. Примерно 75 из 123 респондентов сообщили, что с помощью ОИТ они хотят снизить риск возникновения смертельных аллергических реакций. Около десятка участников сказали, что им «надоела морока с избеганием аллергена», и совсем маленький процент признался, что боится включать аллерген в рацион ребенка. То есть для большинства успех заключался не в отказе от элиминационной диеты, а в том, чтобы снизить вероятность и остроту аллергических приступов. Многие родители переживают, что их ребенок может умереть от анафилактического шока. Очень сложно постоянно избегать продукта возбудителя. Чтобы обезопасить своих детей, они хотят опробовать ОИТ.

Лечение не всегда проходит легко. Но если ты согласился на что-то, то надо идти до конца. Иначе все бессмысленно.

Ким не была исключением. Впервые аллергический приступ у ее сына Энди случился в 13 месяцев; это было празднование дня рождения, которое закончилось больницей. У мальчика диагностировали аллергию на яйца, арахис и все древесные орехи. Ему было почти 10 лет, когда произошла описанная выше встреча во Флориде. Ким сразу же приехала к нам в клинику в Стэнфорд. FDA как раз выдало разрешение на проведение исследования множественной аллергии, в которой должны были принять участие пациенты с высоким уровнем IgE – категория, куда входил и Энди.

Энди и его мама ездили из Нью-Йорка к нам в Калифорнию для увеличения терапевтической дозы сначала раз в две недели, а затем раз в два месяца. «Он ужасно сопротивлялся», – вспоминает Ким.

Лечение не всегда проходило легко. У мальчика развился эозинофильный эзофагит (ЭоЭ) – аллергическое заболевание, при котором из-за скопления лейкоцитов в тканях происходит воспаление пищевода. Это редкий и обратимый побочный эффект ОИТ, который может сопровождаться болью в животе и внезапной рвотой, что несколько раз случалось с Энди в школе. Ким переживала, что лечение причиняло сыну не только физические, но и психические страдания: «Для ребенка, который учится в восьмом классе, это было так стыдно».

ОИТ стала серьезным испытанием для обоих. Родные и друзья осуждали Ким за то, что она согласилась на эту терапию, особенно после появления ЭоЭ. Она бодрилась перед сыном, но внутри ее терзали сомнения относительно правильности принятого решения.

В такие моменты она вспоминала, что толкнуло ее на этот поступок. Вспоминала, как Энди боялся встречи с аллергенами, как она тщательно планировала каникулы в соответствии с потребностями сына, как всегда старалась быть начеку, как переживала по поводу случайного воздействия орехов. И тогда сомнения отступали. «Я считаю, если ты согласился на что-то, то должен идти до конца, – говорит Ким. – Нужно было довериться лечению, иначе все бессмысленно».

И они доверились – и добились ощутимого результата. В итоге Энди мог спокойно потреблять восемь разных видов орехов, в том числе арахис. В процессе иммунотерапии ЭоЭ постепенно прошел. На втором курсе высшей школы мальчик ездил вместе с классом в Перу, на что никогда бы не решился до ОИТ. Потом по зову таланта он перешел в театральный колледж и практически вырвался из родного гнезда. Он больше не предупреждает официанта в ресторане о наличии у него аллергии и обожает пасту Nutella. «Его жизнь не наполнилась бы такими красками, если бы мы не согласились на лечение», – говорит Ким. Собственно, как и жизнь родителей.

Решение относительно прохождения ОИТ принимается не единожды, а снова и снова. Это путь, и его нужно пройти. Тысячи детей и взрослых, которые больше не боятся острых аллергических приступов, укрепляют нашу веру в эффективность созданной программы.

Мы знаем, что у всех, кто планирует прибегнуть к лечению, возникает ряд стандартных вопросов. В этой главе нам хотелось бы ответить на них, проведя краткий экскурс в мир ОИТ. Семьи аллергиков, с которыми работала Кари и ее коллеги последние десять лет, помогли глубже погрузиться в проблему и накопить бесценный опыт. А теперь мы хотим поделиться этим опытом с каждым из вас.

Перед тем как начать, позвольте обратиться к семьям аллергиков. Мы вас видим. Вы настоящие бойцы. Мы в курсе рисков, с которыми вам приходится сталкиваться. Мы знаем, сколько усилий вы прикладываете, чтобы обезопасить себя и своего ребенка.

Мы знаем о том, что скрыто: стресс, страхи, разочарование. К сожалению, мы не можем обещать вам беззаботную жизнь без тех сложностей, которые влечет за собой сбой иммунной системы.

Но мы можем обещать светлое будущее аллергологии – будущее, в котором найдется место для каждого.

Кому подходит иммунотерапия?

В теории пройти иммунотерапию может каждый человек, страдающий пищевой аллергией. В данном случае юный возраст является преимуществом. У многих детей развивается отвращение к аллергену. Отчасти это вызвано тем, что до момента начала лечения родители пугают ребенка этим продуктом, а отчасти сказывается его отсутствие в ежедневном рационе. Чем младше ребенок, тем меньше страхов он будет испытывать по поводу потребления аллергена.

При этом важно отметить, что пройти иммунотерапию никогда не поздно. В клинических испытаниях участвовали пациенты в возрасте от 50 до 59 лет, к тому же некоторые аспекты лечения не имеют возрастных ограничений. Так как во время терапии могут возникать аллергические реакции, пациент должен иметь крепкое здоровье. ОИТ – это «переобучение» иммунной системы, и эта система не должна быть занята борьбой с другими серьезными заболеваниями.

Скотту Юнгу было 29 лет, когда он решил принять участие в стэнфордском клиническом испытании. В детстве у него была аллергия на арахис, древесные орехи и рыбу, однако аллерготест, сделанный в зрелом возрасте, показал, что аллергия на древесные орехи прошла. Фисташки, миндаль, макадамия и бразильские орехи, которых он избегал долгие годы, больше не представляли никакой угрозы. Скотт, который живет в области залива Сан-Франциско, стал мечтать о том, чтобы избавиться от аллергии на арахис. Аллерголог рассказал ему о нашей работе в Стэнфорде, и он записался на участие в исследовании вакцины от аллергии. «Я мог съесть десять орехов арахиса без каких-либо последствий, – вспоминает Скотт. – Это был настоящий прорыв. Удивительно!» Увы, повышенная переносимость оказалось временной, и после завершения исследования аллергия на арахис снова